Ласты на каблуках

– Ага, жизнь прекрасна... – мечтательно протянула Лизочка, которая все не могла решить, рассказывать о своем волшебном преображении или нет.

– Я рада, что ты не теряешь присутствия духа. Может, ты еще и там мужичка какого-нибудь симпатичного найдешь и останешься до конца отпуска. А что? Всякое в жизни бывает.

Лизочка вспомнила про мужика, с которым рассталась каких-нибудь пару часов назад и покраснела.

– Или ты там что-то не договариваешь? – прочитала ее мысли Динка.

Неизвестно, с каким видом все она это спросила, но Лизочке почудилась в ее словах насмешка.

– Что ты смеешься! – вспылила Лизочка. – Нашла не нашла: не забывай, что это ты и твое дурацкое Вуду во всем виноваты! Черт меня дернул вообще пустить тебя тогда в гости! Это из-за тебя я осталась без денег и документов, чуть не убилась на лошади, чуть не потерялась в лесу, проснулась с непонятным мужиком! Ты все это устроила! Ты...

– Во-первых, – перебила ее Динка, – я понимаю, что тебе пришлось много чего пережить, но не нужно искать виноватых. Я в твоей ситуации так же виновата, как любой другой из шести миллиардов людей на планете. Во-вторых, если ты проснулась с незнакомым мужиком, а теперь злая сама на себя, давай об этом поговорим. Не бойся, я не буду тебя осуждать и никому не расскажу.

– Да, я проснулась сегодня утром в постели с незнакомым мужиком! – воинственно сказала Лизочка. – И что? Я ничего не помню! Знаешь, сколько я вчера вина выпила?! – И она вкратце, еще за час пересказала все прелести своего утра.

– С чего ты вообще взяла, что между вами что-то было?

– Ну... все они одинаковы... Увидел пьяную женщину, привез к себе домой, уложил в свою кровать... – и тут Лизочка в ужасе поняла, что сама себе врет, что снова она начинает играть какую-то роль, говорить слова, которые, как ей кажется, надо говорить в подобной ситуации.

Лизочка озадачилась: а что она чувствует на самом деле?

– Ты же сама сказала, что в доме только одна кровать была, – между тем вещала Динка. – Что ему, на пол тебя надо было укладывать? Слушай, у тебя вообще какое-то однобокое представление о мужиках. Что ты от них вечно какой-то подлянки ожидаешь? Ну обманул тебя Борюсик. Так, заметь, он сделал это отнюдь не так прямолинейно и просто, как ты себе это представляешь. Напротив, он отрастил себе идеальные, по твоим представлениям, ножки, подошел к тебе открыто. Ты хотела его видеть таким – он таким и показался.

– Мы это уже обсуждали, – буркнула Лизочка, которую почему-то эти «идеальные ножки» задевали.

– Хорошо, не будем. Ты попробуй посмотреть на своего ночного мужика по-другому. Где вы познакомились – в ресторане? В котором ты назаказывала еды, не имея при этом ни копейки. Кто, скорее всего, хозяин ресторанчика? Правильно, лицо кавказской национальности. Чем тебе пришлось бы расплачиваться? То-то и оно. А мужик за тебя заплатил. Спас тебя, так сказать, от бесчестия. Вывез пьяную в Туапсе. Может, ты ему просто адрес была не в силах назвать. Куда ему было тебя везти? Правильно, к себе. Не бросать же на улице. Думай о людях хорошо, и они будут хорошими по отношению к тебе.

– И ты меня учить будешь! – возмутилась Лизочка, вспомнив вчерашние нравоучения. – Странствующий Учитель тоже, я тебе говорила, нашелся в лесу. Делать ему, что ли, нечего – распутывать мои проблемы? Шел бы на психоаналитика учиться да деньги зарабатывал бы лучше.

– Ну что ты опять раскричалась? – мягко остановила ее Динка. – Не встреть ты его, как бы из леса выбралась? Что бы с тобой могло случиться – страшно представить. И потом, он тебе вполне правильно сказал. Не надо считать, что все грабли – сволочи. Это раз. А второе... Как там его? А, не воспринимай ты себя как товар, не пытайся продаться подороже – и все будет хорошо.

Лизочка и сама понимала, что Динка права, что она с ней полностью согласна, но остановиться не могла. «Нападение – лучшая защита» – Лизочка с детства любила эту фразу и старалась ею руководствоваться в своих поступках. Это уже было как условный рефлекс: нападать.

– Я пытаюсь продаться подороже? – обалдела Лизочка. – Да я!.. Да я никогда!.. Да ты сама!..

– А кто мне постоянно рассказывал, сколько денег на тебя Борюсик потратил в очередной раз? Разве деньгами измеряются чувства?

Лизочка была готова убить Динку. А убить кого-то, как мы уже это выяснили, люди хотят только тогда, когда им говорят правду, которую они и сами знают. Знают, но скрывают изо всех сил, как первые морщины и целлюлит.

Лизочка, конечно, старалась о Борюсике не думать. Пыталась утвердиться в мысли, что вычеркнула его большой и жирной чертой из своей жизни. Выдрала, как лишние волоски, – больно, а что делать? Красота требует жертв, а Лизочкина жизнь должна быть красивой. Без всяких сволочей (читай: Борюсиков).

Вычеркнула, выдрала, выкинула – перевела в ранг подлецов, отвела душу в отделении милиции, рассказывая о его злодеяниях. Перечитала свои показания, расписалась: «С моих слов записано верно, мною прочитано». И забыла. Но все это было неправдой. Почему неправдой – понять этого Лизочка не могла.

То ли климат здесь какой-то особенный, то ли солнышко крепко голову припекает – запустился в ней, в ее, Лизочкиной, голове, какой-то странный механизм. Нет-нет, да и вернется она мыслями к их – ее и Борюсика – московским отношениям. Попытается что-нибудь вспомнить, какую-нибудь подробность – а нет никаких подробностей. С одной стороны, все так гладко было, так идеально, так неправдоподобно красиво, как роман прочитала. И она была безупречна. И он – безупречен. И отношения их – безупречны. Словно не жила Лизочка, не переживала. Не чувствовала ничего. Упивалась безупречностью и идеальностью.

А с другой – было, было оно – это самое настоящее, о чем выстукивало азбукой Морзе ее сердце. Было это – и никуда не денешься. Это все лишнее, суетное, наносное можно забыть. А настоящее – не забывается. Остается навсегда.

– Знаешь, о чем я подумала? Боишься ты, старушка, честных отношений. Вот и пытаешься придумать какие-то товарно-денежные. Чтобы душу не затрагивали. – Динка как будто мысли ее прочитала. – Да твой Борюсик, с твоих слов, уж такой сахарный виртуальный персонаж – он такой же трус, как ты.

– Я не боюсь, – уже окончательно оскорбилась Лизочка. – Я... я... просто не хочу. Не хочу...

– Чего ты не хочешь?

– Я не хочу лишнего, суетного и мелочного, – она вслух озвучила свои мысли. – Я хочу настоящего. Я хочу ходить на своих настоящих ножках.

– На настоящих ножках ходить трудно. Мы уже говорили об этом. Они у нас недоразвитые.

– Я хочу отрастить свои настоящие ножки. Ах, Динка, Динка, я же тебе самое главное не сказала, – Лизочке почему-то мучительно захотелось быть искренней. – Я такая дура, Динка!.. – призналась она и сама обалдела. – Я такая дура. Я жила не своей жизнью. Я не умела любить. Я боялась быть настоящей. Я не знала себя.