Лебединая песня

Хихикая и оживленно сплетничая, прошла стайка девятиклассниц – длинноногих, светловолосых и в свежих веснушках. Следом одиноко, мрачно проследовал Саша Горчаков; ему бы надо было готовиться к зачетам по геометрии, истории и английскому – последнему шансу получить по этим предметам государственную оценку; но мог ли он усидеть за партой в душном классе, когда все, и Настя в том числе, снялись с места и повалили в спортзал? Прошел Сашин друг Серега, на ходу обсуждая с товарищами расстановку сил в предстоящем поединке; тут уже разговор велся серьезный, мужской, на исход боя делались нешуточные ставки, а причины никого особенно не интересовали.

Прошла, теребя тонкую косу и скромно опустив довольные глазки под круглыми очками, зубрила и дурнушка Света Лебедева. То есть это до понедельника она была дурнушкой, но после того, как немецкий профессор во всеуслышание назвал ее «милой фрейлейн», парни начали посматривать в Светину сторону с определенным интересом, а кое-кто из девушек – даже и с завистью. Света горячо и искренне желала красивому и галантному немцу победы над угрюмым, мрачным, противным физруком; в сплетни же насчет него и секретарши она просто-напросто не верила.

Да и никто, в общем-то, не верил, несмотря на все старания Оксаны Георгиевны, которая, естественно, находилась тут же. Учителя отворачивались от нее с неопределенными улыбками, а обсуждать эту тему со старшеклассницами Оксане Георгиевне не позволяла профессиональная этика.

Что-то здесь было не так, какое-то «несоответствие калибров», как выразилась дама, преподающая в старших классах неудобопонятный предмет под названием ОБЖ.

С дамой соглашались, глубокомысленно кивали, но все же с любопытством поглядывали на вход, ожидая явления Манечки. А Манечки не было – нарыдавшись вволю в медицинском кабинете, она тут и прикорнула на жесткой кушетке. Сердобольная медсестра прикрыла ее своим халатом, выключила свет и ушла.

Ровно в половине второго к дверям спортзала подошел физрук.

– А вы что тут делаете? – нахмурившись, спросил он у face-control’я.

Учительницы переглянулись и хихикнули. Старшеклассники на всякий случай отошли за их спины.

– Ты, Андрюша, главное, не волнуйся. Ты иди... там тебя все уже ждут.

– Кто это – все? – начал багроветь физрук. – Что это еще за шутки?

– Это не шутки, – услыхал он сзади голос завхоза, – у вас с иностранным гостем ведь запланирована тренировка? Ну, так мы хотим посмотреть.

Физрук, скрипнув зубами, обернулся и увидел, что рядом с завхозом стоит директриса.

– Прекрасная мысль, Андрей Павлович, – сказала она одобрительно, – дать открытое спортивное занятие, так сказать, мастер-класс...

Физрук снова развернулся и, по-бычьи наклонив голову, ни на кого не глядя, устремился в спортзал.

Выросшие вдоль стен трибуны встретили его гулом, свистом и беглыми, неровными аплодисментами. Середина зала была пуста, и одиноко синел на дощатом полу старый, вытертый борцовский ковер.

Физрук у ковра остановился, дико посмотрел по сторонам (передние ряды несколько притихли) и, казалось, хотел еще что-то сказать или спросить. Но потом передумал, махнул рукой и быстро пошел, почти побежал, уронив с плеча свою спортивную сумку, в дальний конец зала, где за неприметной дверцей было у него собственное убежище – учительский кабинет с раздевалкой, душем и туалетом.

Он толкнул незапертую дверь, мельком вспомнив, что сам же и оставил ее так, когда в спешке переносил свои лыжи к завхозу. Ничего удивительного поэтому не могло быть в том, что противник ждал его именно там; но физрук, и без того раздраженный неожиданным многолюдством в зале, усмотрел в этом еще одну личную обиду.

Немец, одетый в белое кимоно, сидел за егостолом, на егостуле и с интересом изучал взятую с егополки старую подшивку газеты «Советский спорт». При виде хозяина он вежливо поздоровался и встал, освобождая место.

– Зрителей пригласил, да? – криво усмехнулся физрук, не ответив на приветствие. – Хочешь, чтобы я набил тебе морду при всех?

– А я думал, что это ты их позвал, – спокойно возразил немец, снова проигнорировав «морду».

Физрук мысленно досчитал до десяти. Стало только хуже – от неожиданно прозорливой мысли, что противник просто-напросто не воспринимает его всерьез.

– Мне надо переодеться, – физрук с грохотом водрузил свою сумку на стол.

Немец кивнул без малейшей злобы и вышел.

Зал разразился восторженным ревом.

Физрук, окончательно потемнев лицом, достал из сумки черные, с острыми опасными шипами футбольные бутсы.

* * *

Завхоз, сидевшая на скамейке рядом с директрисой, хмуро озирала волнующийся в предвкушении зал.

Из кабинета физрука неторопливо вышел готовый к бою иностранец, как полагается, в спортивном кимоно и босой.

– Ух ты, черный пояс! – громко восхитился кто-то сзади, среди поднявшегося шума и невнятных приветственных выкриков.

– Кто бы сомневался, – проворчала завхоз, косясь на директрису, – он же у нас супермен…

Но директриса едва ли и слышала ее. Ее глаза, так же как и глаза всех присутствующих в зале (ну, или почти всех), были прикованы к белой фигуре, выхваченной пробившимся сквозь зарешеченные окна солнцем на краю синего квадрата.

Немец стоял неподвижно, в позе естественной и свободной, слегка запрокинув голову и прикрыв веки от бившего наотмашь солнца, словно был здесь совершенно один. Но в этой его отрешенности не было ничего вызывающего, нарочитого, того, что могло бы вызвать раздражение или обиду.

Он не игнорировал собравшуюся толпу, не рисовался перед нею своей невозмутимостью, равно как и не кокетничал и не заигрывал с нею. Он просто стоял и ждал.

Шум вокруг постепенно стихал, и, когда из своего убежища выбрался физрук, его встретила уже полная тишина. Физрук в последний момент решил все же отказаться от бутс и вышел в зал таким же босым и безоружным, как и его противник. Вот только кимоно у него не было, и он явился в футбольных трусах и футболке, надеясь и веря, что старая, привычная форма принесет ему сегодня удачу.

Зал затаил дыхание. Зрелище обещало быть захватывающим.

Оба противника выглядели достойно, и никак нельзя было предположить заранее, на чьей стороне окажется преимущество.

Оба высокие, мускулистые – но немец строен и, скорее, худощав, а физрук несколько напоминает вставшего на дыбы медведя.

Общее мнение сводилось к тому, что физрук, пожалуй, посильнее будет. Но и от немца, личности вообще загадочной, а в физическом смысле и вовсе неизвестной, можно было ожидать сюрпризов; к тому же еще этот черный пояс.