Лёхин с Шишиком на плече

— Меня не волнует, сколько будет трупов! — наконец взорвался он. — Меня волнует присутствие трупов здесь и сейчас!

— Я вас очень понимаю, — проникновенно сказал агент и, взлетев в очередной раз в нормальное(для человека) положение над креслом, сообщил: — Я уже договорился с некоторыми товарищами устроить систему оповещения, когда вы начнете очистку квартиры от нежелательного присутствия в ней нежелательных физических лиц… Простите — тел.

— Что это значит — система оповещения?

— Примитивная цепочка из бестелесных сущностей с целью скорейшей передачи вам лично информации о присутствии-отсутствии поблизости нежелательных свидетелей.

Вникнув в сказанное, Лехин понял, что привидения хоть в чем-то помогут. Кажется, трупы он вытащит из дома незаметно. Остается вопрос — куда. Хотел поинтересоваться, что посоветует безымянный агент, — не успел.

Раздался сигнал дверного звонка. Обычно мелодичный, сейчас он прогремел погребальным колоколом. Одновременно в комнату влетели домовые, за ними призрачная орава, которая, не снижая скорости устремилась к стене в пустую квартиру. Чпок, чпок, чпок — исчезли все. Нет, китайчонок отстал. Точнее, не отстал, а, пролетая над креслом с безымянным агентом, ухватил его за плечо и поволок за собой. Большой чпок в стену — и оба пропали. Домовые же метались по комнате, явно ища, куда бы спрятаться, и явно забыв о том, что они тоже умеют легко проходить сквозь стены.

Вставший на звонок Лехин не придумал ничего лучшего, как вцепиться в рукоять складного меча. Увидев его жест, домовые кинулись на диван, прижались к спинке. Не сводя глаз с двери в комнату, заикаясь, они повторяли одно и то же — любимое Касьянушкино присловье:

— Батюшки-светы!.. Батюшки-светы!…

Звонок в две ноты равномерно и настойчиво требовал хозяина.

Лехин потоптался на месте, взвыл от отчаяния и решительно зашагал было открыть настырному гостю (" Если это Федька — убью!").

Но в этот миг между дверными шторками показался пушистый кошачий зад. Над задом напряженно дергался вздыбленный от ужаса хвост. Джучи пятился и вперемежку шипел и рычал.

А потом Лехин услышал шаги за шторами. Странные. Кто-то в ритм звонку медленно тащил ноги по полу и неловко грохал, дотащив, наверное, на ширину шага.

Лехин очумел: звонят в квартиру, но по квартире уже кто-то ходит?! Собственные ноги облились холодом и намертво приклеились к паласу. Два шага — и порог.

Джучи допятился до дивана. Лепечущие словно заклинание свое "батюшки-светы", домовые бросились к краю дивана и втащили кота к себе. Джучи, кажется, ничего не заметил: он все так же медленно отступал, не сводя безумных глаз с занавесок, пока прочно не уперся задом в спинку дивана. Попытался протолкнуть ее задом — не получилось. И тогда он перестал шипеть и рычать, но жалобно и горестно возопил.

И, будто с этим жутким воплем получив разрешение, в комнату шагнул Боксер. Носом чуть не в затылок ему шествовал Вторженец.

Оцепенение Лехина достигло крайней степени: он перестал дышать, перестал чувствовать собственное тело, перестал думать… Впрочем, нет. Единственная мыслишка металась по пустой черепушке и орала одно и то же: "Дурак! Своими руками снять с них веревки! Дурак! Своими руками!.."

"Сама дура! — ответил ей кто-то, очень далекий от Лехина. — Я боялся — следы от веревок останутся. Это ж улика!"

Мыслишка сорвалась на визг: "Какого черта улика! Кто бы их вообще связал с тобой?!"

В полной прострации Лехин внезапно прозрел, каким-то образом перепрыгнув на другой уровень зрения.

Боксер сделал еще два шага в комнату, неуклюже повернулся к креслу, на котором совсем недавно сидел безымянный агент. Над Боксером висело что-то наподобие воздушного шарика. Как ни напрягал Лехин глаза, он с трудом различал нечто — вроде, с конечностями. Это нечто плыло позади Боксера, чуть выше его головы, и довольно энергично…пинало труп по той же голове. Видимо, повинуясь пинкам, Боксер встал спиной к креслу. Нечто взлетело над головой трупа и принялось яростно утаптывать макушку. Боксер медленно-медленно осел в кресле. Под нудный аккомпанемент дверного звонка и утробную жалобу впавшего в истерику Джучи: "Уоу-оу-оу!"

