Леди не движется

– Поверхностно.

– Мой предок, которого все считали торгашом, был инженером. Крупный специалист, очень высокооплачиваемый, немного играл на бирже. Однажды ему повезло, и он приобрел значительную сумму. Он решил, что это повод купить кусок земли под родовое поместье. Нет, он не рвался в аристократию, это был для него чужой мир. Он был довольно наивен в житейских вопросах, всем заправляла его жена. Ей тоже нравилась идея, что дети и внуки будут расти в поместье. Выбор остановили на Кангу, где удалось очень недорого приобрести материк. Тогда они не знали еще, какое это сокровище. Разумеется, поскольку мой предок был инженером, он первым делом заказал ресурсную оценку материка. Ему очень понравилось, что здесь нет каких-то безумных месторождений: значит, не будет и искуса построить заводы. Только потом выяснили, что здесь прекрасная охота. С нее и началось. Эльфов тогда вывозили все. Девушек… это гнусно, что их рассматривали как сексуальные игрушки, но против исторической правды не попрешь. А мужчин часто использовали как охотничьих собак. И мой предок тоже завел несколько семей, для охоты. Его жена совершенно влюбилась в эти места и много времени проводила дома. Она развлекалась тем, что дрессировала эльфов. И довольно быстро стала подмечать некоторые странности. Эльфы очевидно были разумнее животных. Они очень легко обучались, но совершенно не могли вести систематизированный образ жизни. Ее сын пошел дальше, составив методику обучения эльфов. А его дочь наконец сумела обучить их речи. Расселы долго держали в тайне свое открытие. Достаточно вспомнить, как именно эксплуатировали эльфов, чтобы понять: это был бы чудовищный скандал. А потом, вы помните, родился первый ребенок-полукровка, и скандал все-таки разразился. Но не у нас. У нас по-прежнему было тихо. Никто до сих пор не знает, что действительно первый ребенок родился не на Большом Йорке, а здесь, в этом поместье. – Рассел позволил себе озорную улыбку. – Моему прапрадеду было около четырнадцати лет, он развлекался с эльфийками, как и многие его ровесники. Наши эльфы были в среднем крупнее сородичей, и связь с человеком им не вредила. Много позже мы узнали, что беременность наступала часто, но взрослые эльфийки избавлялись от нежеланного плода. А мой прапрадед соблазнил совсем юную девушку, и она родила. Она при этом погибла, к сожалению, и ее огорченные сородичи принесли новорожденную девочку хозяйке поместья. Они сумели объяснить, в чем дело. Хозяйка перепугалась, сына примерно наказала, а ребенка-полукровку оставила в доме – как сироту. Когда девочка подросла, стало понятно, что физиологически она очень близка к человеку, и она получила паспорт человека. Ее выдали замуж, за человека. Мой прапрадед женился на девушке своего круга, очень ее любил…

Он ненадолго замолчал.

– У меня не складываются отношения с людьми, – признался он. – Что-то мешает им принять меня за своего. Они не понимают, что именно. Я – знаю. Та девочка была не единственной полукровкой-Рассел. И… словом, я квартерон.

Эмбер тихонько ахнула, а я внимательно посмотрела на нашего гостеприимного хозяина. Господи, он же действительно эльф! Как я не поняла этого сразу?

– Теперь вы понимаете, почему забота об эльфах – миссия нашей семьи. Они нам, можно сказать, сородичи. Моя бы воля – вывез бы сюда всех. Но нет ресурсов.

– Но ведь вы обучаете их быть людьми, – возразила Эмбер. – Это хорошо, но при этом замедляется развитие их собственной цивилизации.

– Оно не замедляется. Оно прекратилось примерно тридцать тысяч лет назад, – с грустью сказал Рассел. – Увы, эльфы никогда не создадут собственную культуру. Я интересовался информацией по колонизации и узнал, что гуманоидных рас было довольно много. Почему-то они останавливаются в развитии, потом деградируют и вымирают. В цивилизацию развились только земляне и индейцы. Ни орки, ни эльфы уже не разовьются. Единственное, что мы можем для них сделать, – вписать в наше общество. Тогда мы сохраним хотя бы их генофонд. И, кто знает, лет через пятьсот далекие потомки сегодняшних инородцев захотят вернуться на историческую родину и создать псевдокультуру. А может быть, не захотят. Но без нашего вмешательства они попросту вымрут. И очень скоро. Их косят болезни, они гибнут от недокорма, у них каждый второй ребенок появляется на свет с врожденными пороками. Те эльфы, которые улетели, имеют куда больше шансов выжить. Если, конечно, не сталкиваются с изнанкой нашего общества. Но для этого и существуют центры вроде моего. Мы учим эльфов так, чтобы они могли получить гражданство. Мне кажется, это единственный способ защитить эльфов от дурного обращения.

