Леонардо да Винчи и Братство Сиона

Зная, насколько прославлена эта церковь, посетитель с удивлением обнаруживает, насколько она мала, но его разочарование в полной мере искупает убранство, выполненное аббатом Соньером. Аббат, хотя бы в этом отношении, продолжает поражать воображение. Над портиком, с его почти комичными второсортными птичками из алебастра и треснутой керамической плиткой, вырезаны слова «Terribilis est locus iste» (Как страшно сие место!) — цитата из книги Бытия (28:17), которая на арке портика завершается на латинском языке: «Это не иное что, как дом Божий и врата Небесные». Над дверью возвышается статуя Марии Магдалины, а барабан украшен равносторонними треугольниками и резными розами с крестом. Но больше всего поражает вид алебастрового демона с отталкивающими чертами, явно охраняющего дверь сразу за портиком.

Рогатый и гримасничающий, он скорчился, что явно имеет символическое значение, и держит на своих плечах чашу со святой водой. Над ней расположены четыре ангела, каждый из которых делает одно из движений, составляющих вместе крестное знамение, а под ними начертаны слова Par се signe tu la vaincras (Этим знамением ты победишь его). У дальней стены находится живописная картина, изображающая Крещение Иисуса, который показан в позе, являющейся зеркальным отражением позы демона. И демон, и Иисус глядят на особую часть пола, которая выложена плиткой подобно шахматной доске. На картине Иоанн Креститель возвышается над Иисусом, поливая его голову водой из раковины, что повторяет мотив чаши со святой водой над демоном, выполненной в виде раковины. Нет сомнения, что проведена параллель между двумя группами изображений: между демоном и Крещением Иисуса. (В апреле 1996 года при одном из многочисленных актов вандализма, которым подвергаются церкви, неизвестным была уничтожена — или украдена — голова демона.)

Стоя на черно-белых квадратах шахматного пола и оглядываясь в крошечной церкви святой Марии Магдалины, на первый взгляд кажется, что это типичная католическая церковь своего времени и места. Перенасыщенная изображениями алебастровых святых — таких как Святой Антоний-Отшельник и Святой Роже, — она имеет обычный набор церковного убранства. Однако убранство вознаграждает человека за более тщательный осмотр, поскольку большая часть оформления имеет по меньшей мере одну уникальную черту. Например, на изображениях остановок Иисуса на Крестном Пути, которые обычно располагаются против часовой стрелки, показаны мальчик в килте и маленький черный ребенок. А сень над кафедрой выполнена в виде Храма Соломона.

Барельеф на фронтальной части алтаря был, как говорят, гордостью и радостью Соньера: он сам выполнил завершающие штрихи. На нем изображена Мария Магдалина в золотом одеянии, вставшая на колени, чтобы помолиться, перед ней открытая книга и череп перед коленями. Ее пальцы странно переплетены в манере, которую обычно называют latte. Крест, сделанный из явно хилого дерева — с веткой, имеющей листья сбоку, — поднимается перед ней, а позади скалистого грота, в котором она преклонила колени, ясно видны здания, выступающие силуэтом над горизонтом на фоне неба. Интересно, что, хотя череп и открытая книга — атрибуты иконографии Марии Магдалины — присутствуют, обычной в таких случаях чаши с нардом здесь нет.

Ее изображение вытравлено также на стекле окна над алтарем, где она появляется из-под стола после омовения ног Иисуса драгоценным маслом. Всего в церкви четыре изображения Марии Магдалины, что кажется чрезмерным для такого крошечного здания, даже принимая во внимание ее статус святой-покровительницы. Пристрастие Соньера к ней проявляется и в названии его библиотеки — Башня Магдала, и его дома — Вифания; поместье Вифания является библейским домом семьи, членами которой были Лазарь, Марфа и Мария.

За шкафом в ризнице есть тайная комната, но даже в алтарь посетителей редко допускают. На одном из окон алтаря, которое плохо просматривается снаружи, изображена, на первый взгляд, обычная сцена распятия. Но как и везде в этом «страшном» месте, сцена не совсем такая, какой кажется. Взор притягивает отдаленный ландшафт, который просматривается под рукой человека на кресте — это явно центральная точка картины. Там виден снова Храм Соломона.

