Легенда о Чёрном ангеле

Он щурится, а я вижу, насколько он взбешён.

— Нет, я так не думала. Просто спросила.

— Просто спросила она… — хмыкает и распахивает водительскую дверь.

Пара мгновений, пока он обходит по длинной дуге автомобиль, сижу, словно пыльным мешком по голове прибитая. Я не хотела, чтобы он злился, совсем не хотела. Видит бог, просто выскочило. От усталости, невыносимой насыщенности предыдущих дней, отчаяния.

Лёгкий ветер врывается в духоту салона, а Карл хватает меня за руку и вытаскивает на улицу. Чёрт, так задумалась, что даже не заметила, как он рядом оказался.

Впечатывает меня спиной в корпус машины, хватает пальцами за подбородок и резко поднимает вверх моё лицо, впиваясь глазами. Он смотрит в саму суть, гипнотизирует, а губы, сжатые в тонкую линию, совсем белые.

— Маргаритка… — говорит, вздыхая, — у меня нет никаких детей. У меня нет и не было жены. У меня даже любовницы постоянной не было никогда.

— Прости, я ведь совсем не хотела тебя обидеть. Я сама не знаю, зачем ляпнула это. Но ты… ты ведь закрытый. Почти ничего о себе не говоришь.

— А что ты хочешь знать обо мне? — интересуется, поглаживая пальцами кожу на моих скулах. — И нужно ли тебе это?

— Нужно. Очень нужно, — киваю, даже не задумываясь, потому что и правда, испытываю острую потребность знать о Вороне больше.

Карл запрокидывает голову, смотрит в ясное утреннее небо, а грудь тяжело вздымается и опадает в такт дыханию. Ворон так и остался с голым торсом, и сейчас особенно ярко на его коже выделяются шрамы и татуировки — несмываемые метки прошлого. Прошлого, о котором я совсем ничего не знаю.

— Ты говорила, что искала меня, — вдруг вспоминает, но в глаза по-прежнему не смотрит. — Зачем?

— Потому что… потому что мне это нужно было. Очень нужно. И ещё, я хотела узнать, почему тебя посадили. Воспитатели так нам ничего и не сказали, все будто бы вычеркнули тебя из жизни. Но я не могла, понимаешь? Не получалось.

— Вычеркнуть?

— Забыть.

Шумно выпускает воздух из лёгких и прижимает меня к себе так сильно, что, кажется, оглушительный треск моих рёбер слышен в соседнем городе.

Не знаю, сколько стоим так, в полной тишине, врастая друг в друга, обмениваясь энергиями. Нам хорошо вдвоём. Настолько хорошо, что, кажется, уже нет смысла с этим бороться и придумывать оправдания. Словно самой судьбой когда-то было предназначено быть вместе. И неважно, сколько лет прошло и дорог пройдено. Сейчас всё именно так, как должно быть. И от этого невыразимо хорошо.

Всё-таки отпускает меня и смотрит на часы, кивая каким-то своим мыслям.

— Пойдём, Маргаритка, у меня есть ещё пара часов свободных. Пообщаемся, раз желание такое имеешь.

Больше ничего не говорит, лишь берёт крепко за руку, словно боится, что я исчезну, убегу, и тащит меня куда-то. Размашистый широкий шаг, за которым я еле поспеваю. Под ногами разлетаются в разные стороны мелкие камушки и разный сор, а солнце, несмотря на утро, обжигает обнажённые участки кожи.

Высокие ворота остаются вдалеке, и Карл останавливается возле двери, которая открывается перед нами будто по волшебству. Ступаем во двор, а Карл тащит меня дальше, не реагируя на приветственные окрики каких-то мужчин.

Судя по их одежде — всё больше кожа, грубая джинса и сапоги, — делаю вывод, что это такие же байкеры, как и Ворон. Ловлю на себе заинтересованные, похотливые и временами угрюмые взгляды, но все усиленно делают вид, что меня не существует. Просто смотрят, но уже одного этого достаточно, чтобы почувствовать себя не в своей тарелке. Мамочки, ну вот куда он меня привёз?

Словно почувствовав моё смятение, Карл ускоряет шаг, а хватка становится сильнее. Он сжимает мою руку так крепко, что суставы болят, но я не спорю, потому что понимаю: здесь не те люди, среди которых женщине можно остаться в одиночестве и уцелеть. В воздухе витает атмосфера общей напряжённости, страха, пороха и маскулинной брутальности. И от этого нервы мои натянуты толстыми канатами.

Чувствую себя женщиной, попавшей на пиратский фрегат, откуда нет выхода. Разве что за борт нырнуть, от греха подальше.

— Где мы? — спрашиваю, когда Карл ногой открывает дверь одного из каменных строений в относительном отдалении от прочих бараков.

— Это Промзона — база нашего клуба “Чёрные ангелы”. Не бойся, никто тебя здесь не тронет.

Боюсь ли я? Не знаю. Только понимаю, что здесь я чужая, но рядом с Карлом, держась за его руку, мне тепло и уютно, в остальное — полная ерунда.

— Понятно, — протягиваю, оглядываясь по сторонам. Просторное помещение, довольно светлое, напоминающее кабинет.

— Проходи, располагайся, я сейчас.

Он раскрывает дверь, на первый взгляд незаметную, слева от входа, а я вытягиваю шею, чтобы рассмотреть открывшийся вид получше. Всё-таки я любопытная. Но, к сожалению, почти ничего не видно — в комнате слишком сумрачно. Бросаю эту затею с подглядыванием и рассматриваю кабинет: светлые, даже слишком, стены, огромное количество потолочных точечных светильников, молочно-белая мебель, а диван, на котором сижу, чёрный… этот кабинет очень подошёл бы какому-нибудь врачу.

Словно, окружая себя стерильной чистотой, Карл пытается что-то кому-то доказать. Быть может, самому себе? Пытается хоть так абстрагироваться от извечной грязи нашего — и своего — бытия.

Пока размышляю, Карл выходит из комнаты, переодевшись в белую футболку и светло-голубые джинсы. Почти нарядный, словно не существует проблем; будто вся грязь мира не способна запятнать его — моего Ворона.

— Карл, может быть, мне лучше в гостиницу пока поехать? — спрашиваю, но Карл отрицательно машет головой.

— Не сейчас. Пока я не могу гарантировать тебе полную безопасность, будешь здесь.

— Но сколько мне тут быть? Я же не могу торчать здесь безвылазно.

— Марго, мне всего лишь нужно провести собрание. Нервничать ещё и из-за того, что может с тобой случиться, я не хочу. Понимаешь меня?

— Перестраховщик.

— Параноик, скорее, — усмехается и присаживается на корточки напротив. Берёт мои руки в свои, массирует ладони и, глядя в глаза, говорит: — Ты на самом деле хочешь узнать, почему меня посадили?