Легенда о Велесе

— Не надо! Погоди немного, устала я…

В прежнее время Перун бы вспылил, как порой случалось, когда жена отказывала ему в ласке, но сейчас он лишь тихо молвил, кивая на колыбель:

— Ну, так хоть на сыновей взглянуть можно?

Маленький ребенок, пока не научился сам защищаться от зла, легко может погибнуть даже от неосторожного слова или сглаза, а потому все матери так страшатся в первые дни за жизнь своих детей. Сама Дива коршуном кидалась к любому, захотевшему взглянуть на детей Перуна в неурочное время — младших ее близнецов еще не видел никто, кроме Лады и кормилицы, а средних пока прятали даже от мужчин. Но сейчас, когда нежно любящий муж ласково заглянул ей в глаза, Дива только кивнула:

— Будь осторожен!

Тенью следуя за женой, Перун крадучись подошел к колыбели и склонился над младенцами. Они были похожи на средних близнецов — те же светлые волосики завивались мелкими кудряшками, те же синие глаза. В первый миг малыши залились таким ревом, что даже Дива поморщилась, не ожидая от них такого шума, но Перун вдруг протянул руку и качнул колыбель.

— А вы что шумите? — тихо молвил он. — Кричите лягушками на болоте, матери вашей уснуть не даете! Сейчас ночь темна, пришло время сна. День потом придет, радость принесет!

Он еще что-то пошептал, низко склоняясь над колыбелью, и оба близнеца неожиданно успокоились и заулыбались. Изумленная Дива только смотрела на супруга, который ласково успокаивал детей, напевая что-то тихое. Она не подозревала, что ее муж способен на такое, но приходилось верить глазам, когда близнецы вдруг притихли и заснули.

Перун гордо выпрямился навстречу жене:

— Уснули…

— Ты настоящий чародей! — Дива обняла его, ласкаясь. — Даже я не справляюсь с ними… Это Ящер тебя научил?

— Он, — кивнул Перун. — Знаешь, я поклялся себе, что не будет мне покоя, пока я не постигну все, что он знает и умеет. Я давно у него учусь…

— И поэтому тебя так долго нет? — догадалась Дива.

— Да, моя ласочка. — Посмотрев последний раз на спящих детей, Перун отошел от колыбели. — И сегодня мне пора.

Дива не смогла скрыть разочарования.

— Все уходишь и уходишь, — воскликнула она. — Опять меня одну оставляешь!

— На сей раз ненадолго, — Перун набросил на плечи мокрый плащ. — Ты подожди — через несколько дней я вернусь! Не век тебе одной оставаться!

Нежно поцеловав жену в висок, Перун вскочил на подоконник и шагнул наружу.

Ночная тьма поглотила его фигуру, но Дива все смотрела и смотрела вслед мужу, свесившись из окна и не обращая внимания на дождь. Гроза ушла, все вокруг стихло и погрузилось во мрак. И все-таки Дива упрямо смотрела вдаль. Еще один раз увидела она пробирающуюся по стене тень, которая мелькнула и пропала, но женщина успела увидеть большие, чуть изогнутые рога, похожие на рога Велеса.

* * *

Несколько дней потом Дива размышляла над тем, что ей примерещилось. Можно было подумать, что на север явился Велес, но после того случая на свадебном пиру, когда Жива запретила Перуну убивать ее жениха, изгнанник не появлялся поблизости от замка, и даже на границе его никто не видел. Куда он исчез, что с ним — не знал никто. Да и знать никому не хотелось.

Поразмыслив, Дива для себя решила, что ей это померещилось от усталости — хлопоча о детях, она не смыкала глаз несколько ночей подряд. Конечно, усталость и ожидание с кем угодно могли сыграть злую шутку, а потому вскоре Дива забыла и думать о видении и принялась готовиться к встрече с супругом.

Перун не сказал ей, в какой день его ждать. Дива каждое новое утро просыпалась с мыслью, что он вернется сегодня, и каждый вечер засыпала, уверенная, что новый день принесет ей встречу.

