Лесные твари
Шрифт:
– Еще чего. Живые. Вытащил я их оттуда. Связал. Пусть полежат, о жизни подумают.
– Тебя не узнали?
– Нет, – сказал Антонов. – Это в мои планы не входит. Я в подполье пока уходить не собираюсь. Тебя вытащу, и гуляй на все четыре стороны.
– Это не ты в моей лаборатории хозяйничал?
– Нет. А что, там кто-то хозяйничал, в твоем храме науки? – Антонов явно заинтересовался.
– Хозяйничал. И очень даже круто. – Демид с кряхтением поднимался. – Туда уже можно входить, в лабораторию?
– Нет! Там еще газа полно.
– Респиратор дай.
– Зачем?
– Надо.
– Ты что?! Это же труд твоей жизни!
– Что – труд? Ты хоть видел, что там в банках плавает? Щенята там плавают. Я не знаю, чей это труд. Но я бы этого трудящегося… Это кархи, Валерий. Будущие кархи.
– Кархи? – Антонов уже ничего не понимал. – Это что еще такое?
– Одного карха ты видел – это Король Крыс. Кто-то решил, что одного Короля Крыс мало. Он начал выращивать еще пять. И почти успел вырастить.
– Да… – Антонов почесал в затылке. – Дела… Слушай, Дем, а может, все-таки это ты их вырастил? Уж очень как-то все совпадает. Может быть, на тебя затемнение нашло? Ты ищешь кого-то, а это все же ты? Только ДРУГОЙ ты.
– Ага. Совпадает. Затемнение. – Демид протянул руку. – Маску давай. Времени у нас мало.
Демид разнес лабораторию в пух и прах. Махал топором, как Железный Дровосек. Ничего не пожалел. Вряд ли из этих обломков можно было бы что-нибудь восстановить. Даже Специалисту. В конце концов, какая разница, существовал ли этот неведомый Специалист, или это было проделкой ДРУГОГО Демида? Оказывается, в лаборатории можно было выращивать кархов, а, значит, лаборатория должна быть уничтожена, стерта в порошок. Демид был очень испуган.
Ему хватало и одного Короля Крыс.
Трупики неродившихся щенят он сложил в целлофановый пакет, перетянул клейкой лентой и прихватил с собой.
– Как мы отсюда выберемся? – Антонов ждал его, уже натянул на голову черную маску с прорезями для глаз – чтоб портрет не запомнили. – Сваливать пора.
– В наглую выберемся – так же, как и пришли. Не думаю, чтобы какой-нибудь идиот в деревне бросился нас задерживать.
Вылезли из дома. Народу вокруг полно. В прямую, конечно, интерес не показывают – так, взгляды искоса, нас, мол ваши дела не касаются. Один только Леха висит на калитке, переживает – то ли на выручку соседу отправиться, то ли за бутылкой сгонять.
– Леха, – сказал Демид. – Там трое в доме лежат – живые, связанные. Ты милицию обязательно вызови. Но только не раньше, чем через час. Постарайся потянуть. Сам понимаешь…
– Два часа, – сказал Леха, дыша перегаром. – Гадом буду. Костьми лягу. Драпай, Дема. Кто это с тобой?
– Человек.
– Спасибо тебе, человек, – сказал Леха с чувством. – Ты это, человек, береги Дему. Дема – знаешь, какой мужик… Таких больше нету!
– Знаю, – сказал человек Антонов.
И они побежали трусцой вдоль дороги к лесу.
ГЛАВА 18
Костерок догорал. Демид сидел на корточках, шевелил палочкой золу. Пепел – вот все, что осталось от пяти несостоявшихся бестий.
– Ни черта не понимаю, – Антонов лежал на траве, курил, пускал дым в голубое небо. – Не очень-то мне хочется влезать в твои дела, и так уже пострадал,
с работы выперли. И все-таки интересно мне, с чего вся эта буча началась? Вокруг кого карусель вертится? Кто тут главный герой? Король Крыс? Или эта стерва, Фоминых?– Главный герой – я. – сказал Демид. – Я. Меня нужно убить. Любой ценой. Собственно говоря, карх для того и появился, чтобы убить меня. Только он слишком верил в свои силы, этот Король Крыс. Слишком любил поиграть с добычей. Вот и доигрался.
– Ты убил его?
– Убил вроде бы. А что толку? Сколько раз уж его убивали… Не успел я дело до конца довести. Гадина Фоминых помешала.
– И что сейчас?
– Не знаю. Думаю, что карх уже ожил. У него это хорошо получается – оживать.
– А Фоминых? Она с какой стати сюда лезет?
– Все с той же. Не получилось у Короля Крыс – так она должна меня добить. У нее не получилось – еще кто-нибудь на божий свет выплывет. Пока не спишут меня в утиль.
– Она что, не одна?
– Надо думать… Не знаю, что это за организация таинственная, что за культ такой сатанинский, который пауков на стенах рисует. Только вряд ли Фоминых потянет на единственного исполнителя в этом спектакле. И линию мою не она запустила, не смогла бы. Да и потрясена она уж очень была, когда увидела щенков этих в банках. Чуть до потолка не подпрыгнула от счастья.
– А эти, двое оперов? Которые с ней были?
– Они не причем. Можешь считать, что ты спас их жизни. Я думаю, она не остановилась бы…
– Сваливай, Дема, – произнес Антонов. – Прячься как следует. Исчезни, и лучше навсегда. Стань другим человеком. Я, конечно, попробую по своим каналам справочки навести об этой ментовской бабе. Сумеешь раствориться? Это непросто будет. Портрет твой будет теперь на каждом райотделе висеть.
– Попробую, – Демид усмехнулся.
Где Демид? Что с ним случилось? Лека не знала. Она потеряла связь с ним тогда, когда он сражался с кархом. Кто победил? Жив ли Демид?
Она не знала ничего. Звонила домой – никто не брал трубку. Звонила всезнающей соседке – та сообщила, что "Не приходит, значит, Дема домой ужо несколько дней, а вот милиция, значит, приезжала, понятых на обыск брала." Лека звонила немногочисленным друзьям Демида, и те сказали, что, по слухам, Демида за что-то арестовали, но в милиции упорно отвечают, что такого задержанного у них нет. Лека знала, что ей нужно немедленно ехать в город, и искать Демида, и звонить адвокату (Какому адвокату? Не было у Демы никогда никакого адвоката), и бить во все колокола. Но она сидела здесь, в деревне. Она боялась ехать.
Она ругала себя за предательство. Может быть, Демид там, в городе, отчаянно нуждается в ее помощи? Сто раз собиралась она пойти на автостанцию, и взять билет, и сесть в автобус. Но что-то внутри нее запрещало ей делать это. "Опасно, – говорило это что-то. – Там опасно, в городе. Тебя там посадят в тюрьму. Тебя там убьют. Ты ничем не сможешь помочь кимверу. Ты только убьешь себя".
Она уже знала, что такое кимвер. Демид был кимвером. Слово, похожее на "киллер". Но она не знала, хорошо это или плохо – то, что Демид оказался кимвером. Она только надеялась, что это поможет ему выжить.