– Увы, не всегда и гражданство помогает, – сказала я, имея в виду Джона Смита.

– Да. – Рассел понял меня с полуслова. – Но такое случается и с людьми. Делла, как вы полагаете, будет ли с моей стороны уместно предложить помощь вдове? Я знаю, на образование старшего сына у нее деньги есть. Но ей и самой надо на что-то жить, и младших детей поднимать.

– Я думаю, она примет вашу помощь. Вы хорошо знали Джона Смита?

– Да. Мы почти ровесники, росли вместе. Он был скорее приятель, чем слуга. Собственно, моим домашним слугой был его отец. Я бы даже сказал, что мы дальние родственники, но у эльфов нет понятия родства. Они привязаны к родителям и к детям, но почти равнодушны к братьям и сестрам, не говоря уж о дядьях и кузенах. То есть связи формируются только по вертикали.

Я оживилась:

– Джеймс, не сочтите за бестактность… но вы сами подняли эту тему.

– Рассказать, чем я отличаюсь от человека? – догадался он и улыбнулся. – Не беспокойтесь. Это второй вопрос, который задают мне всегда. Первый, разумеется, – чем торговал мой предок, если сумел купить материк уже после того, как налоги поднялись. И сказать по правде, мне приятней говорить о различиях между расами, чем о бизнесе предков. – Он помолчал. – Самый честный ответ – ничем. Разумеется, мне сложно судить о менталитете, чтобы сравнить, я должен быть сначала человеком, потом эльфом, или наоборот. Но менталитет и у разных народов порой отличается сильнее, чем у индейцев и орков, например. Строго говоря, эльфы из всех инородцев ближе всего к человеку. Считается, что самые близкие – индейцы, но это не так. У эльфов даже структура оволосения тела похожая на человеческую. Гибриды – простите за такой термин – человека и эльфа всегда больше люди. Да, некоторые гены по отношению к человеческим доминантные. Но они, как ни удивительно, скорей улучшают породу, чем портят. Нет ничего, доступного человеку, что было бы недоступно мне. При этом мне доступно несколько больше, чем среднестатистическому человеку, и мои способности – не выдающиеся, а нормальные для человека с примесью эльфийской крови.

– То есть вы в чем-то превосходите чистокровного человека? – уточнила Эмбер с любопытством.

– Если это не будет сочтено нескромностью – да. Я говорю о совершенно объективных преимуществах. Эльфы в целом хуже человека приспособлены к выживанию, но ряд их специфических эволюционных приобретений, во-первых, заметно перекрывает все, что есть у человека, а во-вторых, замечательно сочетается с нашими генами. Я говорю «нашими», потому что считаю себя все-таки человеком. Чисто с математической точки зрения так будет верно. Первое такое преимущество – память. Человек теряет эйдетическую память в детстве, потом учится этому способу заново, и лишь отдельные представители нашего рода сохраняют такую память на всю жизнь. А у эльфов другой не бывает. И их способ запоминания несколько эффективнее нашей эйдетической памяти. Мне сложно сказать, у меня эйдетическая память или эльфийская, но результат один – как и все эльфы, я не забываю ничего. За счет такой памяти эльфам не составляет труда учить наши языки – если они поняли сам принцип построения речи. Их глотка позволяет воспроизводить любые звуки, а слух – различать малейшие оттенки произношения. Это раса охотников, и они, заманивая дичь в ловушку, имитируют ее голос. Поэтому я не вижу ничего удивительного в том, что Джон Смит легко выучил китайский. Строго говоря, человеческая глотка устроена точно так же, но у нас хуже слух. Поэтому людям труднее. У меня такой трудности нет. В юности я развлекался тем, что коллекционировал языки. Остановился на двадцати пяти. Второе преимущество эльфов, связанное с первым, – наблюдательность. Опять же, это следствие долгой эволюции как охотника. Эльф просто скользнет взглядом по группе людей – и если вы потом расспросите его, он расскажет, во что каждый был одет, какие носил украшения, аксессуары, причем, если умеет рисовать, воспроизведет с фотографической точностью. Третье преимущество – чрезвычайно острое зрение, которое не притупляется в сумерках. Эльф видит все. Помнит все. В силу этого эльф никогда не ошибается в том, что касается визуальной или звуковой информации. Утверждение «врет как очевидец» – не про эльфа. Самый заурядный эльф никогда, к примеру, не перепутает двойников, даже если видел их всего один раз и мельком. На его взгляд, люди не бывают так похожи, что их можно перепутать.