Со Вторженцем произошло все то же, за исключением маленькой детали: его нечто (Боксеровский остался при Боксере же) заставило труп сесть на стул напротив телевизора.

Лехин пришел в себя. Трупы немедленного разрешения проблем вроде как не требовали, а вот звонок продолжал наглеть.

Прикинув ситуацию вновь пришедшими в норму мозгами, Лехин хладнокровно сказал только чуточку дрожащим голосом:

— Если я могу вас на время оставить здесь безо всякого ущерба для квартиры, кивните.

Трудноразличимые нечто активно принялись пинать трупы в затылок. Но Лехин уже по ним сообразил, что ответ будет дан положительный.

— Ладно-ладно, я понял.

Но на пороге он все-таки не удержался — обернулся. Трупы смирно сидели на местах, сложив ладони на коленях, как это делают идеально послушные дети. Лехин почему-то, глядя на них, затосковал и сразу решил: "Вот закончится все — благополучно! — упьюсь до свинячьего визгу!"

На пороге пришлось еще задержаться. С дивана спрыгнули двое домовых и Джучи. Держась за кошачий загривок, домовые тащили кота из комнаты, а тот пялился на трупы, упирался и орал благим матом. Лехин посторонился в дверном проеме и позвал:

— Джучи! Иди сюда!

Матерый котище рванул вперед так сильно, что домовые упали. Дополнительной тяжести Джучи словно и не заметил (шерсть на нем густая, держались оба крепко), махом уволок домовых на кухню.

И, больше не оглядываясь, Лехин поспешил к настырному посетителю. Гардинку не забыл. И правильно сделал, ибо не посмотрел в "глазок", раздраженный звоночным занудством, и распахнул двери сразу.

В прихожую с бешеной скоростью влетела гигантская, почти квадратная подошва. Она метила в лицо Лехина, и Лехин здорово удивился, отбившись от нее снизу гардинкой. Подошва оказалась частью крепкого ботинка на ноге невысокого крепкого паренька. Он чудом удержался на ногах и тут же, прыгнув боком, снова попытался достать Лёхина ногой. Но хозяин квартиры уже разглядел подернутые туманной, белесоватой дымкой глаза и сделал единственное, что мог сделать в этой ситуации: отскочил подальше от двери и крикнул:

— Эй, ногастый! Долго еще на пороге околачиваться будешь? Зайти слабо?

Крепыш так ретиво помчался на задиристый зов, что Лехин мгновенно просчитал: очередной незваный гость берет разбег для прыжка, в котором ногой припечатает его, хозяина, к стене. И мгновенно же просчитал, как удобнее Крепышу бить. В результате это гость врезался в стену и свалился, потому что Лехин нырнул под его прыжок и ушел в сторону. Но ушел не просто топтаться и дожидаться новой атаки Крепыша.

Едва тот свалился, Лехин прыгнул сам и оседлал глубоко изумленного этим гостя. "Этот еще и удивляться может!" — отметил Лехин. Он схватил активно дергающиеся руки Крепыша и завопил в сторону кухни:

— Елисей! Воду!

Хорошо, что прихожая маленькая. Пущенная по полу бутылка со святой водой, хоть и поехала криво, но оказалась в пределах досягаемости.

Лехин чуть не брякнулся с Крепыша — тот изогнулся, стараясь сбросить наездника. Нужно было стукнуть хорошенько, чтобы утихомирить все эти лягающиеся ноги, молотящие по полу и воздуху руки, подпрыгивающее тело — утихомирить и открыть бутылку. Кстати, бутылку надо было еще и в руки взять. Лехин обозлился, кое-как завел руки Крепыша за спину, на которой сидел, и уселся еще и на руки. Ощущения не из самых приятных, да фиг с ними, ощущениями. Главное, что тяжесть на вывороченных руках достала и Крепыша: на секунду-другую он замычал и — перестал дергаться. Ну, Лехин и воспользовался. Секунда — и он схватил бутылку и крутанул крышку. Другая — резко поднял голову Крепыша за подбородок и сунул горлышко бутылки в зубы, благо, тот от боли ощерился.