Лебединое озеро Ихтиандра

– Действуй, – обрадовался Александр Михайлович. – Он под твоим контролем.

Переложив докуку на плечи Леонида, Дегтярев повеселел и занялся своими делами. Часа через полтора в коридоре послышались возня, топот, затем радостно улыбающийся Леня влетел в кабинет к начальнику и отрапортовал:

– Практикант Титов упал в обморок. Я велел ему отчет о вскрытии забрать, отправил к Михалычу в морг, ну и вот что вышло.

Дегтярев крякнул. Михалыч милый, приветливый человек, который всю жизнь занимается вскрытиями. Больше всего на свете прозектор любит свою работу, буквально живет у стола из нержавейки, а еще он в душе педагог. Другой патологоанатом молча сунет сотруднику в руки бумагу, а Михалыч потащит его к трупу, начнет наглядно объяснять, почему пришел к выводу, что человек скончался неестественным путем. Самый любимый его фокус – демонстрация содержимого желудка трупа. Если индивидуума не стошнит при виде банки, которую Михалыч станет трясти у его носа, то парня можно смело выдвигать на участие в телешоу, в котором людям надо засунуть руку в емкость с живыми тараканами: его уже ничто не покоробит.

– И где сейчас Юрий? – спросил Александр Михайлович.

– Блюет в туалете, – весело уточнил Леня.

Дегтярев нахмурился.

– Надо действовать осторожнее. Не хочу портить отношения с генералом. Мальчик пожалуется папе, адвокат звякнет нашему начальнику, тот мне на ковре Армагеддон устроит. Давай, прояви к мажору сочувствие, похлопай по плечу, дай конфету, поцелуй в плечо, скажи: ничего, с каждым, кто впервые с Михалычем пообщался, задница случилась!

– Усек! – кивнул Леня. – Сначала кнут, потом пряник. Типа контрастный душ.

Через неделю всем стало понятно: Титов уникальный человек. Если Юра наливал в стакан кофе и шел по коридору, из-за угла непременно выскакивал некто, налетал на Титова, и напиток выплескивался практиканту на рубашку. За четыре дня Юра разбил в отделе два телефона – трубки просто выпадали из его рук. А когда Титов облокотился на подоконник, тот незамедлительно рухнул на пол. Под сыном юриста сломалось три стула, он обварился в столовой борщом, споткнулся о местную кошку, без происшествий рассекавшую по коридорам управления лет десять, шлепнулся в холле и потом сутки останавливал кровь из носа. Белые мыши, живущие у криминалистов, ухитрились удрать из клетки именно в тот момент, когда в лабораторию спустился Титов. Угадайте, кого ошалевшие от свободы грызуны укусили за щиколотку?

В середине июня отдел Дегтярева гулял на свадьбе у Кости Маркова. Жених не горел желанием видеть на торжестве Титова, но неудобно как-то – созвать коллег и проигнорировать практиканта. Правда, во время пира ничего экстремального не случилось, а все благодаря хитрости Леньки. Ковалев нашептал в уши незамужней подружке невесты, что Юра супер-пупер следователь, неженатый, сын ну очень богатого человека, и девушка прилипла к Титову. Она ловила бокалы, которые опрокидывало ходячее несчастье, и везде следовала за парнем. Расслабилась девчонка лишь в тот момент, когда молодая жена швырнула букет в толпу.

– Надо его поймать! – закричала подружка.

И тут Юра подпрыгнул выше всех, что с его весом было очень легко сделать, и сцапал цветочную композицию.

Тусовка замерла, а Дегтярев не выдержал:

– Ты дурак? Зачем схапал букет невесты?

– Она велела, – растерялся Юра. – Сказала: «Надо его поймать».

Уже одного этого случая хватило бы, чтобы навечно вписать свое имя в фольклор управления. Но через два дня настал истинно звездный час Титова. Леня наконец-то решил доверить практиканту допрос. Беседовать Юре предстояло с пенсионеркой, которую соседи по квартире обвиняли в мелких коммунальных пакостях, типа подсыпания стирального порошка в чужое жаркое. Старуха не проявляла агрессии, прикидывалась глухой, слепой и постоянно ныла:

– Ничего не понимаю, сыночки, зачем я здесь?

