Лебединая песня

– С удовольствием, господин директор, – отозвалась расхрабрившаяся Аделаида.

* * *

Только оказавшись на улице и поежившись от свежего весеннего ветерка, Аделаида вспомнила о пальто и перчатках, оставленных у завхоза. Профессор тут же предложил ей свою куртку, но, поскольку идти было всего ничего («Опель» мирно жевал сено на заднем дворе), Аделаида поблагодарила и отказалась.

По дороге беседовали на служебные темы. Профессор тактично выразил свое восхищение стилем и методами руководства Аделаиды Максимовны, но признался, что ему самому крайне редко приходится сталкиваться с подобного рода проблемами. О да, жизнь директора лицея также насыщена разнообразными и не всегда приятными событиями, но события эти, как правило, логически обоснованы и не имеют привкуса откровенного абсурда.

Аделаида даже не сразу поняла, о чем это он. Сегодня был самый обычный рабочий день, в смысле происшествий не хуже и не лучше других.

Сидя рядом с ним в уютном полусумраке, созданном тонированными стеклами, она думала не столько о том, что именно он говорит, сколько о том, что за неделю его акцент значительно смягчился, а речь стала более свободной и непринужденной. «Были, значит, учителя... то есть учительницы», – тут же отозвался внутренний комментатор, но Аделаида оставила ехидную реплику без внимания. Очень уж приятно было слушать голос профессора – негромкий, спокойный, довольно низкий, с чистыми и выразительными интонациями – почти так же приятно, как и смотреть на него. Смотреть, впрочем, приходилось украдкой и сквозь опущенные ресницы – чтобы не заметил и не сделал преждевременных выводов.

Спустя всего несколько минут (слишком быстро, по мнению Аделаиды) подъехали к «Тайваню». Аделаида удивилась, откуда он знает, что здесь подают лучший в городе кофе, но спрашивать не стала.

В кафе, несмотря на будний день, посетителей было предостаточно. Эффектную пару провожали заинтересованными взглядами; пару раз Аделаида, краснея, раскланивалась со знакомыми.

Заняли последний свободный столик у окна и подозвали официанта. Аделаида, в глубине души мечтавшая о куске вишневого торта и большой чашке кофе со сливками, в последний момент застеснялась и заказала то же, что и профессор, – кофе по-турецки. Принесли крошечную, с наперсток, чашечку, сахара не дали вовсе, зато, неизвестно для чего, подали стакан обычной холодной воды.

Аделаида сделала маленький глоток и чуть не поперхнулась – жидкость в чашечке оказалась невероятно крепкой, горьковатой и к тому же явственно отдавала перцем и еще какими-то пряностями.

В общем, жуткая гадость.

А профессор потягивал невозможный напиток с видимым удовольствием, запивая каждый глоток водой. Аделаида тоже попробовала – и вода растеклась по обожженному языку нежным, сладостным, освежающим бальзамом.

– Контраст, – изрек профессор, внимательно за ней наблюдавший, – все дело в контрасте... Выпейте еще, и вам уже не захочется ничего другого.

В его последних словах Аделаиде послышался некий скрытый смысл, и она снова покраснела, но тут же и рассердилась на себя («что я, в самом деле, как школьница!»). Чтобы окончательно отделаться от смущения и собраться с мыслями, начала пересказывать гостю ту серию «Семнадцати мгновений весны», где хитрый и безжалостный немецкий агент поит кофе с холодной водой бедного доверчивого профессора Плейшнера.

Тут выяснилось, что господин Роджерс хорошо знаком с вышеупомянутым фильмом и высоко ценит его художественные достоинства, но полагает, что фильм имеет мало общего с исторической правдой – не по части кофе, конечно, а по части невероятной удачливости советского разведчика Исаева. В реальной жизни, очевидно, все происходит иначе.

– А как? – спросила жадно слушающая Аделаида. – Как все происходит в реальной жизни?

– Откуда мне знать? – пожал плечами профессор. – Я же не шпион.

– Вы уверены? – пошутила Аделаида.

– Уверен, – тем же тоном ответил ей профессор, – вы в полной безопасности, мой милый Плейшнер. Я не собираюсь похищать вас и тайно увозить в Германию.

Аделаида закусила губу. Вот оно, значит, как. Контраст, значит... Сначала разжечь любопытство, а потом сразу же остудить… Позвольте, а к чему тогда это легчайшее, но заметное ударение на слове тайно? И мой милыйПлейшнер... Это он так шутит? А тот поцелуй в понедельник, когда его губы ожгли ее кожу… Это что, тоже была шутка?

– Вы обещали не лукавить со мной, – укоризненно напомнила ему Аделаида.

– Я помню, – сверкнул глазами профессор.

Аделаида затаила дыхание. Вот сейчас... сейчас... она задаст ему вопрос... она спросит его напрямик, что за игру затеял он с нею? Вот сейчас…

Но вместо этого спросила:

– А что это у вас с руками?

Господин Роджерс с некоторым удивлением повертел перед глазами свои безупречной формы, хотя и несколько ободранные кисти.

– Ах, это... Я и забыл. Досадная случайность, ничего более.

– Случайность, – повторила Аделаида.

– Полнейшая. Соприкосновение с тупыми и шершавыми поверхностями.

– И так несколько раз подряд, – понимающе кивнула Аделаида. – Хорошо. А отчего у вас глаза красные?

– Ну и допрос, – усмехнулся профессор. – Что ж, извольте. Вчера я несколько... перебрал.

– Вы?! Несколько перебрали?..

Профессор кивнул, глядя на нее с веселым любопытством.

– А почему... – Аделаида запнулась, чувствуя, что и на сей раз нужный вопрос застрянет в горле неловким комком. – Почему... Откуда вы узнали про это кафе?

– А я уже был здесь на днях, и мне понравилось.

– Вы были здесь?.. Один?..

– Нет. С тремя вашими сотрудницами.

И сразу же накрыл своей ладонью ее сжавшуюся в кулачок руку.

– Ну, знаете... Отпустите немедленно! – яростно зашептала Аделаида, оглянувшись по сторонам и поневоле приблизившись к профессору. – Вы... вы... наглец! Бабник! Алкоголик! Дебошир!

Профессор не стал спорить с разъяренной женщиной; вместо этого, пристально глядя в ее потемневшие от гнева глаза, сказал тихо и доверительно:

– Да, я – тот еще тип.

* * *

…За спиной Аделаиды кто-то внушительно откашлялся. Остановившееся было время снова пошло.

Аделаида дернулась, не заметив, что рука ее давно уже свободна, и опрокинула остатки кофе. Коричневый ручеек резво сбежал со скатерти вниз; Аделаида вскочила, спасая подол нового платья, и, повернувшись, оказалась лицом к лицу с заведующей гороно.

– Здравствуйте, Аделаида Максимовна, – грозно произнесла заведующая.

Аделаида сглотнула.

– Какой я неуклюжий, – заметил Карл, поднимая чашку, – надеюсь, вы не пострадали, Аделаида Максимовна?

Аделаида помотала головой.

– Представьте же меня вашей очаровательной коллеге, – сказал Карл, вставая рядом с Аделаидой и непринужденно беря ее под руку.

Заведующая, которую вот уже лет тридцать никто не называл очаровательной (да и раньше едва ли, учитывая характер, мельком подумалось Аделаиде), перестала есть глазами Аделаиду и в понятном изумлении уставилась на Карла. А тот, змей, еще и сверкнул белоснежной улыбкой.