Перун явился неожиданно, вечером одиннадцатого дня. Обитатели замка собрались на вечернюю трапезу, когда вдруг снаружи послышался шум крыльев, свист рассекаемого воздуха и чье-то огромное тело закрыло в окнах свет. Затем послышались приветственные крики стражи — их перекрыл ликующий рык Ящера.

— Вернулся! — Дива вскочила с места.

Не помня себя, она вспрыгнула на стол — обходить ей показалось просто невозможным — перебежала его, спрыгнула с другой стороны и первая, обгоняя Живу, бросилась во двор.

Ящер уже складывал крылья, стараясь ничего не зацепить.

Перун, на ходу освобождаясь от плаща и оружия, которые небрежно сбрасывал на руки спешивших за ним слуг, шел через двор. Он нисколько не удивился, когда двери распахнулись и Дива выскочила ему навстречу.

— Вернулся! — закричала женщина, кидаясь ему на шею. — Вернулся! Я так и знала! Я знала, что ты приедешь именно сегодня!

С дороги Перун устал, но был спокоен и рад встрече. Обняв жену и на руках внося ее в дом, он улыбнулся:

— А разве я мог не вернуться?

Дива поджала ноги, устраиваясь поудобнее у него на руках.

— Ты вернулся именно в тот день, когда я тебя ждала!

— А что сегодня за день?

— Ты сам мне о нем сказал, — стыдливо улыбнулась Дива, удивляясь, что Перун забыл про это.

— Когда?

— Когда был последний раз…

На лице Перуна отразилось такое искреннее недоумение, что Дива могла бы заподозрить неладное, но в этот миг он дошел до зала, где собрались его родные. Разговор с женой вылетел у Перуна из головы, и он приветствовал отца, мать, Стривера и Меру. Отсутствие Смаргла сразу бросилось ему в глаза. Он завел беседу о младшем брате и его свадьбе и совсем забыл о собственной жене.

Только поздно вечером, когда они остались одни, Перун словно впервые за весь день увидел Диву. Готовя ложе для сна, она почувствовала тяжелый жадный взгляд мужа, которым он следил за нею.

Перун исподлобья смотрел на жену, невольно по давней привычке сравнивая ее со Ршавой. Даже мертвая, дочь Непры продолжала оставаться страстной и любящей, а Дива и в первую их ночь была холодна. Она вечно чего-то боялась, чего-то ждала и годы спустя продолжала оставаться такой же скромной. И дети… В памяти снова и снова вставал Тарх — так похожий на него, но в то же время такой чужой. А согласись он и Ршава последовать за ним на север — и он бросил бы Диву не раздумывая. Велес исчез, больше он ее не тронет. Поискала бы себе другого мужа!

Дива опустилась перед Перуном на колени, снимая сапоги. Глядя на ее склоненную голову, он стащил с себя рубашку и поднял женщину за плечи:

— Иди ко мне!

Дива покорно села ему на колени. В глазах ее светилась тревога, когда она заглянула в лицо супругу. Женщина искала в нем следы той нежности, которой были полны их тайные свидания по ночам, но Перун истолковал ее испуг по-своему.

— Все боишься? — молвил он. — Чего ты испугалась?

— Ничего, — ответила Дива.

В тот же миг Перун опрокинул ее на ложе и навалился сверху, торопливо сдирая с нее рубашку и шаря руками по обнажившемуся телу. Его жесткие губы закрыли ей рот, мешая вздохнуть. Зажмурившись, Дива сжалась в комочек, подчиняясь силе мужа. После первой ночи он мало времени провел на супружеском ложе, чаще устало засыпая подле заждавшейся жены. И только в те таинственные ночи его словно подменяли — но пришел день, и все вернулось.

Уставшая после недавних родов, Дива только стонала и вскрикивала, подчиняясь яростному напору. Перун словно сорвался с цепи. Он неистовствовал, и когда наконец все кончилось и он отвернулся от Дивы, тяжело и громко дыша, она, измученная, едва нашла в себе силы прошептать, прижимаясь щекой к его лоснящемуся от пота плечу: — Ты никогда еще не был таким… страстным!

Перун на миг перестал дышать и стиснул зубы. Не ее — Ршаву сегодня хотел он держать в объятьях.

* * *

Все сыновья вернулись домой — и жизнь опять пошла своим чередом.