Ленинградская утопия. Авангард в архитектуре Северной столицы
Шрифт:
В 1956 году сад, переданный в ведение Городского отдела народного образования, переименовали в Городской детский парк, здесь установили памятник В.И. Ленину, монумент, посвященный погибшим в блокаду детям, аллеи сада назвали именами пионеров-героев. Позже здесь построили стадион, организовали школу фигурного катания, клуб любителей природы, спортивный клуб «Молодость», «Клуб гостеприимных ребят», проводивший встречи с художниками, писателями, композиторами, артистами, и клуб юных космонавтов. Летом открывались пионерские лагеря. В 1985 году парк передали Городскому тресту эксплуатации зеленых насаждений и вернули историческое название — Таврический сад.
Парк им. Первого мая
Еще один старинный увеселительный парк — Екатерингоф, пришедший в упадок во времена Гражданской войны и разрухи, был восстановлен в 1933 году и получил название — Парк им. Первого мая. Оно оказалось очень удачным, так как традиция праздновать Первое мая в Екатерингофе относится еще к XIX веку, что даже отражено в русской литературе: в романе Гончарова «Обломов» Штольц предлагает Обломову пойти с ним отметить Первое
В начале 1930-х годов здесь построили эстраду, детские и спортивные площадки, аттракционы и кинотеатр.
Во время Великой Отечественной войны были оборудованы огневые позиции, разбиты огороды.
В 1948 году парк стал называться парком им. 30-летия ВЛКСМ. Здесь установили памятник героям-молодогвардейцам: Олегу Кошевому, Ульяне Громовой, Любови Шевцовой, Сергею Тюленину и Ивану Земнухову — авторская копия монумента в городе Краснодоне, работа скульпторов В.И. Мухина, В.И. Агибалова и В.Х. Федченко. На берегу пруда в восточной части сада была установлена беседка, а на противоположном от нее берегу — скульптуры «Моряк» и «Девушка с веслом». От этих фигур сохранились только постаменты.
Парк им. И.В. Бабушкина
В конце XIX века парк, где прежде располагался охотничий домик Екатерины II, отошел к Товариществу Калинкинского пивоваренного завода и был назван «Вена», согласно старому названию завода. В 1891 году сад «Вена» выкупило Невское общество устройства народных гуляний, цель которого, как было прописано в его уставе, «доставлять рабочему населению нравственных, трезвых и дешевых развлечений». Общество обязалось устраивать «с разрешения надлежащего начальства народные гуляния, чтения, концерты, спектакли, танцевальные вечера» за возможно меньшую плату. В руководство комитета общества вошли владельцы близлежащих фабрик И. и Н. Варгунины, Я. Торнтон, архитектор фарфорового завода Л. Шауфельбергер и др. В парке установили катальные горы, карусели, панораму, аттракцион «Гигантские шаги». Здесь выступали военный оркестр саперного батальона и оркестр пожарной команды Александровского механического завода.
Позже в парке открыли театр на 300 мест, в котором гастролировали провинциальные труппы, давали концерты студенты Консерватории, проводились танцевальные вечера. Также здесь находилась народная читальня Невской заставы. Книги в читальню жертвовали A.C. Суворин, H.A. Лейкин, Л.М. Книпович и др.
В советское время парку дали имя одного из соратников В.И. Ленина — И.В. Бабушкина, который начал свою революционную деятельность за Невской заставой, работая на бывшем Семянниковском заводе.
В парке работали кинолекторий, читальня, спортивный городок, действовали аттракционы: «Виражные самолеты», «Русские качели», «Воздушная карусель», «Колесо обозрения».
Парк им. Челюскинцев
Основан в 1832 году как лесная дача Удельного земледельческого училища, где обучали крепостных, принадлежавших императорскому Удельному ведомству, давая им профессии агрономов и животноводов. Удельные имения были выделены во всех российских губерниях и должны были не только снабжать продуктами и деньгами императорскую семью, но быть образцовыми хозяйствами, в которых внедрялись бы передовые методы земледелия и животноводства.
