Ледовый десант

«Ну что ж, — вздохнул Майборский, — скоро мы с вами встретимся. Посмотрим, на что вы способны…»

Гитлеровцы не стали ждать утра. Надеясь на свой большой перевес в живой силе и технике, они решили в бой вступить с ходу.

Обе танковые лавины начали сближаться. Машины Майборского маневрировали, выбирая позиции, использовали отдельные пригорки, одинокие вербы, чтобы вести прицельный огонь по врагу. Выстрелив, машины делали рывок вперед и снова стреляли.

«КВ», находившийся рядом с танком комбрига, вздрогнул от сильного взрыва. Из выхлопной трубы вылетели кольца дыма, подсвеченные лучами заходящего солнца. Майборский понял: вышел из строя двигатель, — но танк продолжал сражаться, экипаж стрелял из орудия и пулемета. Одна из «тридцатьчетверок» вскочила в воронку от бомбы и упала набок, уткнувшись стволом орудия в землю. «Очень жаль, вышла совсем из боя», — подумал с болью Майборский.

Вокруг стоял рев, гул, скрежет металла. Небо закрыли клубы дыма, тянувшиеся от десятка подожженных танков — немецких и наших.

Темп наступления «тридцатьчетверок» и «КВ» начал спадать: ощущалась нехватка снарядов. А в резерве — ни одного танка. Все брошено в бой. Возможно, последний бой войск Воронежского фронта на. Левобережье.

«Что же делать? Где взять силы, чтобы победить? Как поднять дух бойцов? — ломал голову Майборский. — Еще бы один натиск…»

— Расчехлить знамя! — крикнул он вдруг радисту-пулеметчику старшине Кулаковичу.

Майборский уперся ногами в сиденье, открыл люк, поднял над танком знамя. Красное полотнище затрепетало на ветру.

И тут же осколок вражеского снаряда пробил кожаный комбинезон Майборского, вонзился в руку, державшую знамя.

Комбриг почувствовал острую боль. Но на сиденье не опустился. Он был словно под гипнозом. Его губы шептали:

— Надо держать знамя! Надо держать, даже если еще раз ранят. Лишь бы не в сердце…

— Всем, всем! Гвардейское знамя над танком комбрига!.. — передал в эфир старшина Кулакович.

Танкисты хорошо понимали, что это означает. Знамя они расчехляли лишь в самые торжественные минуты и тогда, когда надо было победить или умереть. Это знамя им вручили за мужество и героизм, проявленные в боях под Сталинградом. Кончик знамени Майборский целовал, стоя на колене и давая клятву сражаться с фашистами до последней капли крови.

Такую же клятву дали и все бойцы — танкисты, мотоциклисты, артиллеристы, минометчики, саперы танковой бригады.

Несколько «тридцатьчетверок» обогнали танк комбрига и пошли против «пантер» на таран. Снаряды из пушек «Т-34» и «КВ» врезались в борта, в гусеницы вражеских машин.

— Знамя над танком комбрига!.. — продолжал передавать в эфир Кулакович и тут же расстреливал из пулемета танкистов, покидавших «пантеры».

Над головой Майборского свистели осколки и пули.

— Товарищ комбриг, у вас на руке кровь! — крикнул старшина Кулакович, высунувшись из люка. — Давайте я буду держать знамя!

— Возьмешь, когда меня здесь убьют!

— Не убьют вас, не сожгут и наш танк-знаменосец. Видите, нас уже прикрывают «тридцатьчетверки»! Наш танк под двойной, даже под тройной броней!

Майборский посмотрел влево, потом вправо. С обоих боков мчались «тридцатьчетверки», заслоняя своими корпусами его «КВ». Они рассекли боевую линию немцев, стали заходить им в тыл.

Вражеские танкисты не знали, что предпринять. Продвигаться вперед — значит напороться на артиллерийский огонь противотанкового дивизиона. Возвращаться назад тоже нельзя, это значит подставить свои борта русским танкам, зашедшим им в тыл.

Их замешательством, растерянностью воспользовались танкисты Майборского. Они усилили огонь, стараясь попасть в бензобаки «пантер» и «тигров». Бензин не солярка, которой заправляются «КВ» и «Т-34». Он вспыхивает сразу, даже от попадания пулеметной очереди.

Бой закончился уже в сумерках полным разгромом немецкой танковой группы.

Майборскому помогли снять комбинезон, перевязали раненую руку. Старшина Кулакович свернул иссеченное осколками знамя, надел на него чехол.

Из рации донесся приглушенный голос:

— Виктор, брат! Где твои «лапти»? Как дела?

Это проявил беспокойство командир стрелкового корпуса генерал Мартисян, с воинами которого танкисты Майборского взаимодействовали, с тех пор как начали наступление на Украину с южного крыла Курской дуги. Тяжелые «КВ» и средние «тридцатьчетверки» с облепившими их, будто пчелы вощину, автоматчиками отрывались обычно на несколько десятков, а порой и на сотню километров от пехотных подразделений генерала Мартисяна, вклинивались в оперативную глубину противника и наводили ужас на немецкие гарнизоны в селах и городах в междуречьях Ворсклы и Псла, по берегам Хорола, Сулы, Удая…

Так было и на этот раз.

— Брат, Акоп Сурамович! «Лапти» на Десне, — усталым голосом ответил Майборский.

— Все понятно. Будь здрав!..

Танки возвратились в село. На броне машин — раненые и убитые воины.

Выбравшись из «КВ», Майборский глубоко вдохнул предвечерний воздух, настоянный на запахах сосновых боров, лугов и чистой воде Десны. Попробовал согнуть раненую руку. Поддалась. Значит, плечо и предплечье целы.

«Да, — улыбнулся Майборский. — Комбинезон для танкиста все равно что кольчуга для рыцаря…»

В селе танкистов встретил член военного совета фронта Зиновий Тимофеевич. Он обнял комбрига и, глядя в его законченное лицо, произнес:

— Я доложил Ватутину про ваш бой. Спасибо вам большое от Николая Федоровича. Командующий сказал: «Генерал Гот не прошел! А наши танки пройдут на тот берег и возьмут Киев!» Как ваша рана?

— Терпеть можно, — улыбнулся Майборский, довольный похвалой Ватутина. — Хлопцы уже оказали помощь.

— Как думаете: стоит послать несколько «Т-34» и батальон мотострелков навстречу нашим главным силам?

— Я за это! — кивнул Майборский.

— Так и сделаем. А вы немного поспите, еле держитесь на ногах. Я пройдусь по подразделениям, проведаю раненых. — Зиновий Тимофеевич подкрутил кончик уса, вынул из кармана носовой платок и стал вытирать им лицо комбригу.

— Я сейчас умоюсь, — смущенно произнес Майборский.

В его глазах тлели огоньки, похожие на далекие звезды, что одна за другой загорались в уже прохладном сентябрьском небе. Над лугами оседал туман…

12

В запорожском «Вольфшанце» («Волчьем логове») еще все жило пребыванием здесь фюрера. Две недели назад он приезжал в штаб армий группы «Юг» на очередное срочное обсуждение сложившейся ситуации и новых планов. После его отъезда прошло уже десять дней, а командующий группой армий «Юг» фельдмаршал Эрих фон Манштейн до сих пор не мог избавиться от ощущения, что он вдыхает испарения жареной и квашеной капусты, морковного пюре и других вегетарианских блюд аскетичного фюрера.