Легенда эпохи

— У вас случилось какое-то несчастье? Вам требуется помощь?

Ершова встрепенулась, вытерла платочком слезы, сглотнула ком, подкативший к горлу, и сказала:

— Нет, спасибо, все хорошо.

— Вы в этом уверены? — не унималась я. — Мне показалось, что вам плохо. Может, надо вызвать «Скорую»?

— Нет.

— И все-таки у вас какая-то беда, — сказала я тоном, не терпящим возражения. — Знаете, я частный детектив… Может, вам нужны мои услуги?

— Частный детектив? — вяло переспросила она.

— Да, именно так, — подтвердила я.

— Может, мне и нужны ваши услуги, я еще не знаю, — сказала Антонина и снова вытерла слезы. — Хотя… вряд ли. Это все пустое…

Разговор хоть и состоялся, но носил пресный характер. Толку от такой беседы будет ноль.

— Собственно, я вам не навязываюсь, — сказала я и полезла в сумку. — Вот, возьмите на всякий случай мою визитку. Если вдруг надумаете, то звоните мне в любое время дня и ночи.

— Спасибо. — Антонина Никитична взяла мою визитную карточку, но сделала это скорее машинально, чем осознанно.

Мне во что бы то ни стало надо было заставить ее принять мое предложение, поэтому я продолжала себя пиарить:

— Я занимаюсь любыми делами, как семейными, так и уголовными. Оплата зависит от конечного результата, беру я недорого. К тому же существует система скидок, а также рассрочка платежа.

Боже, что я такое несу! Это же полный бред! Мои услуги совсем не дешевы, ни о каких скидках никогда даже речи не было… Напротив, я никогда не стеснялась сказать клиентам, что особые условия настойчиво требуют повышения моего обычного тарифа. Но сейчас совсем другой случай. Мне надо войти к Ершовой в доверие, чем-то зацепить ее…

Уж не знаю, что именно сыграло решающую роль, но Антонина все-таки заинтересовалась моей профессией. Когда я уже отошла от нее на несколько шагов, она меня окликнула:

— Татьяна, подождите!

Я моментально развернулась и, сев обратно на скамейку, мягко сказала:

— Слушаю вас. Что с вами приключилось?

— Мне действительно нужен частный детектив, чтобы найти одного человека, точнее, двоих… Хотя бы одного. Понимаете, все случилось так неожиданно, я даже не знаю, с чего начать, — растерянно бормотала Ершова-Козельчик. — Все одновременно как-то навалилось…

— Давайте сначала познакомимся. Вас как зовут?

— Меня? Можно просто Антонина.

— А я — Татьяна. Хотя вы уже прочитали мое имя на визитной карточке. Итак, слушаю, вас, Антонина, — сказала я, но, поскольку моя новая клиентка молчала, я стала задавать ей наводящие вопросы: — Кого вы хотите отыскать? При каких обстоятельствах пропали эти люди?

— Да, да, сейчас, я соберусь с мыслями… История, которая со мной произошла, может показаться вам нелепой. Я и сама не могу поверить, что это все наяву. А что ждет впереди? — спросила она скорее себя, чем меня. — Ничего хорошего, потому что я сама во всем виновата.

Антонина пока отделывалась пустыми фразами. Ее глаза по-прежнему были устремлены куда-то далеко вперед, будто созерцали грядущие несчастья. Я должна была ее как-то приободрить и подтолкнуть к откровениям.

— Знаете, а ко мне чаще всего и обращаются с какими-то необычными и на первый взгляд неразрешимыми проблемами. Сюжеты порой бывают такими закрученными, что по ним сценарии для кино писать можно, — сказала я, нисколько не преувеличивая. — Только я храню конфиденциальность.

— Это очень хорошо. Огласка мне ни к чему. Знаете, а я думала, что это у меня только жизнь такая запутанная, — вздохнула Ершова-Козельчик, но опять не сказала никакой конкретики. Она еще долго над чем-то размышляла, а потом заметила: — Рассказывать о моей жизни с самого начала займет слишком много времени, хотя теперешние проблемы уходят корнями в далекое прошлое.

— А вы попробуйте начать с конца, например, с сегодняшнего дня и далее отматывайте жизнь назад, как кинопленку, — предложила я, но Антонина, кажется, меня не услышала.

