Ленин. - Политический портрет. - В 2-х книгах. -Кн. 2.

О Горбачеве — последнем „официальном" ленинце в плеяде генеральных и первых секретарей — говорить труд­но. На Западе пишут бесчисленные апологетические книги о нем, а на его родине — чаще сомнительные статейки или грязные книжонки типа „Князь тьмы", состряпанной Б.Олейником. Если судьба будет ко мне милостива и отведет еще некоторое время пожить в этом мире, я напишу хотя бы большой очерк о Горбачеве. Мне приходилось с ним не­сколько раз встречаться в различной обстановке: в период подготовки союзного договора, на презентациях, во время встреч Горбачева и Ельцина. Я был его горячим поклонни­ком, да и сейчас считаю, что его роль полностью будет оценена лишь за порогом XXI века. Но я же был и одним из первых, кто в парламенте его критиковал за „созерцательное" отношение к реформам, пассивность в карабахском кон­фликте и многое другое. Назавтра после выступления меня пригласили в Министерство обороны и предложили напи­сать рапорт об отставке…

А началось его время в духе давно заведенной традиции. Папы в Ватикане избираются по незыблемому обычаю. Пос­ледний Генеральный секретарь КПСС — тоже „короновал­ся" на должность по заведенному партийному ритуалу.

При полном анклаве 11 марта 1985 года открылось засе­дание Политбюро. Среди моих близких товарищей в воен­ной среде со страхом говорили: неужели будет очередной старик на год-полтора? Даже консервативный генералитет страшило такое продолжение перманентных похорон (не столько генеральных секретарей, сколько отечества). В зале заседаний было двадцать членов Политбюро, кандидатов в члены и секретарей ЦК (не прибыл только Щербицкий, опаздывал). Была реальная опасность того, что в кабинет первого лица войдет еще один старец — В.В.Гришин или, что еще хуже, Г.В.Романов.

Горбачев, как председатель комиссии по похоронам (это всегда очень много значило! Знак грядущего восхождения!), сразу же нарушил традицию, предоставив слово министру здравоохранения Чазову. Все услышали то, что уже знали о болезни Черненко, о том, что в 3 часа дня 10 марта больной потерял сознание, а в 19 часов 20 минут — скончался.

„Горбачев: Нам необходимо прежде всего решить вопрос о Генеральном секретаре ЦК КПСС. Прошу товарищей вы­сказаться по этому вопросу".

Громыко А.А. ждал и уже поднял руку…

„Громыко: …какие бы чувства нас ни охватывали, мы должны смотреть в будущее, и ни на йоту нас не должен покидать исторический оптимизм, вера в правое дело нашей теории и практики.

Скажу прямо. Когда думаешь о кандидатуре на пост

"Книга эта выйдет не раньше 1994 года. Я пишу эти строки в конце 1992 года. Идет процесс реанимации КПСС или ее разновидности. Думаю, что, если бы она смогла серьезно перейти на социал-демократические рельсы (о чем я пытался говорить, но меня согнали с трибуны XXVIII съезда), у нее могло быть какое-то историческое будущее. Но я слышал, как говорили новые лидеры коммунистов: «Это будет ленинская партия". Тогда ждать ничего хорошего люди от нее не смогут. Появятся и новые генсеки, но история не может повториться. Даже на какое-то время.

Генерального секретаря ЦК КПСС, то, конечно, думаешь о Михаиле Сергеевиче Горбачеве. Это был бы, на мой взгляд, абсолютно правильный выбор…

Еще одно соображение. Когда заглядываем в будущее, а я не скрою, что многим из нас уже трудно туда заглядывать, мы должны ясно ощущать перспективу. А она состоит в том, что мы не имеем права допустить никакого нарушения нашего единства…"

Как видим, все проходило как всегда. Первый выступаю­щий имеет решающее преимущество, к тому же Громыко использовал безотказное ленинское правило о единстве ря­дов… Другим оставалось только поддерживать

Тихонов, как бы извиняясь за прошлое выдвижение Чер­ненко, говорит: „Мое безоговорочное мнение — Генераль­ным секретарем быть М.С.Горбачеву". Гришин — „за", Соло­менцев, Кунаев, Алиев, Романов, Воротников, Пономарев, Чебриков — тоже все „за". Последний, поддержав кандида­туру, между прочим, заявил: „Чекисты поручили мне назвать кандидатуру т. Горбачева М.С. на пост Генерального секре­таря ЦК КПСС. Вы понимаете, что голос чекистов, голос нашего актива — это и голос народа".

Добавлю — в полицейском государстве, возможно, это и так.

Поддержали кандидатуру Горбачева Кузнецов, Шевард­надзе, Демичев (он напирал на то, что кандидат в генсеки „особенно много сделал в области развития нашего агропро­мышленного комплекса"), Зимянин, Лигачев, Рыжков, Руса­ков.

Горбачев был краток, благодаря за свое выдвижение, с которым они были должны пойти на пленум ЦК, чтобы проштамповать решение Политбюро.

Отмечу лишь несколько характерных моментов из пяти­минутной речи Горбачева: „..Девять лет моей работы в Став­ропольском крае и семь лет работы здесь со всей очевид­ностью показали мне, что в нашей партии заключен огром­ный творческий потенциал…

Нам не нужно менять политику.Она верная, правильная, подлинно ленинская политика (курсив мой. —Д.В). Нам надо набирать темпы, двигаться вперед, выявлять недостатки й преодолевать их, ясно видеть наше светлое будущее".

Не знаю, как напишет Михаил Сергеевич в своей книге воспоминаний об этом моменте Я, следуя документам, кото­рые стенографировались под руководством К.Боголюбова, вижу: Горбачев вел себя вначале абсолютно как все вновь избранные генсеки, клянясь в верности ленинскому курсу. Впрочем, иначе он и не мог, если бы что и „замышлял". Он был просто обязан так говорить

Однако Горбачев — не Брежнев, и не Черненко, и даже не Андропов. Это был партийный деятель, который, конеч­но, чувствовал сильнее других, что стране нужны, просто необходимы крупные перемены. Он также понимал, что сра­зу круто „забирать", поворачивать опасно. Хотя, по моему мнению, Горбачев собирался не ломать старую систему, а хотел лишь попытаться основательно ее отремонтировать, кое-что переделать, изменить. Но и это было необычайно смелым делом для столь заскорузлого, догматического и бю­рократического общества.

Я не собираюсь много писать в этой книге о Горбачеве как ленинце. Но скажу, что уже первые его даже мелкие шажки были по сути революционны. Так, в конце заседания Политбюро 4 апреля 1985 года он неожиданно, вне повестки дня, повел речь о борьбе с парадностью, чванством, славос­ловием и подхалимством.

Чтобы облегчить себе задачу, он просто зачитал боль­шое письмо старого коммуниста В.А.Завьялова из Ленингра­да, в котором тот высмеял Брежнева за бесчисленные золо­тые звезды, почетные президиумы, о славословии в адрес генеральных секретарей.

Горбачев как бы озвучил глас народа и резюмировал: ,Ленин говорил об авторитете руководителей, об авторитете вождей. Но его нельзя смешивать с авторитетом партии… Ведь не секрет, когда Хрущев довел критику действий Ста­лина до невероятных размеров, это принесло только ущерб, после которого мы до сих пор в какой-то мере не можем собрать черепки…"

Как нетрудно заметить, в одной этой фразе триединый Горбачев. Он за ленинский подход, за спокойную критику сталинизма, за осторожность в политике.