Летнее убежище

Дед отреагировал совсем не так, как он ожидал: отвел взгляд и сказал: «Твой отец тоже обещал вернуться». Чтобы дед сказал такое в минуту прощания! Но Росс понимал, что дед просто боится, что он тоже погибнет.

Он стал расхаживать по залу, чтобы успокоиться. В армии часто приходилось ждать, но он так и не привык к этому. Когда Росс объявил о своем решении служить своей стране, он понимал, что растравляет деду так и не зажившую душевную рану от потери Пирса. Но Росс считал себя обязанным пройти военную службу. И после долгих раздумий окончательно убедился в необходимости пойти по стопам своего отца.

Росс начинал взрослую жизнь избалованным парнем, не зная отказа в своих желаниях, не имея никакой цели. Ему все давалось легко — учеба, женщины, друзья — вероятно, слишком легко. После окончания колледжа он долго болтался без дела, не зная, куда приткнуться. Заводил короткие связи с женщинами, от скуки посещал летную школу. Но в конце концов решил заняться чем-нибудь серьезным. И в двадцать восемь лет появился в комиссии набора солдат. Члены комиссии удивились его возрасту, но применение ему нашли довольно легко — у него была лицензия на право пилотирования нескольких типов вертолетов, и он свободно говорил на трех языках. Только в армии он по-настоящему понял, что значит жизнь. Пилотирование вертолета в боевой зоне было делом опасным и трудным, и это вызывало в нем чувство удовлетворения. Но, откровенно говоря, он не мог сказать, что военная служба как-то приблизила его к отцу.

Наконец первую группу солдат повели к самолету. Еще через час автобус вернулся за оставшимися. Поднимаясь на транспортный самолет, Росс не спешил радоваться: предстояло еще погрузить черные ящики, вещмешки и большие спортивные сумки солдат. На это ушел еще час.

На борт поднялась молоденькая девушка — лейтенант морской службы — и уселась через проход напротив Росса. Она одарила его ослепительной улыбкой, затем взяла модный глянцевый журнал со статьями о косметике. Росс попытался читать «Роллинг стоунз», но мысли его бродили вдалеке.

Примерно через час полета девушка прижалась лицом к иллюминатору, загородившись от света в салоне ладошками.

— Мы уже за пределами Афганистана.

Было слишком темно, чтобы видеть землю, но в круглое оконце четко виднелась Большая Медведица. Дед много рассказывал Россу о звездах. Когда ему было лет шесть или семь, дед взял его в плавание по проливу Лонг-Айленд-Саунд. На легко скользящей яхте были только он и дед. Росс только что получил значок бойскаута младшей группы, и дед решил это отпраздновать. У буфетной стойки они пообедали роллами из лобстера, горячим жареным картофелем, который им подали в бумажных кульках, и шипучкой. Затем весь вечер, до самой темноты плавали по проливу.

— Это там рай? — спросил деда Росс, показывая на сияющую полосу Млечного Пути.

А дед обнял его за плечи, потом сжал ему руку и сказал:

— Рай здесь, сынок, в тебе.

На военно-воздушной базе Манас в Киргизстане, где холодный воздух был пропитан запахами трав, они приземлились для пересадки. Во время трехчасового ожидания багажа он безуспешно пытался дозвониться деду, матери или Айви, а потом пошел в столовую подкрепиться. Несмотря на полночный час, в зале было тесно и шумно. Со странным чувством Росс посматривал на плакаты, призванные поднять боевой дух солдат, объявления о благотворительных акциях, рекламы ознакомительных туров, приглашения посетить гольф-клуб, посетить салон спа-услуг — все это казалось ему таким же непривычным и забытым, как порция настоящего французского бренди. Хотя до армии, благодаря деду, он ни в чем себе не отказывал. Росс возвращался домой очерствевшим и ожесточенным тем, что видел и делал на войне. Но главное, он держал обещание, данное деду.

«Прошу тебя, дед, не умирай! Подлечись, как раненый солдат, и мы снова будем с тобой вместе радоваться жизни». На следующей пересадке в Баку ему захотелось сбежать с военного транспортного самолета и лететь дальше в качестве гражданского пассажира, но он подавил это желание и терпеливо ждал рейса в ирландский аэропорт Шэннон. Сейчас он никак не мог позволить себе сойти с тропы. Потому что дед, похоже, действительно выжил из ума, если отказался продолжать лечение и поехал к какому-то брату, о котором никогда не рассказывал.

За время службы Росс видел, как врачи вылечивают солдат, но то были раны от разрыва гранаты или от пули. А у деда — опухоль в мозгу. Росс все время вспоминал сцену, которую видел во время последней операции по эвакуации раненых. Мальчик, ласково поглаживающий раненного в руку старика и что-то напевающий ему на ухо в том жалком домишке, где они оказались запертыми, как в ловушке. Несмотря на то что война оставила этих мирных афганцев ни с чем, от них исходило какое-то безмятежное спокойствие. Он так и не узнал, что с ними стало; редко удавалось попасть в одно и то же место, к тому же это был его последний боевой вылет.

Однако ему очень хотелось бы знать, как они там.

Глава 3

— Что ж, — усмехнулся Джордж, пристегивая ремень безопасности. — Должен сказать, приключение было довольно интересным.

Стараясь овладеть собой, Клэр выехала на дорогу.

— Я тоже вполне обошлась бы и без него.

Она вела машину медленно и осторожно, как будто за ней продолжали следить.

А Джорджа, казалось, эта встреча с копом нисколько не смутила. Он вежливо подчеркнул, что находится в свободной стране и если кто-то из членов его семьи встревожен, это вовсе не значит, что он нарушил какие-то законы.

Офицер Толли подробно расспросил их, но, к огромному облегчению Клэр, его больше интересовала безопасность Джорджа. Спокойные, откровенные ответы старика помогли благополучному исходу этой встречи.

— Молодой человек, — заявил он, — хотя мне было бы очень приятно быть похищенным красивой женщиной, к сожалению, это не тот случай.

Клэр предъявила полицейскому выданную штатом лицензию и сертификат медицинской сестры, стараясь выглядеть спокойной и вежливой, обыкновенной женщиной. В этом она достаточно напрактиковалась.

Видимо, ее усилия не пропали даром, потому что в конце концов полицейский не нашел оснований для их задержания и даже пожелал им счастливого пути.

— Вы хорошо себя чувствуете? — спросила она своего пациента, завидев впереди автозаправку. — Может, остановимся здесь?

— Нет, благодарю вас. Мы же почти у цели, не так ли?

Она указала на экран навигатора:

— Если верить ему, осталось всего 11,7 мили.

— В детстве, — сказал Джордж, — мы с родителями садились на вокзале Гранд-Сентрал на поезд и ехали до Авалона. Оттуда нас доставлял в лагерь «Киога» старенький дребезжащий автобус. — Он помолчал, затем вдруг сказал: — Извините меня.

— За что?

— За то, что начал рассказ с этих слов — в детстве. Боюсь, вам слишком часто придется это слышать.

— Вам вовсе не нужно извиняться. Все истории с чего-то начинаются.

— Это верно. Но моя история никому не интересна.

— Жизнь каждого человека по-своему интересна.

— Вы очень любезны. И я уверен, что ваша жизнь — не исключение. Буду рад услышать вашу историю.

Клэр молчала, внимательно следя за изгибами проселочной дороги, что вела их к Авалону, маленькому городку на берегу озера.