Ленин. - Политический портрет. - В 2-х книгах. -Кн. 2.

В десятую годовщину смерти Ленина Политбюро от­метило особые заслуги в сохранении тела профессоров В.П.Воробьева и Б.И.Збарского. Их наградили орденами Ле­нина и рекомендовали Совнаркому выделить в личное пользование по одной легковой машине. Это было тогда в СССР исключительной редкостью. Для праха Ленина не жалели ничего, ведь он стал объединяющим началом всей коммунистической державы.

После таких постановлений тело (точнее, то, что от него осталось) перевозили в медицинский зал лаборатории, в течение определенного количества дней выдерживали в специальном растворе (состав — величайшая тайна!), затем облачали в новую рубашку, новый костюм, гримировали и т.д. И опять — „живее всех живых".

Политбюро регулярно обсуждало доклады комиссии о состоянии тела Ленина, изучало все эти вопросы как про­блемы особого государственного значения. Например, в ноя­бре 1983 года председатель КГБ Чебриков вместе с мини­стром здравоохранения пишут записку Генеральному секре­тарю ЦК КПСС: "В связи с необходимостью проведения работ по очередному бальзамированию тела В.И .Ленина просим разрешить закрытие мавзолея на срок с 10 ноября 1983 г. по 10 января 1984 г.". В записке было указано, что будет „изучена научно-практическая деятельность научно– исследовательской лаборатории при Мавзолее В.И.Ленина". Комиссия в составе десяти (!) академиков, одного члена– корреспондента, коменданта Кремля, ряда крупных государ­ственных деятелей приступала к очередной двухмесячной работе… Люди, занимавшиеся новым сотрясением остат­ков праха, уже и сами верили в историческую значимость сего дела. Мощи зловещего атеиста не знали покоя…

Незаметно сложился целый механизм обеспечения функционирования мумии, жизненно необходимой не столько для пропаганды, сколько для воздействия на обы­денное сознание людей, общественную психологию масс. За долгие десятилетия миллионы людей привыкли к языче­ской аномалии и считали (очень многие и сейчас счита­ют) ее особым атрибутом советской политической культу­ры. Этот феномен еще до конца не исследован.

Вместе с тем ясно, что он может существовать только в обществе с господством догматического сознания и мышле­ния. По сути, мумия Ленина стала своеобразным материаль­ным выражением „вечности" ленинских идей.

Однако никто не хочет задуматься, что символ марк­систской вечности — прах. Это почти одно и то же, что и лозунги из 1924 года: „Могила Ильича — колыбель революции". С прахом, мощами Ленина за семь десятилетий проде­лано столько медико-биологических и химических манипу­ляций, что от тела мало что осталось. Распад мумии компенсировался муляжированием отдельных частей тела, бесконечными осмотрами, „профилактическими" работами.

Эксперимент с Лениным чуть не положил начало новой „революционной" традиции: положили в свое время в усы­пальницу для обозрения Георгия Димитрова, Хо Ши Мина, Мао Цзэдуна, Агостиньо Нето… Но раньше нас начали од­ного за другим предавать земле. А когда у нас? Еще не­сколько лет назад эта мысль абсолютному большинству людей в СССР казалась кощунственной. Мне тоже. Но те­перь всем ясно, что большевики, прибегнув к языческому ритуалу „обессмертивания", обрекли дух Ленина на долгие земные страдания. Вождь русских якобинцев, память о нем и так принадлежат вечности.

Независимо от того, каковой будет дальнейшая судьба мумии, ее идеологическое использование является уникаль­ным по продолжительности своего воздействия на психоло­гию миллионов людей. Для большевиков это было одним из способов олицетворения „бессмертия" ленинских устано­вок. Но на пороге XXI века мумия больше свидетельствует не о величии человека, а о глубине исторической неудачи страны, так долго продвигавшейся в неизвестность будуще­го по ленинской тропе.

За десятилетия сотни миллионов рублей были истраче­ны на сохранение ленинских мощей. Для советских руково­дителей не имело большого значения, что останки тысяч воинов до сих пор не захоронены после второй мировой войны, судьба множества пропавших „без вести" до сих пор неизвестна, что инвалиды войны и труда — победители — живут во много раз хуже, чем побежденные. Тысячи ране­ных воинов-афганцев не могут получить квалифицирован­ной медицинской помощи, жилья, инвалидных колясок… Но всегда находились средства, огромные средства на содержа­ние мумии вождя, мавзолея, лаборатории…

Следует сказать, что, кроме всеобщего затмения созна­ния, раздавались, хотя и очень редко, слабые сигналы об абсурдности мавзолея. Уже в послевоенное время несколько раз на Красной площади было обнаружено небольшое коли­чество листовок, выражавших протест против нахождения у святого Кремля „главного богохульника России". Были ак­ции и радикального характера: 20 марта 1959 года один из посетителей музея бросил в саркофаг молоток .и разбил стекло. Был задержан. Дальнейшая судьба неизвестна. Воз­можно, умер в психушке. Другой случай: 1 сентября 1973 года один из посетителей, находясь в траурном зале, взорвал себя вместе с укрепленным под одеждой взрывным устройством. Покушавшийся на мертвого Ленина погиб.

