Лекарь Империи 10

— Фырк, можешь заглянуть внутрь Его Величества? — мысленно спросил я.

Бурундук на моем плече поежился, и его шерстка встала дыбом.

— Не-а, двуногий. Не могу и не буду. И не спрашивай почему. Просто… не могу. Там такая защита, что лучше даже не соваться. Как будто пытаешься голыми руками в раскаленный реактор залезть.

— И ты Ррык? — посмотрел я на льва.

— Даже близко к нему не подойду, — прогудел Ррык из своего угла. Призрачный лев выглядел… встревоженным? — Слишком много магии. Слишком много артефактов. Он как ходячая крепость. От него фонит, как от прорванной магической плотины.

Понятно. На Императоре столько защитных амулетов и артефактов, что он практически непроницаем для любого магического воздействия. Параноидально, но умно. Впрочем, для правителя Империи паранойя — это просто здоровая осторожность.

Александр Четвертый наконец усмехнулся. Уголок губ дрогнул, пополз вверх. Первая искренняя эмоция за весь вечер.

— Интересная теория, Разумовский. Очень интересная. Но скажите — если все это была проверка, то зачем понадобился последний эпизод? Отравление охранника?

Я пожал плечами.

— Одно дело — рассказы о моих способностях. Слухи. Легенды. «Говорят, Разумовский может диагностировать что угодно». Красиво звучит, но это просто слова. Даже если их произносит магистр Серебряный. Другое дело — моя идеалистическая готовность всех спасать. «Илья спасет даже безнадежных. Он не даст умереть и одному ради большинства». Тоже красиво, но опять же — слова, слова, слова.

Я сделал паузу очень уместную, чтобы они успели переварить сказанное.

— И совершенно третье — своими глазами увидеть, на что я способен в критической ситуации. Когда счет идет на секунды. Когда нет времени на раздумья. Когда нужно действовать здесь и сейчас.

Они хотели увидеть не только мои знания, но и мою реакцию. Не запаникую ли я? Не растеряюсь? Смогу ли действовать под давлением, когда на кону человеческая жизнь, да еще и в присутствии первого лица государства? Это был тест на стрессоустойчивость. И я его сдал.

— Давайте я заочно пройду вашу очередную проверку, — предложил я с легкой улыбкой. Выложи перед ними все козыри. — Раз уж мы играем в открытую.

Император приподнял бровь. Жест означал «продолжайте».

— Это был нейротоксин замедленного действия. Если точнее — синтетическое производное тетродотоксина с добавлением модифицированного батрахотоксина. Военная разработка, если не ошибаюсь. Проект «Медуза»?

Громов ахнул. Громко, театрально, как актер на сцене.

— Но как?! Это же экспериментальный состав! Секретная разработка Императорского НИИ токсикологии! Откуда вы…

— Федор Ильич, — мягко, но с нотками стали в голосе прервал его Васнецов. — Помолчите.

Бедный Громов. Он, видимо, и есть куратор этого НИИ. Сейчас он чувствовал себя так, будто я залез в его личный сейф и вытащил на всеобщее обозрение самые охраняемые секреты.

— Читал о нем в медицинском вестнике. Еще на стадии экспериментов. Определил по триаде симптомов, — продолжил я, наслаждаясь произведенным эффектом. — Прогрессирующий паралич дыхательной мускулатуры — началось с межреберных мышц, потом диафрагма. Классика для этой группы токсинов. Сознание при этом полностью сохранно — мозг получает достаточно кислорода до самого конца. Жестоко, кстати говоря.

Я шагнул ближе к охраннику, который недавно «умирал». Тот смущенно отвел взгляд.

— Характерный цианоз губ — не такой, как при обычной асфиксии. Синюшность с фиолетовым оттенком. Специфично именно для батрахотоксина. Мелочь, но показательная.

— Невероятно, — выдохнула Анастасия. — Вы все это заметили за несколько секунд?

— Профессиональная деформация, — пожал я плечами.