Даже ворота кладбища необычны: арка украшена металлическим черепом со скрещенными костями, эмблемой рыцарей-тамплиеров, хотя самым необычным является оскал черепа, демонстрирующего в усмешке двадцать два зуба. Среди могил с цветниками сверху и фотографиями усопших, таких же, как и на большинстве французских кладбищ, есть захоронения семейства Бонхомм. В другом месте об этом можно было бы и не упоминать, но здесь это звучит как лингвистическое напоминание о катарах — les Bonhommes. Могила Соньера с барельефом его профиля — слегка поврежденная вандалами сравнительно недавно — находится у стены, отгораживающей кладбище от его бывшего domaine. Мари Денарно, его преданная домоправительница, похоронена рядом с ним. Мы не собираемся рассказывать здесь в подробностях уже изрядно заезженную историю. Но подозревая, что тайна Ренн может открыть нам некоторые следы существования подпольных учений, мы не ошиблись и не были разочарованы.

Как уже было сказано, мы нашли свидетельства сложного ряда связей, которые ведут в глубь веков к гностическому учению в этой местности, всегда славившейся своими «еретиками», будь то катары, тамплиеры или так называемые «ведьмы». Со времен альбигойского крестового похода местные жители никогда полностью не доверяли Ватикану, поэтому здесь всегда был готов отличный дом для неортодоксальных идей, в том числе тех, что связаны с политическими интересами меньшинств. В Лангедоке, имеющем долгую и горькую историческую память, ересь и политика всегда шли рука об руку, возможно, и сейчас идут.

В Соньере мы обнаружили священника — открытого мятежника. Он вряд ли был типичным приходским служителем, поскольку знал не только латинский язык, но и греческий и регулярно подписывался на немецкие газеты. Нашел он какое-то сокровище или открыл секрет — неизвестно, но вряд ли все «дело Ренн» было полностью сфабриковано. Однако по нескольким причинам можно предполагать, что все то, что рассказывают, понимается неправильно [370] .

Точную последовательность событий реконструировать трудно, поскольку в основном приходится полагаться на воспоминания жителей деревни, а не на документальные свидетельства. Соньер получил назначение на должность приходского священника в 1885 году. Через несколько месяцев у него возникли неприятности в связи с тем, что он прочитал с кафедры страстную антиреспубликанскую проповедь (во время выборов этого года). Его временно отстранили от должности. Восстановленный летом 1886 года, он получил в знак признания его заслуг перед делом монархизма дар в 3000 франков от графини де Шамбо, вдовы претендента на французский трон Анри де Бурбона, который претендовал на титул Генриха V. Он использовал эти деньги на реставрацию древней церкви, и, согласно многим утверждениям, именно тогда была демонтирована балка времен вестготов, поддерживающая алтарь, — в которой, как говорят, он нашел пергаменты с зашифрованным текстом. Однако такое развитие событий кажется маловероятным, поскольку его эксцентричное поведение и амбициозные проекты не проявлялись до 1891 года. Именно в это время его звонарь Антуан Каптьер нашел что-то важное. Некоторые утверждают, что это был деревянный цилиндр, другие — стеклянный сосуд; что бы это ни было, все верят, что там находился свиток пергаментов или документов, которые были переданы Соньеру. Все выглядит так, что именно эта находка привела к своеобразным действиям священника.

370

Собрать точные данные о деле Sauniere очень трудно, поскольку нелегко установить точную последовательность событий, и вся история вобрала множество ложных утверждений при пересказах. Объем книги не позволяет нам подробно обсудить все, и каждое положение и нижеследующее было нами составлено только как краткий обзор. В каких работах справиться, см. библиографию. Во Франции имеется обширная литература, посвященная Ренн-ле-Шато, в которой есть как скептические работы, та и совершенные фантазии на тему. Среди этих работ неоценимым для исследователя является труд Pierre Jarnac (см. библиографию). Рекомендуем также Jean Robin. Rennes-le-Ch^ateau: la colline envoutee. Работы на английском языке в основном обзорные. Чтобы познакомиться с проблемой и получить о ней общее представление, см. Gay Roberts, The Mystery of Rennes-le-Ch^ateau: A Concise Guide, опубликовано британской исследовательской группой Rennes-le-Ch^ateau.

