Леонардо да Винчи и Братство Сиона

«Близкое подобие образов — и веществ, — используемых в алхимии во всех этих культурах, поразительное. Основное различие в равной степени удивительно: средневековая европейская алхимия, по всей видимости, не имела недвусмысленной сексуальной основы» [286] .

Однако существует огромное различие между публичным образом и уровнем восприятия алхимии на Востоке и на Западе. В Китае и Индии не было запрещенных наук, а отношение к сексу никогда не было столь невротическим и подавляемым, как в Европе, следовательно, алхимики могли вести себя более открыто и честно рассказывать о своей работе.

286

Brian Innes, 'Alchemy: Sex and Symbol', The Unexplained, no. 50, p. 988. 

Совсем недавно «священную сексуальность» «открыли» и на Западе. По своей сути, эта идея заключается в том, что секс есть высочайшее священнодействие, приносящее с собой не только радость, но и чувство единения с Божественным и Вселенной. Секс представляют себе как мост между небесами и землей, как нечто, высвобождающее огромную творческую энергию, как средство уникального омоложения вплоть до клеточного уровня. Знание священной сексуальности означает, что старые алхимические тексты могут, наконец, быть полностью поняты на Западе, хотя (как обычно) исследованиями этого аспекта алхимии занялись в первую очередь французы. Из тех немногих англосаксонских авторов, которых не смутила эта тема, А. Т. Манн и Джейн Лайл высказали следующее в своей книге «Священная сексуальность», изданной в 1995 году:

«Практически нет сомнений в том, что алхимическое учение скрывает в себе магические сексуальные тайны, которые тесно связаны с тантрическим знанием. В силу своей сложности и разносторонности алхимия скрывает свои тайны, прикрывшись поэтическими аллегориями, расшифровать которые дано только посвященным» [287] .

Один из многих французских авторов, пишущих на эту тему, говорит: «...секрет, который ищет большинство алхимиков, имеет эротический характер... алхимия это просто поиск любви, «сплав» эротического и духовного начал» [288] .

287

Mann and Lyle, p. 170.

288

Nataf, p. 6—7. 

Учения Тантры и Дао, разумеется, давно были признаны проводниками восточного понимания священной сексуальности, но на Западе нет столь же ясного и легко прослеживаемого в истории учения — если не принимать во внимание алхимии.

Сексуальные образы алхимических текстов в наш постфрейдистский век кажутся слишком простыми: Луна говорит своему супругу Солнцу: «О Солнце, не дано тебе свершить что-либо одному, если нет меня с моею силой, так петух беспомощен без курицы» [289] . Химические эксперименты принимают форму «брачных отношений» или «совокуплений», например трактат Валентина Андреа назван «Химическая свадьба».

289

Walker, p. 19. 

Конечно, все может быть и проще, и такой образный ряд означает именно то, о чем говорится: слово «совокупление» используется в буквальном смысле, и нет никаких секретов, спрятанных в алхимической символике. Однако слова подбирались очень тщательно, поскольку служили проводниками весьма сложных инструкций, смысл которых был как сексуальным, так и химическим. По сути своей алхимические тексты были уроками как сексуальной магии, так и химии одновременно.

Любопытно, что при очевидной сексуальной направленности большинства работ алхимия, по общепринятым представлениям, представляет собой просто химию, а вся символика — плод фантазии. Причина таких представлений кроется в том, что до того времени, пока не стали широко известны тайны Востока, не было аналога, который позволил бы воспринять идею сексуальности алхимии. Но теперь такой проблемы нет, и эта концепция быстро завоевывает признание.

Барбара Дж. Уокер догадалась о подспудном значении алхимии:

«Некоторая часть тайн раскрыта обилием сексуальной символики в алхимической литературе. «Совокупление Афины и Гермеса» может означать смешение серы (обратите внимание!) и ртути в реторте; а может также означать сексуальную «работу» алхимика и его любимой женщины. Иллюстрации в алхимических книгах носят преимущественно сексуальный характер.

