Легенда о маленькой Терезе

– Ты… да ты! Да как ты смеешь? – возмутилась нимфа, все еще надеясь придать себе вид грозный и пугающий.

Ренард нахмурился, грозно сдвинул черные густые брови; вся девичья бойкость тут же улетучилась, и вместо дерзкой тирады она вдруг пропищала, словно недодавленная мышка:

– Чего ты хочешь?

Он выждал еще немного, любуясь стремительными изменениями ее настроений – бедняжка никак не могла определиться, нападать ли, обороняться ли от нахального незнакомца или же попытаться решить возникшее недоразумение мирно; нет, ну а что, совсем не помешает немного проучить эту дерзкую девицу! Но все же, сжалившись, он склонился к покрасневшему маленькому ушку и негромко проговорил:

– Хочу, чтобы ты так больше никогда не делала. А ты что подумала?

– Ах ты чертяка! – выдохнула она и вдруг в порыве уткнула свои маленькие кулачки в его твердую горячую грудь. Почему-то испугалась. Убрала руки тут же, словно ошпарившись, покраснела, отпрянула…

– Ты чего? – рассмеялся Ренард, разрывая неловкое, едва уловимое напряжение, проскользнувшее между ними.

– Нет, - замотала головой девчушка, - ничего. Прости…

– Ну так что, обещаешь больше не заниматься этим бесстыдством?

– Хорошо, - девчонка расслабилась и улыбнулась в ответ. – Я все-таки пойду, ладно?

Ну вот, маленькое приключение подошло к концу. Вместе с девчушкой уйдет безвозвратно то необъяснимое ощущение, к которому он так стремился, но которое никогда не станет для него естественным. Это не его мир. Она уйдет, напоследок повиляв перед ним своим тощим задом; быть может, обернется на прощание, сверкнув лукавыми глазками… Быть может, пару дней повспоминает «пастушка-недотепу из соседней деревни», а потом и вовсе позабудет… А он вернется домой, в свой огромный Дворец, где его уже давно, наверно, обыскались; отец отчитает его за легкомысленность и в сотый раз добавит со вздохом: «И этот разгильдяй будет править Королевством!» И в сотый раз непутевый сын покорно, молча выслушает его, дождется, пока тот разочарованно махнет рукой и, наконец, оставит его в покое.

Ренард нехотя разомкнул руки и выпустил девицу. «Лети, пташка, в свой светлый, чистый мир…Тебя ждут пшеничные поля, рассветы и скотинка… Но даже выбившись из сил после тяжелого дня, ты будешь радоваться… Ты будешь прибегать сюда, на это озеро, и подолгу плескаться, подставляя свое юное тело навстречу жаркому солнцу. Ты будешь звонко смеяться, так же, как сегодня. Ты, конечно, забудешь о своем обещании и будешь, как сегодня меня, дразнить своими оформившимися прелестями деревенских парней… Ты даже не покраснеешь… Лети, пташка… И спасибо за этот день».

Девчушка выпорхнула на свободу, отошла на несколько шагов, но вдруг остановилась и резко обернулась. Нет, она все ж нахальна! Недавнее смятение быстро улетучилось, озорные глазки устремились прямиком в королевские очи; нимфа встряхнула головкой и вдруг заявила:

– Послушай, пастушок, но все-таки ты тоже провинился! А потому я имею полное право потребовать с тебя маленькую услугу!

– Это какую же? – от подобной наглости он опешил и теперь лишь сверлил вопросительным взглядом девицу.

– Помоги нам корзины донести. Поможешь?

Ренард бросил взгляд за спину девчушки – три огромные корзины, доверху наполненные ягодами, стояли на берегу в ожидании своих хозяюшек. «Эх, Ваше Высочество, видел бы сейчас тебя кто-нибудь! Что может быть забавнее, чем будущий король, увешанный корзинами, в сопровождении двух молодых крестьяночек!» - развеселившись от собственных мыслей, Ренард едва сдерживался, чтоб не рассмеяться. Девчушка же, наткнувшись на его молчаливый взор, поспешила оправдаться:

– Здесь недалеко, правда… Просто корзины тяжелые очень… Нет, если тебе тяжело…

– Помогу, - перебил Ренард и наклонился за рубахой. – Только при условии, что ты, наконец, оденешься.

Гулять так гулять! Он и сам не ожидал от себя такого порыва, но за еще один глоток этой жизни, этого странного дня, он готов на все! Даже на те огромные корзины. В конце концов, принцем можно и завтра побыть, сегодня же он – просто пастушок!

Глава 2

– Ты с ума сошла? Ты что творишь?! – испуганно заверещала рыжеволосая подружка девчушки – она уже успела выйти из озера и приодеться, и теперь с опаской смотрела на приближающегося Ренарда.

– Да что такого? Просто попросила его помочь. Чего ты испугалась?

– Нет, ты точно сошла с ума! А если он из… этих?

– Успокойся, Мари. Или ты теперь будешь от каждого парня шарахаться?

– А тебе жизнь не мила? Или ты тоже мне не веришь?

– Он не из этих!
– оборвала девчонка, бросая на подружку пронзительный взгляд. – К тому же он один, как видишь.

– Ладно. Хорошо. Допустим, он не из этих. Но что ты скажешь, когда он завтра расскажет всей деревне, что видел нас? Да еще в таком виде! – не унималась Мари, никак не желающая мириться с присутствием постороннего мужчины. – Да отец твой узнает, он же…

– Хватит. Не узнает! Если ты не разболтаешь, никто ничего не узнает.

– Ты сумасшедшая!

– Может быть.

Ренард тем временем спустился к озеру и подошел к девчушкам.

– Ну ведите, барышни.

Рыжеволосая недовольно фыркнула, схватила свою корзину и бодренько зашагала вперед.

– По-моему, твоей подружке я пришелся не по вкусу, - негромко бросил Ренард.

– Ну а тебе-то что до ее вкуса? – улыбнулась его нимфа.

– И то верно. Идем?

– Твоя – вот эта, - указала она на самую большую и тяжелую корзину, подхватила ту, что поменьше, и отправилась вслед за подругой.

Обласканная майским солнцем, троица неторопливо брела по полю. Рыжеволосая, смирившись с посторонним присутствием, чуть сбавила ход, позволив Ренарду догнать ее и даже пойти рядом; его же нимфа молча шла следом. Пока Ренард удивлялся самому себе и никак не мог поверить в происходящее, девчушка чуть отстала от своих спутников и теперь спокойно, уверенная в собственной незаметности, с интересом наблюдала за незнакомцем.

Его смуглая кожа могла поведать, что ему приходится довольно много времени проводить на солнце – пожалуй, даже больше, чем ей, проводящей в поле добрую половину суток. Но на его ладонях нет и следа от мозолей – она успела это заметить еще там, на берегу, когда он прикоснулся к ее волосам. Кто же он? У него уверенная походка, гордая осанка, внимательный взгляд – наверняка при желании он способен залезть в самую душу! Кто он? Нет, он не крестьянин и никакой не пастушок. Наверняка, сын какого-нибудь мелкого дворянина...