Ленин. - Политический портрет. - В 2-х книгах. -Кн. 2.

Читая архивные документы, я еще раз переживал, как мог такой человек, как Брежнев, руководить гигантской ядер­ной страной, целой группой стран, которую называли „со­дружеством". Все его резолюции безграмотны и полны курье­зов. Например, на справке по Азербайджану фломастером размашисто начертано: "Д.Ч. Положи в дело до послесьездовского периода Л.Брежнев".

Все в обществе потешались над страстью генсека к на­градам. Ходило множество анекдотов, баек о любви Брежне­ва к орденам и любым знакам отличия. Брежнев стал Героем всех coi реалистических стран, где это звание было учрежде­но. В 1973 году ему присудили (в СССР, конечно) Ленин­скую премию "3а укрепление мира между народами". Ему же вручили высшую награду сторонников мира — Золотую ме­даль мира имени Фредерика Жолио-Кюри. Брежнев стал об­ладателем высшей награды Академии наук СССР за особые творческие достижения в развитии марксистско-ленинской теории — медали Карла Маркса. Он очень хотел быть мар­шалом — и стал им… Обладая высшим постом в стране, он инициировал награждение себя всеми мыслимыми и немысли­мыми наградами, титулами, чинами. Тщеславие, доведенное до абсурда, потешало всю страну, а окружение генсека мучи­лось: чем бы еще его ублажить…

Дело доходило до того, что награждали Генерального секретаря не раз прямо на Политбюро, а Указ Президиума Верховного Совета СССР оформляли задним числом. Я удив­ляюсь только одному, как не реализовали одно смелое пред­ложение, пришедшее с Украины, которое прислал в Полит­бюро член КПСС киевлянин Давидюк Сергей Михайлович. Он писал в январе 1974 года: „Назрел вопрос и необходи­мость учредить наивысшее звание нашей Родины „Герой ком­мунистического труда" и первое такое звание заслужил Лео­нид Ильич Брежнев".

Думаю, что члены Политбюро на этот раз просто скры­ли от генсека это эпохальное предложение. А может быть, гражданин Давидюк просто тонко пошутил?

Галерея ленинцев на высшем партийном посту (а следо­вательно, и государства) весьма колоритна своей одномерной заданностью. Ленин до конца своих дней ратовал, чтобы в руководстве партии было как можно больше рабочих и крестьян, хотя в действительности осуществляли диктату­ру „профессиональные революционеры". Ленинская тради­ция сохранилась: профессиональные партократы ни разу не выпустил и из своих рук государственной власти. Хотя все они, естественно, родились в семьях рабочих, крестьян, слу­жащих, но с молодых лет попали в обойму комсомольских, партийных секретарей и неуклонно продвигались по этим ступенькам до кремлевского кабинета.

Все генсеки, чтобы держать около себя своих сателли­тов, должны были полагаться не только на общность идеоло­гии, гигантское количество танков, которые они умели ис­пользовать, но и на готовность дать льготные кредиты, нефть, газ, металл, оружие по ценам ниже мировых. Когда Брежнев встретился 18 марта 1975 года в Будапеште с Э.Гереком, Г.Гусаком, Т.Живковым, Я.Кадаром, Э.Хонеккером, то вопрос очень скоро, естественно, зашел о нефти и другом.

„Г.Гусак: Наши плановики говорят, что надо подбросить дополнительно примерно полмиллиона тонн.

Л.Брежнев: Аппетиты растут. Раньше, я помню, ваш за­вод „Словнафт" получал по три миллиона тонн нефти в год, а теперь, кажется, хочет шесть или семь.

Г.Гусак: Всего получаем 16 миллионов тонн.

В.Щербицкий: Это все, что добывает в год наша Украина.

Л.Брежнев: Освоить новые месторождения — дело не такое легкое… Мы осуществляем поставки и Кубе. Мы и армию кубинскую одеваем бесплатно. И платим им за сахар по льготным ценам. Поставки зерна идут в ряд стран. Поль­ша и ГДР тоже не обеспечивают себя хлебом…"

Коминтерновское мышление продолжало жить. А чтобы питать надежду на распространение советского влияния на другие страны, приходилось много платить. При хронически отстающей собственной экономике. Но опять пример Лени­на вдохновлял: в России был страшный голод, а она продает хлеб другим странам, шлет „золотые" чемоданы своим сто­ронникам во все концы света.

Ленин был проницателен: обосновав историческую роль „профессиональных революционеров", он создал, таким обра­зом, методологию доказательства необходимости профессио­нальных партийных работников. Сталин, Хрущев, Брежнев, Андропов, Черненко, Горбачев — все из этой плеяды.

