Легенды авиаторов. Исторические рассказы
Шрифт:
— С конструкцией все довольно просто, она будет деревянная, — оживился Поликарпов.
— Но загвоздка в двигателе. За рубежом сейчас авиамотор не купишь, сами знаете. А на
отечественных заводах... — Он махнул рукой и замолчал.
Московский завод «Икар» с прошлого года пытался выпускать что-то вроде
американского мотора «Либерти».
«Либерти» мощностью в 400 лошадиных сил был создан еще в семнадцатом году на
автопредприятиях Соединенных Американских Штатов. Его производили массово для
самолетов на
Об авторских правах и патентах молодая советская власть не задумывалась. Республике
нужен авиационный мотор! Поэтому использовали трофейный двигатель. Чертежи
выполнили в метрической системе мер и запустили в работу.
— В общем, думаю конструировать истребитель под «Либерти», — заключил
Поликарпов.
Они пожали друг другу руки и после короткого совещания разошлись.
Работа началась.
23 мая 1923 года, Москва
— Пришла бумага, Иван!
Поликарпов ворвался в кабинет заведующего производством ГАЗ № 1 Ивана Косткина,
потрясая конвертом.
Косткин поднял покрасневшие от бессонных ночей глаза.
Вдвоем с Поликарповым они задерживались после работы на несколько часов, а то и на
всю ночь. Проектировали истребитель-моноплан, который назвали ИЛ-400 — истребитель
с двигателем «Либерти» мощностью в 400 лошадиных сил.
Это была их творческая инициатива, которая никак не поддерживалась «сверху». Так
сказать, способ проводить свободное время.
Но оба знали, что работают на Республику. И Республика ответила. Когда настало время,
Главное Управление Военной промышленности получило доклад о новом самолете.
Одобрение выразилось в сумме в восемнадцать тысяч рублей золотом.
Можно начинать!
Моторы будут! «Либерти» российской постройки уже близки к завершению, скоро
предстоят их заводские испытания, а там и серийное производство.
— Директор завода знает? — спросил Косткин.
Директор ГАЗа Немцов полностью поддержал проект инициативных работников и
выделил для строительства самолета помещение заготовительного производства.
— Действуйте, товарищи.
2 августа 1923 года, Москва, Ходынский аэродром
Начальник летной испытательной станции Константин Арцеулов был взволнован.
Наконец-то истребитель отечественной постройки готов к испытаниям!
Самолет выглядел необычно. Во всем мире в истребительной авиации преобладали
бипланы, что имело смысл: самолет при той же суммарной площади крыльев получался
более компактным, а значит, более маневренным.
Но
моноплан,
особенно
свободнонесущий,
обладает
значительно
меньшим
аэродинамическим
сопротивлением.Константин Константинович вглядывался в самолет, как бы стараясь впечатать его в
сознание.
Глаз художника — а Арцеулов был одарен художественно, — безошибочно определил
слабое место.
— Чем обеспечено нормальное центрирование, когда мотор вдвинут совсем в крыло? Чем
уравновешен вес хвоста? — повернулся он к Поликарпову.
Николай Николаевич ответил:
— Здесь все просчитано. У нас есть свой секрет: угол установки крыла.
Ацеулов покачал головой. «Может быть, я обманываюсь?» — подумал он.
Моноплан с толстым низкорасположенным свободнонесущим крылом ждал мгновения,
когда его поднимут в небо. Фюзеляж имел фанерную обшивку, крыло и оперение —
полотняную.
Пора.
Арцеулов дал отмашку.
Испытания начали с пробежек.
Что-то не так. ИЛ-400 упорно не желает отрывать хвост от земли. Сместили назад шасси.
— Переставьте стабилизатор на крайний отрицательный угол, — сказал Арцеулов. —
Попробуем так.
Первое испытание не прошло.
15 августа 1923 года, Москва, Ходынка
Наконец свершилось! Арцеулов поднял самолет.
Поликарпов прикусил губу. Волнение было слишком сильным. Машина летит!
Миг спустя восторг сменился ужасом.
ИЛ-400 круто полез вверх. Было очевидно, что Арцеулову не удается перевести аппарат в
горизонтальный полет.
Константин Константинович отдал вперед до упора ручку управления. Не помогает. «Так,
— подумал он, стараясь сохранить хладнокровие, — сейчас мы с самолетом будем
падать... Лучше уж пусть высота будет поменьше».
И он убрал газ.
ИЛ-400 повалился вниз с высоты в двадцать метров. Он так и падал с задранным носом,
норовя свернуться на крыло.
Арцеулов смог добиться лишь одного: чтобы самолет парашютировал по возможности
плашмя.
Затем все рухнуло.
Летчик пробыл в воздухе всего двадцать одну секунду.
К обломкам подбежали люди.
— Жив!
Переломаны правая рука и левая нога, ушибы покрывают тело, но жив...
Через несколько дней в больницу к Арцеулову пришли Поликарпов и Косткин.
— Как себя чувствуете, Константин Константинович?
Из-под бинтов донеслось:
— Ну так похоже, что вес хвоста ничем не уравновешен...
— Будем проводить испытания в аэродинамической трубе МВТУ, — обещал Поликарпов.
— Почему сразу не?.. — Арцеулову трудно было говорить, но Поликарпов его понял.
— Видите ли, Константин Константинович, у меня... гм... не очень хорошие личные
отношения с Туполевым, а он, как известно, представляет ЦАГИ, и от него зависит...
— Самолет важнее, — сказал Арцеулов.
— Совершенно с вами согласен, — кивнул Поликарпов, — и... Когда мы доработаем