Лекарь 6

Уже знакомый, проведший меня в отделение, врач кусает губы и не отвлекается от показаний на экранах.

— Доктор, покажите мне наглядно, где находится больное место в сердце Давида, — обращаюсь я шепотом к нему, чтобы не разбудить ребенка. Я собираюсь начать именно оттуда, чтобы сразу воздействовать на самое слабое место в сердце ребенка и лечить его первым делом, — Оторвите кусочек бумажки и положите его на грудь, на сердце ребенка.

Врач странно смотрит на меня, но не спорит и оторвав уголок страницы в каком-то журнале, осторожно расстегивает пижаму, обнажает грудь ребенка, который продолжает спать и кладет этот клочок бумаги на определенное место.

— Да, оно здесь, — шепчет он мне в ответ и снова приникает к экранам измерительных приборов.

Сама Тамара даже забыла поздороваться, ее всю трясет, и она стоит, заломив руки в жесте отчаяния, непрерывно глядя на сына.

Я подзываю ее подойти поближе, если ребенок проснется, пусть, как только он откроет глаза, лицо матери окажется рядом, и это сразу успокоит сына.

Пора начинать, и я достаю артефакт из мешка, который висит в меня на плече. Мешок снимаю и кладу под ноги, чтобы не мешал. Тру магический предмет в ладонях, дышу на них, как бы концентрируя всю энергию именно в руках и решившись, накрываю сложенными лодочкой руками, с зажатым артефактом кружок белой бумаги на такой же белой и не загорелой груди мальчика.

Пускаю ману, понемногу, равными долями и последствия не заставляют себя ждать, ребенок испуганно открывает глаза и стонет тонким голосом. Внутри его тела происходит странное, сердце то захлебывается, то начинает стучать с новой силой и ему страшно и больно.

Мне и самому очень страшно, я проклинаю себя за то, что полез в такую историю и продолжаю лить ману на артефакт, начиная делать небольшие круговые движения над грудью ребенка. Меня мгновенно пробил пот, от ожидания последнего вздоха мальчика и того, как я посмотрю в глаза его матери. Я смотрю на врача, приникшего к показаниям приборов и понимаю, что он не сигнализирует о чем-то критическом и медленно убираю руки от груди мальчика.

Все, я выжат, но смотрю на лицо ребенка, он дышит, и врач пока не хватается за припасенный шприц, которых у него не один лежит, чтобы спасать внутренними инъекциями пациента, в крайнем случае.

— Что там? — спрашиваю я слабым голосом врача и он показывает, что все нормально.

Фу, облегчение накатывает на меня! Слава богу, если что и случится, то не прямо после моего лечения.

Глава 21 СЛЕЖКА ЗА ДОМОМ

Да, приборы показали, почти сразу, что с мальчиком все стало хорошо. И давление, и пульс, и шумы в сердце, на обычном уровне здорового ребенка. Чудо, на первый взгляд, произошло.

Что там на самом деле, пусть врачи обследование проводят, консилиумы всякие, а мне пора исчезнуть из операционной. Врач и мать проведут всю ночь рядом с ребенком, дверь на пожарном выходе осталась прикрытой едва-едва, и я удаляюсь, пока очевидцам произошедшего чуда не до меня.

Вижу, когда оборачиваюсь напоследок на выходе, как Тамара гладит сына по голове и что-то рассказывает ему.

Саша, прямо подпрыгивает, когда я выхожу, но стоически ждет меня в машине, заводит ее и только тогда спрашивает:

— Как все прошло?

Хотя, по моей расслабленной походке и довольному виду уже все понял.

Я отвечаю не сразу, хочется правильно сформулировать фразу, что, пока, все хорошо, но как будет дальше, посмотрим:

— Сердце у ребенка стало здоровым, — отвечаю и, подумав, добавляю, — У меня ноги трясутся, как мне было страшно.

Саша сочувственно молчит и везет меня в душевный ресторанчик над рекой, чисто для своих, где нас встречает тот же здоровенный Давид, работающий и там на входе.

Я быстренько накидываюсь коньяком, чтобы снять напряжение и то чувство страха, которое поселилось в ногах и никак не уйдет. Саша тоже, не отстает от меня:

— Чего-то я тоже струхнул, пока тебя ждал. Такой случай, когда нельзя облажаться. Очень тебя понимаю.

— Вот, вот, и я о том же.

Через пару часов Давид грузит нас в машину и везет к дому, вместе с парой подружек, которых мы тоже напоили и уговорили ехать с нами, в баню с бассейном, роль которого играет деревянная бочка.

Утром я просыпаюсь в обнимку с одной из подружек и, с облегчением вижу, что спал одетым, как и она. Девчонки, конечно, веселые, но лучше не рисковать совсем левыми связями, хотя, будет повод самого себя подлечить.

Я захожу на кухню, где Саша со своей подругой готовят завтрак и сразу двигаюсь к холодильнику, поздоровавшись с порога. Достаю бутылочку плзеньского, которое Саша теперь регулярно подвозит и, плюхнувшись на табуретку, выпиваю в один глоток бутылку.

— Хорошо? — спрашивает меня девушка Саши, хорошенькая натуральная блондинка, переворачивающая яичницу на сковороде.

— Отлично, — я тянусь за второй бутылкой.

Да, очень хорошо, когда ты не облажался вчера, можно не бежать никуда и не прятаться и, вообще, чувствуешь себя молодцом и красавцем, притом — нереальным.

День прошел хорошо, я усиленно сидел в бане, набирая ману, паря девчонок и Сашу, который постоянно пропадал в своей комната с блондинкой. Моя шатенка не требовала от меня ничего особого, просто отдыхала, поэтому я усиленно парился, изредка перекидываясь с ней парой фраз.

Потом Саша увез девчонок, я вздохнул с некоторым облегчением и занялся своими делами.

Сегодня вечер отдыха, пациентов нет, и можно перебрать вещички, посчитать деньги и поменять белье на кровати. От горничной мы отказались, Саша не захотел, чтобы о его разнообразной сексуальной жизни дядя знал во всех подробностях, поэтому мотивировал свой отказ тем, что и сам справится с готовкой.

Готовит он и, правда, очень хорошо.

Вечером раздался звонок телефона, я взял трубку и голос Тамары сказал, что, по предварительному заключению местных врачей, у ее сына абсолютно здоровое сердце, поэтому они завтра уезжают в Тбилиси, где они пройдут дальнейшее обследование в республиканской клинике.

— Вот и отлично, что все так получилось, теперь футбол сбудется в жизни твоего сына, — довольно нейтрально ответил я.

— Я должна, просто обязана, посоветовать тебя своей лучшей подруге, только одной, больше никому, твое лечение спасет ее дочь.

Примерно что-то такое я и подозревал.

— Подожди, мы так не договаривались. Хотя, то, что ты спрашиваешь разрешения, это уже хорошо. Что с ее ребенком?

— У нее девочка страдает от почечной недостаточности, и врачи опять не могут ничем помочь. Ты должен вылечить ее, ты же можешь!