Как пианист не думает, куда ставить пальцы, — просто играет. Так и я. Хотя в прошлой жизни за такие знания о военных ядах меня бы самого… проверили. С пристрастием. И вряд ли отпустили бы.

Я повернулся к Императору.

— Вы дали специфический антидот на основе моноклональных антител. Вижу по маркировке автоинъектора — «Империал-Фарм», специальная серия для силовых структур. Партия МА-7, если не ошибаюсь. Свежая — выпущена месяц назад.

Охранник, который делал укол, рефлекторно прикрыл рукой использованный инъектор на своем поясе. Поздно.

— Но если бы я не знал о его наличии, пришлось бы импровизировать.

Я начал загибать пальцы.

— Промывание желудка бессмысленно — токсин введен ингаляционно. Аэрозоль, если точнее. Вижу по микрокаплям на воротнике — характерный маслянистый блеск. Первое — атропин. Два миллиграмма внутривенно, струйно. Блокирует холинергические рецепторы, частично нейтрализует эффект. Второе — немедленная интубация и перевод на ИВЛ. Стопроцентный кислород первые десять минут, потом можно снизить до шестидесяти процентов. Третье — празозин, один миллиграмм внутривенно капельно. Стабилизирует давление, предотвращает гипертонический криз. И главное — экстренная гемосорбция. У вас же есть аппарат «Гемос-М5» в реанимации? Видел, когда проходил мимо. С целлюлозными фильтрами и иммобилизованными антителами. Три цикла по сорок минут — и токсин выведен из кровотока на девяносто процентов.

Я закончил и замолчал. В кабинете стояла абсолютная тишина. Даже Громов перестал потеть — застыл с открытым ртом, как рыба, выброшенная на берег.

— Вот это да, двуногий! — восхищенно присвистнул Фырк. — Ты их сделал! Размазал по стеночке! Показал, кто тут настоящий профи, а кто — просто штаны в кабинетах протирает!

Император медленно, очень медленно начал аплодировать. Одинокие, размеренные хлопки эхом отразились от каменных стен.

— Браво, господин лекарь. Искренне — браво. Вы превзошли все мои ожидания.

Император одним едва заметным жестом остановил зарождающиеся аплодисменты и повернулся к своей «Тайной Канцелярии».

— Господа, кажется, мы нашли того, кого искали.

— Безусловно, Ваше Величество, — Васнецов поклонился, и в его голосе слышалось неподдельное облегчение. — Илья Григорьевич продемонстрировал не просто знания. Он показал способность мыслить нестандартно. Видеть картину целиком. Это… редкий дар.

— Согласен, — неожиданно подал голос Серебряный. Его тихий, вкрадчивый голос заставил всех обернуться. Он шагнул из тени, и свет камина выхватил его бледное лицо с хищной ухмылкой. — Особенно впечатляет психологический анализ. Он разобрал нашу инсценировку как часовой механизм. По винтикам.

— Илья Григорьевич Разумовский, — Император произнес мое имя полностью, с отчеством. Официально. Торжественно. — Вы сказали все абсолютно правильно, чем повергли меня в шок. И это… случается крайне редко.

Он подошел ближе. Теперь между нами было не больше метра.

— Все действительно так, как вы описали. Каждая деталь. Каждый вывод. Я не ошибся в вас. С этого момента, — Александр Четвертый повысил голос, обращаясь ко всем присутствующим, — господин Разумовский — мой почетный гость. Относиться соответственно.

Охранники синхронно кивнули. Отрепетированное, слитное движение. Автоматы исчезли за спинами так быстро, что я даже не успел проследить, как именно они это сделали.

— Капитан Сидоренко, — Император обратился к старшему охраннику, — проследите, чтобы для Ильи Григорьевича был оформлен пропуск высшего уровня. Немедленно.

— Будет исполнено, Ваше Величество.

Император снова повернулся ко мне.

— Прошу вас пройти со мной, Илья Григорьевич. Нам многое нужно обсудить. И времени, боюсь, очень мало.