Лесные твари
Шрифт:
СЮДА. ТЫ ПОЗНАЕШЬ БЛАЖЕНСТВО.
Демид почувствовал: еще минута, и тело его разорвется пополам.
Лека открыла глаза. Боль по-прежнему терзала руку, текла раскаленным огнем по всей левой половине тела – так, что и вздохнуть было нельзя.
– Потерпи, Демид… Я помогу тебе…
Кровь текла из прикушенной губы и красными каплями падала на траву. Лека ползла куда-то, извивалась на земле от боли и не могла встать. Демид – там – умирал, и она не знала, как помочь ему.
Не делай этого. Отпусти его.
Голос в голове.
Отпусти. Ты убиваешь его.
– Я не могу… – прохрипела Лека. Боль впилась в нее, всосалась в душу как огромная пиявка. Боль уютно чувствовала себя в ее теле.
Отдай ему его боль. Или он умрет.
– Не могу!…
Деревянная палка-конечность поднялась над головой Леки и с размаху въехала ей в лоб.
Боль вылетела из Леки вместе с сознанием.
Боль влетела в Демида – заполнила все его существо, перекрутила судорогами веревки сухожилий, злобными крючьями разорвала кожу и мышцы, раскаленным прутом вкрутилась в мозг. Лавина боли кровавой волной неслась на Демида, захлестывая его легкие. Она утопила Демида с головой, он захлебнулся собственной слюной и медленно, еще дергая руками и ногами, пошел ко дну.
Он уже умирал когда-то. Умирал в своей жизни. Знакомое чувство. Пуля, разносящая на части черепную коробку. Шар раскаленной плазмы, сжигающий спину. Падение с высоты и оглушительный таран асфальта.
Он уже умирал. Когда это было? Сколько раз? Сколько раз в этой жизни и сколько раз в предыдущих? Сейчас, на грани между бытием и бездной, он вдруг осознал – смерть для него так же привычна, как жизнь.
не уходи еще рано
"Не все ли равно? Я вернусь снова. Вернусь в другом воплощении. Может быть, оно будет менее мучительным?"
не вернешься кимвер это было последнее из воплощений твой срок отмерен
"И что же дальше?"
не знаю никто не знает я думаю что ничего
"Ничего?"
ничего
"Ну уж нет!"
Демид уперся ногами в вязкое дно, покрытое илом тысячелетних воспоминаний, оттолкнулся и пошел к поверхности.
Он вынырнул как поплавок на поверхность жизни, выскочил на метр над уровнем моря, заорал от боли, от воздуха, ворвавшегося в него первым обдирающим вдохом как в легкие новорожденного. Он родился снова – младенец в лохмотьях кровавых ран, скрежете сломанных костей, умудренный пожилой новорожденный, не захотевший умирать снова. Он родился самим собой – с именем, с искромсанным, искусанным прошлым, укусами и искусами настоящего. Родился, чтобы жить самим собой.
Человеком. Как всегда.
Король Крыс уже прыгнул. Набросился на Демида, истекшего кровью, потерявшего сознание. Набросился, чтобы выгрызть из него остатки жизни и стать сильнее. Чтобы утвердить себя в этом мире, занять то место,
которого был достоин.И снова промахнулся, на этот раз – не по своей вине. Демид неожиданно ожил. Перекатился в долю секунды на полу, оперся здоровой рукой, и обеими ногами ударил Короля Крыс в бок. Это был качественный удар. Король Крыс врезался в стену и шмякнулся на пол всей своей тяжелой тушей.
Демид встал. Левая рука его не двигалась – он даже не мог пошевелить пальцами. Но правая работала – она поднялась, сжимая серебряный хлыст. Это Штуковина выросла на свою полную, четырехметровую длину.
– Меня убивали много раз, – хрипло сказал Демид, – но только тогда, когда я сам этого хотел. Сейчас я не собираюсь умирать. Я передумал.
Хлыст просвистел в полумраке серебристым зигзагом и щелкнул над головой оборотня. Король Крыс даже не почувствовал боли. Он только увидел, как ухо его покатилось по земле.
– Идиот! – Карх взвизгнул, как прибитая дворняга. – Меня нельзя убить. Я восстанавливаюсь. Мой мозг уже в порядке! Ты так не можешь, человечек!
– По-моему, мозги-то тебе и нужно вправить. – Демид не спеша приближался, похлопывая кнутовищем по бедру. – Я знаю, как тебя убить. Я вспомнил, как убивают вурдалаков. Но вначале я займусь дрессировкой. По-моему, ты плохо воспитан. Мне неприятно убивать такую некультурную нежить.
– Мясо, вот ты кто, – выкрикнул Король Крыс. – Ко мне, мясо! Ты хочешь, чтобы тебя съели! Чтобы тебя…
Оборотень захлебнулся визгом. Серебряный кнут подсек его ноги и он покатился по земле.
– Я же сказал – веди себя прилично! Особенно, когда разговариваешь со старшими.
– Чего… Чего ты хочешь?
– Убить тебя, – сказал Демид. – Я тебя убью. Ты не нужен.
– Подожди! – оборотень заюлил хвостом, медленно пополз в сторону. – Разве ты не хочешь получить ответ свои вопросы, человек? Если я умру, кто тебе ответит?
– Вопросы? Какие вопросы?
– Ты хочешь, хочешь знать! Ты поэтому и пришел сюда. Любопытство привело тебя сюда, вот что!
– Ничего я не хочу знать.
– Хочешь! Хочешь знать, кто меня создал. И как создал. Ты ведь и сам не прочь создать парочку таких, как я, а, кимвер? И у тебя может получиться. Это совсем просто, кимвер. Я скажу тебе, да!
Демид вытянул вперед Штуковину. Он двигался с трудом. Он ничего не говорил – все слова были уже сказаны. Он даже не думал ни о чем. Он просто поднял с пола хлыст и нажал на кнопку. На конце Штуковины появилась петля из серебряной проволоки – Штуковина превратилась в удавку.
Король Крыс взвыл от ужаса, притерся к стене, поджав хвост. Юркнул ободранной тенью, пытаясь проскочить мимо Бессмертного. Но Демид сделал молниеносное движение и петля мягко, плотно села на шею карха. Карх уперся лапами в пол, резко мотнул башкой, собираясь порвать проволоку. Не тут-то было! Холодное кусачее серебро, столь отвратительное обитателям Тьмы, впилось ему в глотку.
Кровавая пелена застилала его глаза. Обида жгучей болью впилась в его сердце. Где его слуги? Почему они упустили кимвера, оставили бедного карха сражаться в одиночестве? Они все предали его. Предали! Бросили на растерзание убийце-кимверу. Клялись, что кимвер слаб, что он добровольно отказался от своих знаний и силы, что убить его ничего не стоит. Предатели! Мерзкие людишки!