Если Система при Сталине достигла своего апогея, а при Хрущеве была сделана отчаянная попытка освободиться от ее самых одиозных атрибутов, то властвование Брежнева пришлось на „плоскогорье" ленинского пути. Это были отно­сительно спокойные годы, несмотря на интервенцию в Чехо­словакию и афганскую авантюру. Брежнев подходил для этого времени: ни реформ, ни скачков, ни конвульсий. Все как бы застыло. Генсек не уставал повторять: нужна стабиль­ность. Но какая? Роста? Упадка? Стагнация? Брежнев хотел добиться всего, ничего не меняя. Сегодня есть немало людей, особенно бедствующих, которые с тоской вспоминают то „застойное", как его назвали, время. Но стагнация Системы в действительности означала углубление исторического кризи­са ленинизма. Брежнев и подумать не мог, не то что сказать: „догнать и обогнать Америку…".

Попав на партийный Олимп, каждый „обессмертил" себя деяниями. Но по ленинской традиции нужно было после смерти лидера его и увековечить. Так было до перестрой­ки. Например, после смерти Брежнева Политбюро в ноябре 1982 года долго ухищрялось, как бы запечатлеть „великого ленинца" для истории посолиднее. Хотели переименовать го­род Запорожье в город Брежнев, но Андропов проявил бди­тельность: „Город связан с Запорожской сечью, с казацкими волнениями и т.д. Может быть, нам лучше назвать городом Брежнев Набережные Челны?.." Хотели назвать космодром именем генсека, но опять Андропов оказался всех умнее: раз­ве стоит это имя связывать с ракетами? Лучше „назвать име­нем Леонида Ильича Звездный городок в Щелковском райо­не Московской области". Тихонов предложил присвоить имя генсека Нурекской ГРЭС, шахте „Распадская" Кемеровской области. Но шеф КГБ Андропов вновь в своей бдительности на высоте:

— На шахте „Распадская" недавно была большая авария, погибло много людей-

Тихонов согласился с доводами и тут же взял реванш, предложив присвоить имя незабвенного Леонида Ильича ле­доколу „Арктика". Отвели Новолипецкий завод, но ухвати­лись за Оскольский металлургический. Решили назвать це­лую кучу площадей в городах, да чуть не упустили город Киев. Устинов почему-то посчитал, что „можно присвоить имя Брежнева морскому пассажирскому судну, а речному — пока воздержаться". Андропов почувствовал, что фантазия иссякла, и предложил „присвоить имя Брежнева еще ряду предприятий. Но это несколько позднее". На том и пореши­ли.

Вот так руководило нами мудрое Политбюро во главе с ленинскими последователями.

Очередным наследником ленинского дела стал Юрий Владимирович Андропов. Думаю, что Андропов лучше всех послесталинских генсеков понимал, что Система находится в перманентном кризисе, и мучительно искал пути ее выздо­ровления. Но… только на „рельсах" ленинизма. Не в при­мер предшественнику, этот человек незаурядного ума, лич­ной скромности самую значительную по содержанию часть своей жизни отдал незабвенному чекистскому делу, где оста­вил весьма заметные следы. Лишь четыре гада карьеры были им отданы дипломатической работе в 1953—1957 годах в Будапеште. Почти все оставшееся время Андропов, верный ленинским заветам, боролся с политическими диверсиями, диссидентами, подрывной деятельностью империализма. Был в этом очень последователен. Что греха таить, информа­ция об этой деятельности, распространяемая среди населе­ния СССР, как правило, принималась за чистую монету, на­пример, в отношении Солженицына. Автор настоящей книги кается — был также дезинформирован в отношении велико­го русского писателя. Все советские люди могли знать о "делах" писателя лишь то, что допускали Политбюро и КГБ. То было полнейшей дезинформацией.

А Андропов был тверд. На заседании Политбюро ЦК КПСС, состоявшемся 7 января 1974 года, все были единодуш­ны в выборе мер в отношении А.И.Солженицына. Но наибо­лее настойчив — Ю.В.Андропов. Вот фрагменты из его вы­ступления, выдержанного в ленинском духе (помните, когда по инициативе вождя выдворяли за рубеж русскую интелли­генцию).

„Брежнев: Надо учитывать то, что Солженицын даже не поехал за границу за получением Нобелевской премии.

Андропов: Когда ему предложили поехать за границу за получением Нобелевской премии, то он поставил вопрос о гарантиях возвращения его в Советский Союз. Я, товарищи, с 1965 года ставлю вопрос о Солженицыне. Сейчас он в своей враждебной деятельности поднялся на новый этап. Он пыта­ется создать внутри Советского Союза организацию, скола­чивает ее из бывших заключенных. Он выступает против Ленина, против Октябрьской революции, против социалисти­ческого строя… У нас в стране находятся десятки тысяч вла­совцев, оуновцев и других враждебных элементов. В общем, сотни и тысячи людей, среди которых Солженицын будет находить поддержку…