Легенда о черном алмазе
Шрифт:
А Старшой продолжал хихикать:
– Ну и чудак ты, Ко-Ко! Надо было получше присмотреться. У Смехача на носу очки. Понимаешь? Самые обыкновенные очки. Огонек в них и отразился, а тебе огненные глаза привиделись!
Тут Старшой, пожалуй, допустил оплошность: разговаривал слишком громко, и глухонемой, наверное… услышал? Свет за окном всплеснулся, на стеклах возникла черная тень руки, плеча… Звякнул отодвинутый шпингалет, скрипнули створки оконной рамы. Значит, Тит учуял что-то подозрительное и спешил раскрыть окно, выглянуть из каморки.
Вот когда Емелька подумал о цене мгновения. Чтобы
Заняв прежнюю позицию за углом дома, они видели, как открылась дверь времянки, и через некоторое время в ней показался Тит. Осторожно оглядываясь по сторонам, он обошел мягкой, словно бы крадущейся походкой вокруг домика, постоял на берегу перед нескладным корытом с надписью «Нырок». Что-то его встревожило, и, возвращаясь в свое жилище, он снова оглядывался по сторонам.
Емелька устало опустился на землю, а Костик, обходя кусты крапивы, присел напротив. Оба хмурились и молчали. Наконец Старшой спросил:
– Есть вопросы?
– Много,- сказал Костя.
– Давай по порядку. С чего начнем?..
– А начнем с реки. Что он делал на том берегу, да еще ночью? Откуда возвращался?
Старшой оставался невозмутимым.
– Дальше.
– Как он вошел во времянку? Мы наблюдали за дверью - она была закрыта. Значит, забрался через окно?
– Правильно мыслишь, парень,- похвалил Старшой.- А почему забрался через окно? Наверное, ему зачем-то надо, чтобы дедушка Митрофан думал, будто постоялец дома и спит в своей каморке, как сурок в норе.
– А еще я думаю об Анке,- сказал Костя - Помнишь? Ей кто-то почудился под окошком. Что, если не почудился?
И товарищ вторично похвалил приятеля, что случалось очень редко:
– Верно «узелок» нащупываешь: что, если не почудилось? Тут и совсем интересно получается: мы наблюдаем за Смехачом, а он следит за нами? Но что мы для него? Значит, он следит за дедушкой?.. Вот и получается, что я прав: в этом старом домике не все в порядке.
Тонкая полоска зари все сильней накалялась и уже просвечивала на берегу кроны верб и ясеней.
– Скоро рассвет,- задумчиво молвил Костя.
Емелька спохватился, хлопнул себя ладошками по коленям:
– А сумка?.. Помнишь, когда он возвратился из-за реки, в руке у него была сумка? Что за сумка? Что в ней?
– Интересно,- протянул Костя.- Нельзя ли в нее заглянуть, а?
Старшой не спеша поднялся с земли.
– Ладно, Смехачом займемся позже. А пока о работе надо бы подумать, о хлебушке. Скоро пассажирский из Харькова придет, айда на перрон помогать тетушкам?
– И Емелька присел, расставил руки, изобразил умильную улыбку: - Тетя, позвольте поднести вашу корзинку?
Костик тоже вскочил на ноги:
– Пока Анка и дедушка проснутся, мы, может, и провизии принесем?
11
За провизией. Встреча с великаном. Василию Иванычу все известно. Слово о подвиге. Вторая часть знакомства впереди.
Утренний поезд прибыл по расписанию, и
на перроне приятели тотчас же заприметили женщину с двумя большими корзинами яблок. Не успел Емелька предложить свои услуги, как она сама попросила:– А не поможете ли, ребятки, доставить фрукты на базар? Не обижу.
Костя деловито справился:
– А вкусные?
Женщина, зажмурясь, причмокнула губами:
– Мед!..
Емелька не замедлил применить хитринку:
– Мы, тетя, фрукты подносим только по правилу.
Она удивилась:
– По какому такому правилу?
Емелька не повел и бровью:
– Сначала мы фрукты пробуем. А потом, если вкусные, всем встречным нахваливаем.
Женщина словно бы обрадовалась:
– Берите, ребятки, с пяток, а то и с десяток. На здоровье!..
Они с удовольствием съели по яблоку, похвалили «белый налив» и еще пару яблок спрятали в карманы. Настроение повысилось, и они быстренько одолели маршрут вокзал - базар. Хозяйка была довольна и, развернув рушник, достала буханку хлеба, отрезала добрый ломоть, да еще прибавила четвертинку сала и рубль «на семечки».
Друзья уже уходили с базара, торопясь к домику у реки, когда перед ними встала неожиданная преграда. Костя отскочил в сторону, а Емелька ткнулся во что-то мягкое, пахнущее табачным дымом, поднял голову и увидел высоко над собой большие рыжие усы, а еще повыше - милицейскую фуражку. С этой минуты события пошли уже не по плану.
Емелька отступил на шаг, стал по стойке «смирно», вытянул руки по швам:
– Извините, дяденька милиционер, мы вас не заметили.
Где-то высоко громыхнуло раскатистое «хо-хо-хо».
– Меня - и не заметить? А ведь я самый высокий на весь район! Интересуюсь: кто вы, откуда и куда?
Костик застенчиво улыбнулся, а внимание Старшого привлекли своим огромным размером и солнечным блеском сапоги милиционера, и Емелька рассматривал их, как диковинку.
– Ты что мне под каблуки заглядываешь?
– удивился великан,- Ну, поскольку на вопросы не отвечаете, вынужден, голубчики, пригласить вас в гости.
Отделение милиции находилось в сотне шагов от базара, в старом бревенчатом амбаре. Стол, покрытый полоской кумача, простая скамья да три табуретки составляли всю обстановку. Со стены из простой деревянной рамки на входящих внимательно смотрел Чапаев, и Емелька приметил - над рамкой портрета синели два свежих василька.
– Са-адитесь!
– строго приказал великан, но Емелька с Костиком расслышали в его гортанном голосе сдержанно-веселые нотки.
Когда он шагнул к стене и опустился на свое место, табуретка испуганно запищала под ним, как живая, а когда оперся локтями о край стола, тот в испуге задрожал и зашевелился.
– Итак, слушаю, рассказывайте,- промолвил великан, разглаживая длинные рыжие усы и разглядывая своих гостей.
Они тоже смотрели на него во все глаза: шутка ли, самый высокий человек в районе! Лицо у него было загорелое, обветренное, с бурым шрамом через всю правую щеку, с насмешливым и зорким прищуром глаз.
– Про кого вам рассказывать, гражданин начальник?
– сухо справился Емелька.- Про нас? Так мы просто люди, мальчишки… ну, сами видите.
– Точно,- подтвердил начальник.- Это я и сам вижу .