Эти случаи выглядят аномальными, ибо советское обще­ство за многие десятилетия приучили видеть в мумии Лени­на идеологическую святыню.

Однако это одна сторона истории с мумией. Еще в 1925 году по решению Политбюро была создана специаль­ная лаборатория по изучению мозга В.И.Ленина*. Больше­вистские лидеры хотели доказать миру, что „великие идеи" рождены в „необыкновенном мозгу", что подтверждает их исключительность и абсолютную верность. В 1927 году ла­боратория была преобразована в Институт мозга. Первона­чально директором института был известный немецкий про­фессор О.Фогт, затем профессор С.А.Саркисов, другие уче­ные. В мае 1936 года председатель Комитета по заведова­нию учеными и учебными заведениями докладывал в ЦК ВКП(б), что за десять лет „закончена основная, величайшей важности задача, для каковой и был создан институт — изучение мозга Ленина". Труд содержит 153 страницы ма­шинописного текста и 15 альбомов с 750 микрофотография­ми, таблицами и диаграммами.

Конечно, научное значение изучения человеческого моз­га вообще не вызывает сомнений. Но очевидно стремление партийного руководства получить некие результаты, кото­рые подтверждали бы уникальность, а точнее, своеобразное превосходство мозга Ленина по сравнению с мозгом других людей. (Но ведь это был мозг больного человека!) В мае 1936 года директор Института мозга Саркисов докладывает большой секретной запиской Сталину о ходе изучения моз­га Ленина. Отмечу лишь несколько моментов из этого сооб­щения.

Директор института напоминает, что еще в 1927 году в узком кругу членов правительства Фогт сделал доклад о мозге В.И.Ленина. Директор сообщает, что можно говорить об „исключительно высокой организации мозга В.ИЛенина" по целому ряду признаков (качество борозд и извилин и т.д.). Мозг Ленина сравнивался, как пишет Саркисов, с деся­тью полушариями „средних людей", а также мозгом Сквор– цова-Степанова, Маяковского, известного философа Богда­нова. Мозг Ленина, говорится в докладе, „фиксирован в формалине и спирту, разделен на блоки и залит в парафин. Блоки разложены на 30 963 среза, полностью сохраняющие­ся в институте". Автор доклада утверждает, что в мозгу Ленина более высокий процент борозд лобной доли по сравнению с мозгом Куйбышева, Луначарского, Менжинско­го, Богданова, Мичурина, Маяковского, академика Павлова, Клары Цеткин, академика Лулевича, Циолковского…

Не буду утомлять читателя результатами научных изы­сков коллектива института. Возможно, все это имеет нема­лую научную ценность. Но вызывает протест, что вся мето­дология (как явствует из архивных документов) сводилась в то время к поискам преимуществ, превосходства, особых отличий мозга Ленина от мозга остальных людей. Может, поэту Маяковскому нужны были по качеству совсем другие „борозды" и извилины, и с этой точки зрения мозг Владими­ра Владимировича имел явное „превосходство" над мозгом вождя?

Я бы назвал стремление найти, обязательно найти пре­восходящие особенности мозга Ленина, как это просматри­валось в прошлом, своеобразным „физиологическим" расиз­мом. Пусть не обижаются на меня ученые-специалисты, но каждый мозг нормального человека уникален и поэтому, вероятно, может иметь свои неповторимые особенности, ко­торыми не располагают другие. И это естественно.

Известно, например, что средний вес нормального чело­веческого мозга 1300—1400 граммов. У Ленина — 1340 граммов. Едва дотягивал до нормы. В докладе Саркисова совсем не отмечены те аномалии в мозгу Ленина, кото­рые были вызваны долгой болезнью. То и дело подчеркива­ется, что „мозг В.И. обладал столь высокой организацией, что даже во время болезни, несмотря на большие разруше­ния, он стоял на очень большой высоте". Читая простран­ный доклад, нельзя отделаться от мысли о его политической заданности и предопределенности.