— В общем, я начну вот с чего… Восемнадцать с половиной лет назад я потеряла своего сына. Не спрашивайте у меня всех подробностей. Я пока не готова вам об этом рассказать. Мне сказали, что ребенок вскоре после рождения умер. Я была вынуждена в это поверить, потому что даже не могла принять участие в похоронах. Но полгода назад мой мальчик вдруг нашел меня, сам, причем я даже не услышала упрека в свой адрес. Оказалось, что его воспитывал родной отец, с которым судьба развела нас. После смерти отца Илья нашел кое-какие документы и узнал обо мне. И вот тут я совершила ошибку. Мне надо было рассказать мужу о сыне, и все было бы по-другому, во всяком случае, не хуже. Но я не смогла этого сделать.

Я незаметно включила диктофон и спросила:

— Почему вы не рассказали мужу о том, что у вас есть сын?

Думаю, ответ на этот вопрос был бы очень интересен Козельчику. Прежде чем на него ответить, Антонина долго думала.

— Почему? Я и сама плохо понимаю, почему этого не сделала. Наверное, дело в том, что у Юры очень непростой характер. Он всегда был вспыльчив и ревнив, а с годами эти качества проявились еще больше… Я боялась вызвать его гнев. Точнее, я боялась не этого… Знаете, мой муж серьезно болен, и я опасалась, что на нервной почве его состояние ухудшится. Но я тем не менее понимала, что долго скрывать своего сына от мужа не получится, рано или поздно все равно придется Юре рассказать об Илье. В общем, я ждала, когда для этого наступит подходящий момент. Но примерно два месяца назад сын признался, что оказался втянутым в одну историю. У него требовали денег, много денег. А выход был только один — продать двухкомнатную малогабаритную квартиру, в которой жил. Я не могла этого допустить. Я должна была как-то помочь Илюше, но сумма была действительно большой, очень большой. — Антонина Никитична закрыла лицо руками и разрыдалась.

Я не торопила ее с продолжением, а терпеливо ждала, когда она возьмет себя в руки и продолжит рассказ-покаяние. Более или менее успокоившись, Ершова сказала:

— Таня, я не готова к тому, чтобы говорить о том, что было дальше… Если вы узнаете всю правду, то, я уверена, будете меня осуждать и откажетесь помогать мне. Зря это все…

— Ну что вы! — возразила я. — Я понимаю, вы попали в очень сложную ситуацию, можно сказать, что разрывались между мужем и сыном…

— Да, это так. И в результате потеряла того и другого.

— Что значит вы их потеряли? — поинтересовалась я так, будто понятия ни о чем не имела.

— А то и значит. Я сегодня прилетела из Сочи, муж меня не встретил, хотя еще вчера вечером сказал по телефону, что обязательно это сделает. А сын вообще исчез в неизвестном направлении. Илья должен был приехать ко мне на юг, но не приехал. Здесь его тоже нет, причем давно. Я видела, что его почтовый ящик забит до отказа какими-то газетами. Мне страшно, я боюсь, что его убили. Что касается мужа, то мне кажется, он обо всем узнал и решил меня бросить. Знаете, у меня даже нет ключей от квартиры. Я осталась с одним чемоданом летних тряпок, который временно оставила у соседей. Боюсь, что кредитную карточку муж мог заблокировать. Это вполне в его духе. Если так, то я даже не знаю, где мне сегодня ночевать. Наличности не хватит на то, чтобы снять гостиничный номер. А таких знакомых, у которых я могла бы остановиться, к сожалению, нет.

— Ну это не проблема, вы можете пока пожить в моей квартире, — предложила я.

— А вас не стеснит мое присутствие? У вас, наверное, своя семья…

— Знаете, Антонина, у меня две квартиры. Вторую я держу как раз вот для таких случаев. Соглашайтесь, — посоветовала я со всей доброжелательностью.

— Похоже, что у меня действительно нет выбора. — Моя собеседница еще немного подумала и сказала: — Я согласна.

Вот уж не ожидала, что Ершова окажется такой податливой на уговоры! Впрочем, у нее на самом деле не было выбора, точнее, он был небольшим.