Легенды выживших (сборник)

— Не беспокойся, я пройдусь до вон той кучи, разведаю дорогу и вернусь — сказал я Сидору.

Будто поняв мои слова, он вернулся к машине, запрыгнул на капот и улегся на брюхо, не спуская с меня глаз.

Медленно пройдя расстояние от машины до кучи, то и дело оборачиваясь и вздрагивая от звука собственных шагов, я приблизился к заинтересовавшей меня железяке.

Как оказалось, это был ствол пушки танка, почти полностью заваленного строительным мусором и поросшего высокой травой, походившей больше на маленькие деревца.

М-да, а ситуация все страньше и страньше. Куда же я попал? Конечно же, по матушке-России проносились разного рода локальные конфликты, и до применения танков с авиацией доходило. Но этот танк был явно зарубежный, американский «Абрамс», не меньше. Неужели война? Тогда почему он такой ветхий? Да и городок явно под бомбардировку попал не вчера — вон, невдалеке хоть и старая, но воронка, оставшаяся от разрыва крупного снаряда.

От размышлений о судьбах родины меня оторвал вой. Обернувшись на звук, я увидел Сидора, который, стоя на задних лапах, подвывал. Вскинув автомат, я начал выискивать опасность, разглядывая слепые глазницы окон и пустые дверные проемы.

Вдруг фасад ближайшего дома вздрогнул и начал лениво оседать, поднимая тучу пыли и окончательно погребая танк. Отбежав на несколько метров от расползающейся лавины кирпича вперемешку с кусками плит перекрытия, я обернулся…

Царственно вышагивая, из поднявшегося облака мусора и пыли вышло нечто. Это была боевая машина, отдаленно напоминавшая сгорбленного человека. Широкая голова-грудь, покрытая прямоугольниками броневых плит и матово поблескивающая на солнце, квадратные пусковые контейнеры ракетных установок на плечах, многоствольные орудия, закрепленные на толстых руках-манипуляторах.

Ростом исполин был примерно с четырехэтажное здание. Словно красуясь и довольствуясь произведенным эффектом, он замер на секунду, возвышаясь над поверженным танком, после чего довернул массивное туловище в мою сторону и зашевелил длинными усами-антеннами на голове.

Ощущая устремленный на меня голодный взгляд хищника, я впал в оцепенение, словно кролик перед удавом. Виски сдавило словно тисками, секунды стали вечностью… Наконец, я немного пришел в себя от увиденного и, цепляясь ботинками за камни, начал пятиться назад. Зацепился ногой за какой-то корень, торчавший из земли, упал на спину. Одновременно с моим падением гигант издал звук, похожий на сдавленный чих. Из его пускового контейнера вылетела короткая молния. Пронзив штанину правой ноги чуть выше колена, в землю вонзился длинный четырехгранный штырь и пригвоздил меня к земле, словно жука.

Робот, подавшись назад, победно проскрежетал, и в мою сторону, резво перебирая тонкими паучьими лапами, устремились два приземистых паука, что до этого жались у ног великана.

Ближнего из них я, лежа на спине, расстрелял длинной очередью из автомата. Разбрасывая искры и противно скрежеща, он закрутился вокруг своей оси, словно пытаясь зарыться в землю. А вот нападение второго паука я бездарно прозевал.

Спрыгнув с ближайшей кучи битого кирпича, он придавил меня своей немалой массой, пытаясь разорвать своими клешнями-манипуляторами. Не успевая выстрелить, я лишь прикрылся бесполезным оружием, словно щитом, пытаясь отпихнуть врага от себя.

Долго я бы так не протянул, если б верещащий как пароходная сирена Сидор, страшно ударив широкой грудью, не сбил с меня железяку. Клубок из тускло поблескивающей стали и черного меха откатился в сторону. Рычащий Сидор сцепился с пауком, прижимая его к земле, скрежеща когтями по металлу панциря, тщетно пытаясь укусить врага.

Я бешено рванулся, разодрав штанину и, наконец, освободившись от пригвоздившего меня штыря. Вскочив на ноги, я выхватил пистолет из поясной кобуры.

— Сидор, в сторону! — срывая голос, заорал я.

Крыс, словно ожидавший команды, отпрыгнул в сторону, уходя с линии огня. Проследив за его прыжком, я, спокойно прицелившись, несколькими выстрелами успокоил барахтавшегося на спине железного паука.

Исполин, доселе бесстрастно наблюдавший за происходящим, издал протяжный трубный вой и сдвинулся с места, направляясь ко мне. Я развернулся и бросился бежать к машине.

«Накаркал, — промелькнула мысль. — Только б успеть добраться до гранатомета».

Спотыкаясь на кочках, я добежал до автомобиля. Распахнул непослушными руками пассажирскую дверь, вытащил из грузового отделения кофр с огнеметом «Шмель». Схватив пластиковый контейнер, я бросился бежать прочь от автомобиля, увеличивая дистанцию для выстрела и спасая «Тигра» от возможной атаки робота.

Пока я петлял как заяц между обломков зданий, за спиной то и дело раздавался чих и рассерженный вой исполина. Стальные стрелы дважды выбили крошку из-под моих ног.

«Быстрей, быстрей!» — билась в голове единственная мысль, заглушая бешеный стук сердца.

Решив, что отбежал уже достаточно, я укрылся за торчащим из земли двухметровым куском бетонной плиты. Повалился на землю, прижался спиной к прохладной глади камня, успокаивая дыхание. Отстегнув замки, откинул крышку ящика. Трясущимися от переизбытка адреналина руками попытался привести оружие в боевое положение. Ага, как же…

Пот застилает глаза, не могу сосредоточиться, руки отказываются слушаться. Зрение заволакивает дымкой, а сердце вот-вот выскочит из грудной клетки.

— Ну давай же, тряпка, соберись, иначе сдохнешь! — прикрикнул я сам на себя.

Неумолимо пролетают секунды… Боевая машина все ближе и ближе, я уже ощущаю дрожь земли от ее поступи. Все происходит как тогда, в схватке с мумиями. Тело живет само по себе, я лишь рассеяно наблюдая за пугающе-точными действиями рук. Моих, и в то же время чужих. Кассета с зарядом объединена с пусковой трубой, огнемет к стрельбе готов. Встаю во весь рост и выхожу из-за укрытия, один на один со смертью.

Величественно вышагивающий исполин, увидев меня, замер на полушаге. Вот оно, мгновение истины! Совместив прицельное устройство с тушей робота, я вдавил гашетку. Раздавшийся чих и хлопок выстрела слились воедино. Тандемный заряд, отделившись от пусковой трубы и оставляя в воздухе дымный хвост, устремился к цели.

Есть попадание! Огненный цветок расцвел на грудной броне машины, а затем раздался оглушающий взрыв. Ударной волной меня, будто куклу, отшвырнуло и протащило в грязи несколько метров. Непоколебимую, словно скала, шагающую махину поглотил огненный шар…

Надо мной все то же неприветливое, тяжелое небо, с редкими проблесками солнечных лучей. Я валяюсь в грязи. Оглушен, но жив и относительно цел. А неподалёку, истекая черным дымом и распространяя удушливый смрад горелого мяса, лежит груда металла, пять минут назад бывшая шагающим танком.

Сидор пришел и уселся неподалеку — грязный, помятый, но целый. В его взгляде читается усталость.

Впервые пугающая, мертвая, ватная тишина этих мест доставляет истинное удовольствие. Так приятно, когда есть с кем помолчать, наслаждаясь тишиной.