Легенда о белом бревне

— А разве не белый медведь? — удивилась Риса, пока мы поднимались по лестнице. — Он больше всего подходит.

— Хм… в чем-то ты права, пожалуй. В конце концов, тебе ли не чувствовать внутреннюю суть твоего Оружия.

— Я бы предложил белого оленя, — не остался в стороне Казуо.

А я все еще ничего не понимал.

— Вот тебе оленя и нанесем, — хихикнула Риса.

— Не, я уже заказ сделал! У меня будет древо жизни! — подбоченился Кинжал. — На всю спину.

— И корнями в… — указала девушка Казуо пониже спины. — Отличное решение.

Так, кажется, я смутно начинаю осознавать, о чем идет разговор. Но зачем нам рисунки-татуировки? Это традиция клана? Я бы предпочел не разрисовывать себя наскальной живописью, как какой-то… Ганджу...

— Это не те тату, которые для украшения, это скорее знаки на ауре, они корректируют каналы и вообще… ну, полезные, — услышав мои мысли и опасения, шепотом просветила меня Мастер. — Они невидимые, если ты сам не хочешь их показать. Типа секретные. Но, блин… — Она незаметно показала мне запястье, и на коже вдруг сам собой проступил узорный ободок с какими-то знаками. — Когда наносят, болючие… страсть. А куда деваться?

— Меня терзают смутные подозрения, что я это уже проходил. Кажется… со мной такое уже делали, в детстве, — пробурчал Казуо, когда вместо знакомого холла в доме Рисы мы через дверь с лестницы шагнули в… такую палатку, как Мастер показывала мне в клубе. Только эта была больше. Яранга. Деревянные стойки, оленьи шкуры вместо стен, первобытная утварь и огонь в очаге. И очень жарко.

— Раздевайтесь! — скомандовала нам древняя, заходя следом и подталкивая в спину. — Парни ложатся по обе стороны очага на живот, на шкуры, Лиза, ты знаешь, куда сесть. Дед, ты где? Выходи! Внуки пришли, зверушка рисовать на неприличный место, аднака!

Глава 39

Лиза:

Ой-ой, хорошо, что Казуо забыл, а Рич просто не знал, насколько больно накалывает дедушка Алелекэ, и если бы я имела в виду лишь его саркастические замечания... Причем, блин, больно не уколотому телу, а чему-то очень нежному там, внутри. Ну, потому что татушка же не на пояснице в самом-то деле. Она на ауре.

Кстати, Рич пыхтел и внутренне (да и внешне) довольно долго упирался. Не потому, что боялся боли, а из-за того, что ему жутко не нравилась сама мысль, что на нем нарисуют какую-то там картинку, да еще и в странно-неприличном месте, как будто стриптизеру-эскортнику. А тату на пояснице воспринимались им только так.

Пришлось ментальным шепотом объяснять опять-таки про ауру и про то, что никто не виноват, если у всех Оружий именно в основании позвоночника расположено виртуальное соединение «рукояти» и «лезвия».

Правда, выслушав аргументацию, мой принц все же проникся и снял штаны. Не сказать, что он был счастлив это сделать, но поскольку табу на наготу в призме вообще слабое, то и не стеснялся особо.

Не то что Казуо. Этого пришлось уговаривать дольше, а потом еще и чуть ли не силком трусы сдвигать пониже. Пф-ф-ф-ф, можно подумать, у него там хвост. Попа как попа, было бы чего стесняться.

Ну и вот. А потом дед навострил свои иглы и… Ой-ой-ой. Больно! По себе знаю.

Рич молчал как партизан, только в ментале зубами скрипел, пока я мысленно суетилась, ойкала, утешала и отвлекала. Казуо взвыл было, когда пришла его очередь, но тут уже пример Рича подействовал — братан ни за что не хотел показаться слабее.

Они еще не знали, что дальше будет хуже. Потому что у Оружий одна корректирующая татуировка — на том самом месте. Ее ставят в определенный период раз и навсегда. А вот у Мастера… У меня и так их уже четыре — по одному браслету на запястьях и щиколотках. А теперь, когда я повзрослела до нужного возраста и буду вынуждена жить не на Земле, а в призме, родители и бабушка с дедушкой решили обезопасить меня по максимуму. А это значит…

А это значит — звездец нам всем на ближайшие три часа. В смысле — и Рич, и Казуо зубами скрипели примерно каждый минут по двадцать. А орали в голос, ругались и чуть не плакали, глядя, как корежит меня, — больше двух часов.

Я временами даже про боль забывала, так пугалась то за Ричарда, то за братана. Ладно у принца седых волос в шевелюре никто не заметит, а если побелеет черноволосый Казуо — это будет совсем нехорошо!

Бабушка даже думала, не выставить ли их из яранги на фиг, но нет, дед сказал — нельзя.

— Риса, Риса, потерпи, — бормотали они наперебой, то ментально, то вслух, и рвались то подержать меня за руки, то вытереть пот со лба. Попытку отобрать меня у дедушки они уже предприняли в самом начале сеанса иглоукалывания, схлопотали сразу ото всех, и от меня в том числе, и больше не рыпались.

— А я что, по-вашему, делаю? — Примерно на исходе второго часа на то, чтобы не выть в голос и одновременно успокаивать мужчин, у меня сил уже не осталось и я начала огрызаться. — Да успокойтесь вы… Ой! Мне еще детей рожать вон тому белобрысому, что, каждый раз так умирать будете?!

— В призме в медеске рожают, там боли не чувствуешь, и все практически сразу регенерирует, — просветил меня натурально трясущийся и уже отстукивающий чечетку зубами Рич.

— Я дома рожать буду, у бабушки, — пропыхтела я, чувствуя, как костяная игла с какой-то странной скверной выводит предпоследнюю линию у меня на бедре. — Не доверяю я вашим… Ай! Медескам!

— Слушайте, а не рано ли вы тут про роды начали? — икнул Казуо.

— Да, лучше после ста пятидесяти… — заверил Рич, похоже от переживаний и сам не осознавая, на какую тему идет обсуждение.

— Из крайности в крайность.

— Все! — объявил, наконец, дедушка и отложил свои орудия пытки. — Жена, дай детям отвар. Пусть протрут им кожу, а потом спят.

Мы все трое тяжело выдохнули и в облегчении свалились на оленьи шкуры. Ну, точнее, свалились парни, а я просто уткнулась носом в шерсть, отпуская стиснутые в руках оленьи рога, и даже не смотрела вслед выбравшимся куда-то на волю бабушке и дедушке.

Правда, через минуту мой упорный Меч-медведь завошкался — у него чувство долга где-то прямо под свежей татуировкой активизировалось. Пополз по оленьей шкуре, добрался до плошки с темно-коричневой жижей — ягеля они там натолкли, что ли? Во всяком случае, воняет похоже. Нет, о полном составе я даже думать опасаюсь. Так вот… принц дополз, тряпочку намочил и двинул обратным маршрутом. Ко мне.

— Ну его, — бессильно хныкнула я, стараясь зарыться поглубже в мех. — Оно щиплется!

— А вдруг без него появится воспаление? — буквально простонал Рич. — Или инфекция. Дикие методы у вас в клане…

— Воспаление чего, ауры? — Я обреченно выдохнула, непослушными руками отобрала у него тряпку. — Поворачивайся. С вас и начнем. Я хоть выдохну…

— Отдай, инвалидка. — Казуо перестал делать вид, что он умер, приподнялся на локтях и отобрал у меня лекарство. — Дожили… добровольно другому мужику буду задницу тереть...