Леня решил, что Юра вполне способен провести с бабулей беседу, записать ее показания, и уехал заниматься серьезным делом. В управление Ковалев вернулся через четыре часа, увидел, что Юра мирно смотрит в компьютер, и спросил:

– Как дела?

– Плохо, Леонид Иванович, – отрапортовал Титов. – Бабушку в больницу отвезли.

Ковалев испугался. За вред, нанесенный гражданину во время допроса, сотрудника не похвалят. Титов практикант, с него взятки гладки, а вот его куратора, Леонида, по голове не погладят.

– Что со старухой? – налетел Леня на парня. – Я велел тебе спокойно с ней поговорить, и все.

– Желудок у нее скрутило, – уточнил Юрий, – резь началась, пришлось «Скорую» вызывать.

Ковалев перевел дух. Если бабка заболела, никто не виноват, но Титов добавил:

– Она протокол съела!

Ковалеву показалось, что он ослышался.

– Как съела?

– Ртом! – заявил Юра. – Схватила со стола лист и говорит: «Че ты там нацарапал, не знаю, но больше ты не увидишь свои писульки». Ам – и в пасть!

– А ты молча смотрел? – заорал Леня.

– Нет, – испугался Юра, – предпринял определенные действия.

– Какие? – еле удерживаясь от желания стукнуть практиканта, завопил Ковалев.

– Вежливо попросил: «Бабушка, не ешьте протокол, он грязный, грипп заработаете», – промямлил Юра.

Сотрудники управления умеют держать язык за зубами, по роду своей деятельности они не имеют права обсуждать в курилке или буфете служебные проблемы. Но эта история неведомыми путями просочилась в коридоры. В пятницу Александр Михайлович отправился в столовую. Когда он взял поднос, народ, сидевший за столиками, притих. Дегтярев набрал еды, подошел к кассе и спросил:

– Куда подевались салфетки?

– Дяденька, – пропищал за спиной чей-то явно измененный голос, – не ешьте бумагу, она грязная, еще грипп заработаете.

Собравшиеся заржали, полковник лишился аппетита и вернулся в кабинет, строя по дороге планы мести Титову.

Слава богу, срок практики не вечен, настал день, когда Юра со слезами на глазах распрощался с сотрудниками отдела. Леня и Александр Михайлович перекрестились и постарались поскорее забыть фамилию Титов.

В этом году в конце мая генерал опять вызвал полковника и сказал:

– Оформили к тебе новенького, вместо Антона Рябкина.

– Вот здорово! – разозлился Дегтярев. – Люблю, когда за моей спиной кадровые вопросы решают. Приятно назначенца в отделе видеть!

– Не зуди, – поморщилось начальство, – взяли хорошего парня, ты его отлично знаешь, был им доволен, великолепный отзыв ему о практике дал.

– Кого? – похолодел Александр Михайлович, надеясь, что ошибся в своих предположениях.

Но генерал отрубил:

– Титова.

– Господи, я думал, мы никогда больше не встретимся! – забыв о субординации, воскликнул мой лучший друг.

– Юрий очень к вам просился, – милостиво закивало начальство. – Говорил, что сотрудники отдела его поддерживали, учили, ободряли, не давали пасть духом. Короче, владей новеньким, воспитывай, ставь на ноги.

Вот так Титов оказался у Дегтярева в подчинении. Делать нечего, пришлось полковнику как-то приспосабливаться к парню. Александр Михайлович решил найти в невезучем, глуповатом юноше хоть какие положительные черты и, к своему немалому удивлению, обнаружил таковые.

Юра всегда приходит на работу вовремя, он не пьет, не курит, не бегает за женщинами, имеет хорошую иномарку и никогда не отказывает коллегам в помощи. До появления Титова сотрудники скидывались на чай-кофе, баранки и пользовались раздолбанным электрочайником. Новый кадр оказался не жадным. Сначала Юра припер новый чайник, потом поставил в отделе кофемашину, более того, лично следит за запасом заварки, сахара и лимонов, а вместо твердокаменных сушек у его коллег теперь водятся пончики, пряники и конфеты, все за счет Юры. Дальше – больше. Отдел обзавелся небольшим холодильником, в котором всегда найдутся сыр, колбаса, кефир, и сифоном, у каждого из парней есть личные симпатичные кружки, а в шкафу стоят хорошие тарелки.