Я застыла. Господи, так просто…

– Вы уверены?

– Абсолютно. Я тоже не путаю.

Я быстро вытащила из своего архива несколько роликов – Адам и Бернард Бейкер. Показала Расселу:

– Что скажете?

– Ну, близнецы. Кстати, первый раз вижу настолько похожих братьев. Или вам надо как-то подробнее, что бы на моем месте сказал эльф-охотник? Я могу приблизительно смоделировать.

– Не сейчас. – Я вырезала из записи в салоне эпизод с Бейкером так, чтобы в него не попал Джон Смит, и показала Расселу: – Кто из них двоих?

– Первый, – не задумываясь, сказал Рассел.

Первым я показала Адама.

– Джеймс, как отсюда добраться до космодрома? Мне необходимо вернуться на Таниру.

– Но… Завтра же прилетает Макс.

– Он не говорил, что у меня есть работа?

– Да, конечно. Но у вас же отпуск?

– Боюсь, он кончился. И лучше бы мне улететь до появления Макса, потому что он мешает работать. А я просто не могу спокойно развлекаться, зная, что там на свободе ходит опаснейший убийца. И я знаю, кто он.

Рассел подумал буквально секунду-другую:

– Понимаю. Подождите минутку. – Он скосил глаза, вглядываясь во что-то через линзы. – На космодром попасть нетрудно, беда в том, что у меня экипаж яхты ушел на отдых, а дублирующего состава я не держу… Полетите лайнером?

– Да, конечно!

– Сейчас посмотрим, что у нас есть. Прямой ходит два раза в неделю и ушел к Танире вчера. Это федеральный. Есть еще два частных… так, один отменен, на второй нет билетов. Но знаете что? Если действительно срочно, можно долететь с пересадкой на Эвересте. У меня как-то был цейтнот, и я летел на перекладных. Комфорта никакого, но добрался даже быстрее, чем прямым частным. Я бы не упомянул вовсе о такой возможности, потому что, мне кажется, даме условия перелета покажутся тяжелыми, но, похоже, вам действительно надо спешить.

– Не беспокойтесь, – сказала я. – У меня за плечами армия.

– Что ж, тогда… Есть два места и… да, и есть одно место на лайнере «Эверест – Танира». Но должен предупредить, разница между рейсами – пятнадцать минут. Вы не успеете получить багаж.

Я размышляла не более секунды:

– Джеймс, вы не будете возражать, если я оставлю на ваше попечение Эмбер? И свой багаж. Его немного…

– Я привезу его, – горячо пообещала Эмбер.

– Никаких проблем, – кивнул Рассел. – Бронировать билеты? Тогда идите собирайтесь, я отвезу вас на аэродром.

Собственно, все мои сборы заняли три минуты – я просто сложила вещи в сумку и отнесла ее в комнаты Эмбер. Короткое прощание – и я выбежала на площадку перед домом, где уже ждал Рассел в машине.

На полосе был готов самолет. Не тот, который привез нас сюда. Практически истребитель. То есть действительно истребитель! Похоже, мне придется сегодня прокатиться в кресле бортстрелка… И зачем Расселу военный самолет?

– Не боитесь летать в кабине? – спросил Рассел, выходя из машины и направляясь к самолету. – Он не пассажирский. Зато так куда быстрей, чем на большом. И надежнее, поверьте. Тут энерговооруженность – для любой погоды хватит. А Кангу совсем не такое тихое местечко, каким кажется. Это мы живем в спокойной зоне.