Меркурий или Гермес выступали в роли героя алхимии, который оплодотворяет Святую Вазу, сферу, подобную матке, или яйцо, из которого должен родиться filius philoso-phorum. Этот сосуд может быть вполне реальной лабораторной ретортой, но чаще он, видимо, выступает в роли мистического символа. Королевская корона отпрыска появляется, как сказано, в menstro meretricis, «в менструальной крови шлюхи», которая может быть Великой Блудницей, древний эпитет, применяемой к богине...» [290] .

290

Там же, p. 9—10. 

(Но Уокер упускает одно обстоятельство, раскрывая предположение о поисках vas hermeticum, сосуда Гермеса, который алхимики якобы идентифицировали с vas spiritual, духовным сосудом или чревом Девы Марии. Какая известная нам Мария обычно изображается несущей сосуд или кувшин? Кто традиционно изображается в кроваво-красных одеждах или с длинными красными волосами? О какой другой Марии сложилось представление как о шлюхе, какая из Марий сексуальнее? И снова мы встречаемся с Девой Марией, которая служит прикрытием тайного культа Магдалины.)

Сегодня мы часто говорим о «сексуальной химии», но для алхимиков этот термин имел более глубокое значение, чем представление о мгновенном определении взаимной тяги. Во французском эзотерическом журнале «L'Originel» авторитетный оккультист Денис Лабур анализирует понятие «сокровенной» в противопоставлении с «металлической» алхимией и проводит параллель с Тантрой, причем настоятельно утверждает, что «сокровенное» есть часть «традиционного Западного наследия» (курсив наш). Он говорит:

«Если сокровенная алхимия хорошо известна в приложении к учению Дао и Индуизму, исторически сложившиеся ограничения (то есть Церковь) обязывали западных авторов проявлять величайшую осмотрительность. Тем не менее в определенных текстах присутствует совершенно ясная аллюзия к такого рода алхимии» [291] .

Затем он цитирует трактат Сезаре дела Ривера, датируемый 1605 годом, и добавляет:

«В Европе следы этих древних (сексуальных) ритуалов идут через гностические, алхимические и каббалистические школы Средних веков и Ренессанса — многочисленные алхимические тексты этих времен следует читать на двух уровнях, — пока мы не находим их снова в оккультных организациях, возникших в семнадцатом веке, главным образом в Германии».

291

Denis Laboure, 'De Cagliostro aux Arcana Arcanorum', L'Originel, no. 2 (Autumn 1995), p. 20.

Фактически использование «металлического» символизма берет начало в I—III веках в Александрии. Связанные с металлами метафоры в отношении секса можно найти в египетских магических заклинаниях: алхимики просто воспользовались ими как образцами. Вот образец египетского любовного заклинания, приписываемого Гермесу Трисмегисту, которое датируется, по меньшей мере, I веком до н. э.: здесь используется образ символического закаливания лезвия меча.

«Принеси его (меч) мне, закаленный кровью Осириса, и вложи его в руку Исиды... все, что закаляется в этой огненной печи, вдохни в сердце и печень, в чресла и чрево (имя женщины). Введи ее в дом (имя мужчины) и дай ей вложить в его руку то, что есть в ее руке, в его рот — то, что есть у нее во рту, в его тело — то, что есть в ее теле, в его жезл — то, что есть в ее чреве» [292] .

292

Lindsay, The Origins of Alchemy in Graeco-Roman Egypt, p. 171. (Благодарим Steve Moore за то, что он указал нам эту работу.) 

Алхимия в том виде, в котором ее подпольно практиковали в Средневековье, сформировалась в Египте в первые века христианской эры. В алхимии того времени важную роль играла Исида. В одном из трактатов, озаглавленном Исида — Пророчица своего сына Гора, Исида рассказывает, как она получила тайны алхимии от «ангела и пророка» с помощью женских ухищрений. Сначала она поощряла его страсть до такой степени, что он не мог уже ее сдерживать, но отказалась отдаться, пока он не раскроет свои секреты — недвусмысленный намек на сексуальный характер алхимической инициации или посвящения [293] .

293

Там же, р. 195.