Легенды Оромеры. Великий Орёл
Шрифт:
***
Поляна была подходящей. Тракт шёл лесом, и вековые деревья в некоторых местах закрывали небо. Несмотря на спокойствие в волчьем уезде, именно это место стоянки табора было самым удачным. Справа синело глубокое озеро, легко смывающее все следы. Слева, только переступи, насыпь — чащоба да бурелом, непролазные леса.
Лисий барон давно мечтал о собственной земле и доме. Он хотел поставить усадьбу и жить оседло.
Несмотря на прекрасное самочувствие и разгладившиеся за прошедшие после «обмена временем» с щенком морщины, он ощущал свой возраст. Ещё год назад хитрый лис прознал, как купить землю, но, чтобы поставить на неё весь
И как прожить? А тут… целая шкура динозавра!
— И так княжья казна бездонна, — ворчал он, осторожно поднимая со дна сундука небольшой деревянный ларец. В нём хранились лекарства... и яды.
Барон кликнул девок и велел подобрать двух жирных баранов.
— Да постарше каких, — встрепенулся он вдогонку, жадничая...
***
Кипела в котлах вода, резали мясо, где-то за кибитками, весело икая, чавкал рёберными хрящами, да жёлтым жиром старого барана Ворон. Костя сидел на мягких, шитых синей нитью подушках, и слушал.
«Тяжело на свете жить-то кочевому человеку... Этому дай, тому подай, третьему занеси. И везде надо платить! Прорва! Разве всем дашь! Мы, цыгане, от работы-то не бегаем, нам землицы только своей, и мы бы пшеничку растили. А в столице маркизы и графы на каретах с золотом ездить начали, тоже дай... на карету».
Серый щенок, пыхтя, тащил маленький чугунок, знакомый вроде...
Мысли Кости путались: бабочки перелетели дорогу, пепел костра кинул горсть серой пыльцы в глаза. Большое пурпурное солнце, собираясь мыться перед сном, повисло над озером, за частоколом кибиток и дымами костров...
Косте снились синее небо и ветер, наполнивший огромные жёсткие крылья живым лёгким воздухом, позволяющим лететь к звёздам. Он кувыркался и смеялся в своём пути к далёкому тёплому светилу.
Сквозь этот полет к нему настойчиво рвались слова:
— Ты что наделал, ты что мне привёз, паршивая свинья!
Костя повернул большую чешуйчатую голову, и в разрезанном полотне неба рассмотрел большой кабинет, обитый тёмным бирюзовым жаккардом, с серебряными лилиями на канте. Высокий человек, чем-то напоминающий его самого, навис над совсем молодым цыганским бароном и продолжал:
— Заворовался! Меры не знаешь! Бить прикажу тебя без пощады!
Выхватив в бешенстве тонкий прут, напоминающий указку, он замахнулся и ударил последнего по спине.
Барон стоял, не моргая и не уклоняясь, указка разломилась напополам и полетела в каминный проём.
— Прочь, предатель! — прошипел хозяин кабинета.
Где-то, в сонной глубине, на грани убегающего на крыльях сознания, Костя услышал рёв. Руку отчаянно заломило. Его палец кто-то жёг, и, закричав, он очнулся!
Рядом с ним никого не было. У озера за кибитками слышались крики, и сотрясалась земля, дико, от какой-то жгучей невыносимой боли кричал ящер.
Парня шатало, но Костя сумел встать.
— Воды бы, — пробормотал он.
После чего, увидев перед собой только маленького щенка с котелком, зачем-то нагнулся. Его вырвало. Продолжая раскачиваться, как метроном, Костя бездумно схватил серый пушистый комок вместо ценного бабкиного предмета и медленно, периодически останавливаясь, и, сгибаясь пополам, побрёл в сторону доносящегося рёва.
***
С трудом преодолев
каких-то триста метров расстояния до берега, и, обойдя тесно поставленные повозки, построенные крепостным валом вокруг жилой части табора, Костя вздрогнул.У самого берега лежала, почти погружённая в воду, туша динозавра. Зверь дико выл и, из последних сил, бил по воде гигантским хвостом, не давая подойти к нему людям, вооружённым вилами и кольями. Те сбились в тесную кучу, как сбивается стая шакалов у поверженного льва.
Повинуясь какому-то третьему чувству, и, продолжая сжимать под мышкой маленький комок серой шерсти, Костя, обойдя табор, из последних сил борясь с тошнотой и собственным беспамятством, побежал к сотрясающейся в конвульсиях туше.
— Пей воду! — закричал он.
В какофонии звуков его голос не мог быть услышан, но Костя бежал по тёплой мутной илистой воде, поскальзываясь, и, не отпуская находящегося в бессознательном сне вместе с ним щенка. Тот тоже ел мясо…
Наконец, Костя оказался прямо перед пахнущей разложением пастью.
— Пей… воду… — задыхаясь, и, уже практически шипя, потребовал он и ткнул издыхающего зверя кулаком правой руки с багрово горящим на пальце золотым змеем.
Чёрный ящер открыл мутный глаз и повиновался. С трудом подняв голову, сделал глоток. Потом, через долгое мгновение, показавшееся вечностью, ещё один. И ещё. Наконец, Ворон смог встать. Он глотал и глотал воду бездонного озера, окрашенную в багряный пурпур лучами заходящего светила.
Слабость и беспамятство вновь навалились на Костю. Но прежде, чем он упал на чёрный блестящий бок, до его ушей донеслись крики и хрустящие звуки, словно кто-то раздавил стеклянный графин, бережно хранимый бабкой, как раритет из ушедшей эпохи.
***
Парень очнулся от хитро прыгавшего по лицу наглого солнечного зайца и тихого шелеста воды, омывающей берег. Он застонал и перевернулся на спину, с удивлением наблюдая залитый светом пляжик, с тихо стоящей рядом толпой. Перед ними сломанной палкой валялся цыганский барон, с удивлённо выпученными глазами и свёрнутой на сто восемьдесят градусов головой.
Напротив сидел на задних лапах Ворон, периодически громко икая.
Убедившись, что его хозяин очнулся, он, недобро сверкнул глазом и выпустил на свет ещё один солнечный блик, после чего сгрёб Константина и, без всякого уважения, зашвырнул его к себе на хребёт.
Следом полетел продолжающий безмятежно спать щенок.
Затем ящер повернулся к табору задом. Поднял хвост. И тщательно, прилежно, с достойным уважения старанием обработал всю территорию рядом с озером.
Удобренная земля должна была дать хороший урожай!
И можно даже не благодарить! За такое гостеприимство — не жалко!
Впрочем, благодарить никто и не подумал. Видимо, признательность начисто лишила лисов дара речи. Дара движения, кажется, тоже. Стоящие под «благодатным дождем» не шевелились.
Динозавр потряс хвостом, убедился в высоком качестве обработки и, икнув на прощанье, неторопливо отправился в сторону тракта.
Глава 16 ЭМИЛИЯ. Последние приготовления (Оксана Лысенкова)
...Миновала без малого неделя, когда Оддбэлл, вытирая руки куском мохнатой ветоши, критически осмотрел созданное ими творение и остался вполне доволен результатом. Помощники разлетелись два дня назад, Оливия задержалась до вечера, но едва начало смеркаться, тоже перекинулась и отправилась в путь.