Лесные диковины

назвали его «Гоголь». Как видно, наши русские классики «не забываются»

природой!.. (Айсберг, как известно, — ледяная гора, плавающая в море.)

Недавно, просматривая карты Подмосковья, я обратил внимание на очертания

большого водохранилища под Костромой.

Оно было похоже на силуэт зайца. Даже остров был на месте глаза.

Это напомнило мне, как еще в гимназии учитель, чтобы мальчики хорошенько

усвоили контуры материков и морей, всегда прибегал к сравнительной

характеристике. Так, Италия была сапогом, Балтийское море — женщиной, ставшей на колени,

Каспийское море— медведем.

Много чудесного остается скрытым от наших глаз и в

тропических лесах экватора, и в вечных льдах горных

хребтов, и под землей, в удивительных сталактитовых

пещерах... Охватить все земные чудеса даже воображением

невозможно.

Но часто, уносясь мечтами вдаль, не замечаешь, что

масса своеобразного и любопытного находится, как

говорится, прямо под боком, в двух шагах от тебя.

Я это остро почувствовал, побывав однажды зимой в

глухих, заснеженных лесных трущобах Подмосковья.

НЕБЫВАЛАЯ ОХОТА

Русская зима! Кто не знает ее сверкающих, белоснежных красот!

Пушистые покровы, окутывающие все кругом —

каждое дерево, каждую кочку, — преображают родную

природу неузнаваемо.

Но в то же время как все это знакомо и близко

русскому человеку, горячо любящему и зимний морозец, и

похрустывание снега под ногами, и белые просторы равнин,

и лес в его торжественном зимнем облачении!

Посмотри на это зимнее великолепие! Оно ласкает и

радует глаз. Но если ты углубишься после обильного

снегопада в лесную непроходимую глушь, то найдешь там

еще не виданные проказы и затеи нашей русской

матушки-зимы.

Как-то в солнечный денек, вооружившись блокнотом и

карандашами, вместе с фотографом Глебом я отправился

в лес на небывалую охоту.

Недавно прошел обильный снегопад. Потом грянул

мороз, сковал его покровы, закрепив прочной корочкой.

Сильный ветер ревностно принялся дорабатывать уже

Снежная скульптура.

наметившиеся изваяния,

обтачивая их, сдувая наименее

прочное и случайное.

Смахнул опушение с мелких

сучков и веточек и оставил лишь

самое главное. Картина

получилась невиданная.

Углубившись в чащу

лесной глухомани, мы

остановились как зачарованные: на

кустах, на валежнике, на

ветвях различных деревьев—

повсюду белые изваяния.

Казалось, что они выточены из

какого-то небывалого

драгоценного мрамора,

светящегося изнутри ровным

искристым светом.

Скульптур было такое множество, зрелище было столь торжественно и

грандиозно, что просто глаза разбегались. Это был необычный заснеженный лес. Мороз

и ветер создали изваяния, оставив их покоиться на стыках сучков, на лапах елей и

еще на каких-то неведомых естественных опорах, отделив одно от другого. Все фигуры

были необыкновенно красивы.

Для того чтобы рассмотреть подробно, зарисовать, сфотографировать самые

интересные, надо было подобраться к ним поближе. Снег

был рыхлый. Лыжи утопали в нем, цеплялись носами за

валежник. Пришлось снять их и, проваливаясь по колено,

продолжать необыкновенную охоту.

Это было хоть и трудно, но очень увлекательно.

Постепенно среди белоснежного сверкания одна за другой

стали открываться необыкновенные скульптуры. Вот среди

тонких сучков орешника расположился белый лебедь.

Я спешу зарисовать его: впереди еще много интересного,

а день уже на исходе. А вот поросенок беспомощно повис

на тонких ветках; дальше — белая куропатка. Я рисую их

друг за другом.

Среди бурелома виднелась наполовину сломанная ель. На ней

из снега образовалась фигура сказочной старухи. Я говорю

фотографу:

— Глеб!

Пробирайся вон к той бабе- яге, снимай ее на фоне

неба...

Глеб с великими трудностями подобрался и

щелкнул аппаратом. Потом он

сфотографировал горностая и белого медвежонка. Медвежонок

был очень забавным:

он как бы лез по

стволу осинки, но на

полдороге задержался в

раздумье.

Тончайшая,

ювелирная работа

природы порой была

совершенно

удивительна. Мы сняли,

например, снежного

удава, грациозно

расположившегося на

тонких ветвях какого-

то кустарника. Было

невозможно угадать,

как держится эта

хрупкая снежная Белый медвежонок, форма.

Баба-яга.

Кругом полная тишина, зачарованное царство!..

Пробираясь к «добыче», я не раз нарушал зимнее

убранство. Кустарник качался, ломались мелкие веточки,

и белоснежные изваяния, распадаясь, сверкающими

каскадами обрушивались на наши головы.

Двигаться по снегу было утомительно. Голубоватые

тени стали сгущаться. Собрано уже немало интересного.

Пора кончать эту небывалую охоту...

Мы выбрались из белоснежных трущоб, стали на

лыжи и направились в обратный путь.

Вдоль дороги шел забор. На столбиках образовались

снежные шапки. Да ведь это тоже чьи-то фигурки! И вот

я уже рисую их. Это были два старичка лесовичка. Один