В 1861 году в связи с отменой крепостного права училище закрыли, а юго-западный участок земель Удельного земледельческого училища отдали Царскосельскому скаковому обществу. На остальной части разбили Удельный парк (работами заведовал ученый-лесовод граф А.Ф. Варгас де Ведмор).
Русское национальное общество любителей спорта на протяжении ряда лет устраивало в парке первенство Петербурга по кросс-коунтри — забегу на дистанцию 5 верст 450 саженей. В 1909 году эстонское спортивное общество «Веймула» проводило здесь открытые состязания на первенство в беге на одну и пять верст. В 1907 году футбольное поле в Удельном парке получило Общество содействия физическому развитию учащейся молодежи, а с 1911 года здесь тренировался спортивный клуб «Унитас» — один из сильнейших футбольных клубов Петербурга. Команда «Унитас» просуществовала до 1930 года.
После Октябрьской революции Удельный парк входил в состав учебно-опытных лесничеств Лесного института (ныне — Лесотехническая академия им. С.М. Кирова). В 1930-х годах к нему присоединен лесной участок (восточная часть парка) со стороны проспекта Энгельса. Парк получил название в честь спасения экипажа парохода «Челюскин» из ледового плена в апреле — мае 1933 года. Это был один из крупнейших зеленых массивов Ленинграда. Здесь загорали, катались на велосипедах, устраивали пикники на траве.
Глава 10
«Работай так, как учит Сталин». Промышленные предприятия
«Утром Павел услышал, как репродукторы приглашали желающих пойти на работу в коммунальных предприятиях. Ощущая потребность в работе, Павел направился к распределителю.
Он подошел к небольшому приземистому зданию в тот момент, когда целые толпы отдыхающих с веселым шумом вливались через стеклянные двери в распределитель.
Пришлось занять очередь.
Он продвигался постепенно вперед, пока не очутился перед красным щитом, на котором сверкали полосы указателей:
Павел в нерешительности остановился перед распределителем. Тогда женский
голос крикнул за спиной:— Ну, ну… Побыстрее!..
Павел в замешательстве перевел валик — против слова „прачечных“ и тотчас же в графе „зарегистрировано“ встала цифра 1102.
— Ну, вот! — произнес тот же голос, — 1102 и один всегда дают 1103.
Павел оглянулся.
Перед ним стояла Кира.
— Ах, это ты? — смущенно проговорила она.
Они отошли от распределительной доски в сторону Кира протянула Павлу руку и сказала:
— Не сердись… Но я терпеть не могу, когда кто-нибудь стоит перед доской и выбирает… Как будто не все равно, где работать.
— Я не сержусь, — ответил Павел, — только я хотел пойти в статотдел… Видишь ли, мне еще ни разу не приходилось работать в этой области, поэтому…
— Принимая во внимание твой возраст, я могу гарантировать, что ты попадешь со временем и на эту работу… Ну, а сегодня мы работаем вместе.
— Не возражаю, — улыбнулся Павел.
Вечером того же дня они встретились за городской чертой у ворот коммунальной прачечной.
Это было серое здание в десять этажей. В бетоне сверкали огромные стекла, и за стеклами были видны перебегающие с места на место люди.
Павел пропустил Киру вперед.
Они вошли под застекленный свод гардеробной, отыскали свободные ящики, достали оттуда прозодежду и, превратившись в рабочих, прошли в фабричный распределитель.
Молча, заполнили они графу „горячий пар“ и, следуя за стрелками-указателями, прошли коридорами в цех.
Войдя в большой зал, сплошь уставленный машинами, они встали против двух девушек.
— Кончай, — весело сказал Павел. — Сменяем!
Одна из девушек спросила:
— Ты уже работал в цехе горячего пара?
— Нет.
— В таком случае — смотри.
Она обратила внимание Павла на широкую ленту, по которой двигались белые одежды. Они шли сплошным потоком по застекленному транспортеру, мимо трубопроводов, из которых вырывались яростные клубы пара.