Согласно обычной версии, Соньер представил документы своему епископу в Каркассоне и затем отправился в Париж. Обычно утверждают, что Соньеру посоветовали отдать документы для дешифровки эксперту, некому Эмилю Оффе, который в те времена был молодым человеком, обучавшимся в семинарии, но уже владевшим обширными познаниями в оккультизме и о мире тайных обществ. (Позднее он преподавал в церкви Нотр Дам де Люмьер в Гоулте, местопребывании Черной Мадонны, которое считается особо важным для Братства Сиона [371] .) Дядя Оффе был директором семинарии Святого Сульпиция в Париже. Церковь Святого Сульпиция примечательна тем, что Парижский меридиан — который проходит также рядом в Ренн-ле-Шато — отмечен на полу церкви медной линией. Построенная на фундаменте храма Исиды в 1645 году, она была основана Жаном-Жаком Олиером, который спроектировал церковь по Золотому правилу священной геометрии.

371

Descadeillas. Mythologie du tresor de Rennes-le-Ch^ateau. (См. Chapter Three о Братстве Сиона и Notre-Dame de Lumiere.) 

Названа она была в честь епископа Бурже времен короля династии Меровингов Дагоберта II, и днем ее праздника считается 17 января — дата, которая часто поминается в Ренн-ле-Шато в мистериях Братства Сиона. Сюжет сатанинского романа Дж. К. Хаузманса «La Bas» разворачивается в основном вокруг церкви Святого Сульпиция. Семинария при этой церкви в конце XIX века славилась своей (по меньшей мере) неортодоксальностью. Она также служила штаб-квартирой тайного общества XVII века, которое называлось Общество Святого Таинства, которое, как предполагают, было прикрытием для Братства Сиона. Во время пребывания Соньера в Париже — летом 1891 года или весной 1892-го — Оффе ввел его в процветающее оккультное общество, центром которого была Эмма Кальве, а членами — Жозеф Пеладан, Станислас де Гуайта, Жюль Буа и Папюс (Жерар Энкосс). Ходили слухи, что Соньер и Эмма были любовниками.

Говорят, что Соньер посетил церковь Святого Сульпиция и изучал определенные картины, там находящиеся, а также — согласно традиционным рассказам — купил репродукции определенных (об этом мы поговорим позже) картин в Лувре. Вернувшись в Ренн-ле-Шато, приступил к украшению церкви и здания своего domaine.

Посещение Парижа является переломным моментом тайны Соньера и до сих пор остается предметом скрупулезного исследования многих ученых. Нет прямых доказательств даже того, что эта поездка вообще состоялась. Портрет Соньера с маркой парижской студии, который долгое время считался доказательством того, что визит состоялся, оказался, как было недавно установлено, портретом его младшего брата Альфреда (тоже священника) [372] . Утверждали, что в приходской книге в церкви Святого Сульпиция есть подпись Соньер, но подтверждения этого факта найдено не было. Писатель Жерар де Сед [373] , который владеет некоторыми бумагами Эмиля Оффе, заявляет, что в них содержится упоминание о встрече с Соньером в Париже (к сожалению, без даты), но, насколько нам известно, независимого подтверждения этого нет. Как и большая часть всей этой истории, все покоится на памяти односельчан и других людей. Например, Клер Каптьер, ранее Корби, дочь человека, который купил domaine у Мари Денарно в 1946 году — она жила с семейством Корби до своей смерти в 1953 году, — настоятельно утверждает, что такая поездка была [374] .

372

Alain Feral, 'Deux abbes Sauni`eres a Rennes-le-Ch^ateau', Association Terre de Rhedae Bulletin, no. 8 (October 1994), p. 34. (Ассоциация Terre de Rhedae, находящаяся в Rennes-le-Ch^ateau, занимается исследованиями деревни и тайны Sauni`ere.) 

373

De Sede, Rennes-le-Ch^ateau, p. 27—28. 

374

Интервью с авторами, 25 мая 1995 года.