— Смотри сюда! — сказала девушка.
Она положила руки на регулятор.
— Если подача пара ослабевает, поверни рукоятку вправо. Если платье начнет сбиваться в кучу, переведи этот рычаг до надписи „свободный ход“. Вот это все. Понятно?
— Вполне.
— До свиданья.
Девушки ушли. Павел остался с Кирой.
Так же быстро произошла смена и в других отделениях коммунальной прачечной.
Группа новых рабочих встала к приемникам.
Изо всех гостиниц, жилых помещений и коммунальных предприятий сюда тянулись трубы, по которым пневматически направлялось в коммунальную прачечную белье и другие изделия из полотна, бязи и коломянки.
Из приемника все поступающие предметы по транспортерам шли в дезинфекционные камеры, откуда посылались в горячий цех.
Влажный и горячий пар обволакивал бесформенные груды вещей, превращая их в мокрые куски, и гнал в котлы мыльно-щелочных растворов. В следующем цехе белье проходило через камеры электросушки. Затем поступало в гладильное отделение, откуда, сложенное, сияющее белизной, поднималось транспортерами в верхние этажи в отделения сортировки и уже по пневматическим трубам опять мчалось в гостиницы, в столовые, в буфеты, в лаборатории, в бани, в базисные склады, по абонементным номерам.
Павел с сосредоточенным видом стоял у машины, регулируя горячий пар. Белые потоки одежды катились под стеклом ровным приливом. Попадая в полосу пара, они внезапно теряли свои очертания, превращаясь в тяжелую набухшую лаву, которая медленно подплывала к всасывающим отверстиям и бесшумно проваливалась вниз.
— Ну? — услышал он голос Киры.
— Несложно и… неинтересно. Я думал, цех горячего пара не менее чем машинное отделение.
— А мне все равно, — сказала Кира, — работа в сложных машинных отделениях мне кажется даже скучной.
— А я люблю машины! Работая в сердце предприятий, я ощущаю преклонение перед металлическими чудовищами. Мне кажется порой, что они ворочаются и, точно разумные существа, вздыхают, сердятся, торопятся…
— Атавизм! — засмеялась Кира. — В старину в честь машин даже молитвы писали. Я говорю о стихах… Ты — варвар. Да и потом: разве это, — она показала на транспортер, — не является машиной?
Павел засмеялся:
— Я люблю машину пыхтящую, многоколесную, опутанную приводами и залитую машинным маслом. Люблю сложное сердце. А это вены. Это жилы машинного организма. Когда я стою у дизелей и генераторов, мне кажется: это я даю живую жизнь предприятию и это я сотрясаю гулом стены, и от меня в разные стороны расходятся могучие щупальцы, которые ткут, режут, формуют, плющат, обтачивают тугую материю. Работа среди таких машин мне доставляет высшее наслаждение. Ты не испытывала этого?
Они разговаривали о преимуществах разной работы на разных предприятиях, попутно высказывая свои взгляды на все, из чего сплетена сложная человеческая жизнь.
— Нет лучшего, — сказала Кира, — нет более интересного, чем работа в агрогородах… Я в прошлом году четыре раза работала в агрогородах. В этом году тоже два раза. Если я ночью узнаю о требовании на рабочую силу в агрогородах, то могу вскочить с постели и побежать к распределителю.
А какое разочарование испытываешь, когда подходишь к заполненной доске.
— Вот как? — удивился Павел. — Я не понимаю такой наклонности. Я с удовольствием уступил бы тебе это счастье. Работа в агрогородах была для меня всегда менее привлекательна, чем работа в индустриальных кольцах.
— В таком случае ты напрасно отнимаешь удовольствие у меня и у других.
— Ты думаешь, у нас много любителей сельского хозяйства?
— Я первая!
— Атавизм?
— Представь себе, что дед мой был коренным рабочим. Он тридцать лет проработал на ленинградской трикотажной фабрике „Красная заря“. А я…
— Пейзанка…
— Смейся, пожалуй! — пожала плечами Кира».