Летняя королева
Шрифт:
– Мадам… – Жоффруа подошел к королеве и опустился на одно колено.
– Господин граф, – отозвалась она. – Какое неожиданное удовольствие!
– Я прихожу к выводу, что чаще всего оно самое приятное. – Граф поднял голову, окинув ее многозначительным взглядом.
– Будем надеяться, что это как раз тот случай. – Королева озорно оглядела собеседника. – Неужели вы приехали на помощь Эдессе? Удивительно, учитывая ваши связи с королевством Иерусалим.
– Мадам, я часто обдумывал, не дать ли мне эту присягу, – спокойно парировал Жоффруа, – но сегодня я здесь по делу, требующему разговора с королем.
– Все, что вы хотите сказать
– Совершенно верно, мадам, но это дело касается вас обоих.
– В таком случае, – произнесла она, официально протягивая ему руку, – идемте выпьем вина и подождем, пока король не вернется из церкви.
– Мадам, мне это доставит истинное наслаждение.
Он одарил ее одним из тех взглядов, которые в молодости действовали на нее совершенно сокрушительно. Теперь же она испытала просто удовольствие, как кошка, лакающая сливки.
Алиенора отвела его в сад и распорядилась накрыть стол под голубым небом. Затем послала за своими дамами и музыкантами. Дамы прилетели, как бабочки, суетливой разноцветной стайкой, среди них – Петронилла со своими детьми и маленькой Марией, которую вела за ручку, – девочке было почти полтора года, и она уже резво ковыляла. На голове шапка шелковых золотых кудряшек, глазки темно-голубые, отцовские. Петронилла присела в поклоне перед Жоффруа, послав игривый взгляд. Жоффруа ответил тем же, тогда Петронилла захихикала, прикрывшись рукой, но, взглянув в глаза Алиеноре, тут же стала серьезной. Граф обвел взглядом детей, задержавшись на малышке.
Пришли музыканты, полилось вино, началось веселье. Алиенора посадила Марию к себе на колени. Зная, что ей предстоит расстаться с дочерью по крайней мере на два года, она старалась не привязываться к девочке. Иногда ей удавалось сохранять дистанцию, но затем один взгляд, одно слово или взмах руки поражали ее в самое сердце, которое опять переполнялось любовью к Марии, почти невыносимой из-за ужасного груза неминуемого расставания. Ей хотелось отдать ребенку все, но в то же время она понимала, как многого ее лишает.
– Она, как ее мать, оставит за собой целый шлейф разбитых сердец, – галантно заметил Жоффруа.
Алиеноре стало любопытно, флиртовал ли он когда-нибудь подобным образом с собственной женой, неукротимой императрицей Матильдой. Все говорили, что они больше воевали друг с другом, чем предавались нежностям.
– И вслед за родной матерью ее собственное сердце, несомненно, будет разбито бессчетное количество раз, прежде чем она научится оберегать его, – сказала королева.
Девочка хотя бы слишком мала и забудет расставание с матерью, когда та отправится в крестовый поход. Зато Алиенора запомнит. Единственный способ сберечь собственное сердце – спрятать подальше и сделать вид, что его вообще нет.
Жоффруа наклонился к ней.
– Как только мой сын Генрих достигнет совершеннолетия, я сделаю его герцогом Нормандским, – сказал он. – А со временем он станет королем Англии, не сомневайтесь.
Так вот какова причина его визита. Алиенора передала Марию няньке.
– Но у меня есть основание сомневаться, – ответила она. – Сестра Людовика замужем за наследником короля Стефана [16] , так зачем нам с супругом поддерживать ваши устремления?
Жоффруа так и пригвоздил ее взглядом:
16
Стефан Блуаский (ок. 1096–1154) – узурпировал трон после смерти английского короля Генриха I, что привело к феодальным распрям, которые не затихали все время правления Стефана. Главный враг Стефана – императрица Матильда, родная дочь Генриха I.
– Затем, что папа благоволит нам и помешает продвижению Эсташа. Затем, что Нормандия подчинена мне, а я уверен, вы предпочтете мир между Францией, Нормандией и Анжу, пока будете отсутствовать. Если Франция не станет вмешиваться в мои дела, то и я не стану вмешиваться в ее дела, разве что окажу содействие аббату Сугерию.
Алиенора медленно водила средним пальцем по краю бокала.
– Все будет зависеть от того, что за собой повлечет вмешательство в дела.
– У меня к вам предложение.
– Как интересно! – Она вскинула брови. – Для меня лично или мой муж тоже участвует в этом?
– Не сомневайтесь, я бы мог многое предложить вам лично, – произнес Жоффруа с плотоядной улыбкой, – но то, о чем я думаю сейчас, носит государственный характер, а не личный. Возможно, когда вопрос коснется Англии, вам не захочется хранить все яйца в одной корзине?
– И что это значит?
– А то, что сын Стефана Эсташ женат на французской принцессе, так не будет ли разумным женить моего сына на другой принцессе? Таким образом, кто бы из них ни стал королем Англии, вы ничего не потеряете, – хотя я, разумеется, уверен, что корона достанется моему мальчику.
Палец Алиеноры застыл на краю бокала.
– Вы амбициозны, мой господин.
– Это не так плохо, особенно если ты прагматичен в делах. Когда ваша дочь подрастет настолько, что сможет выйти замуж, Генрих будет все еще молод. Между ними не такая уж большая разница в возрасте. Мария станет королевой Англии.
Алиенора посчитала его самонадеянным и дерзким, впрочем именно такой план и мог родиться в его голове. Может быть, и стоило подумать над его идеей.
– Вы делаете ставку на то, что вашему сыну достанется корона, а я не рожу Людовику сыновей, которые унаследуют Аквитанию.
Жоффруа улыбнулся:
– Вы можете сказать, что я играю краплеными картами. Но Генрих очень способный юноша, и я с уверенностью рекомендую его вам не только из-за того, что он унаследует большие земли, но и благодаря потенциалу, который в нем есть.
Суматоха в саду возвестила о прибытии Людовика.
– Надеюсь, я заручусь вашей поддержкой моего предложения, – тихо промолвил Жоффруа, готовясь пойти и выказать почтение королю.
– Я подумаю над вашими словами, – любезно ответила Алиенора, одарив его милостивой и загадочной улыбкой, сказавшей ему, что теперь она контролирует ситуацию.
Его идея имела определенные достоинства, но Алиенора не собиралась так легко выкладывать свои карты.
В тот вечер она отправилась молиться вместе с Людовиком в часовню Святого Михаила, а после вернулась с ним в его покои. Мельком взглянула на распятие на стене напротив постели и окровавленного Христа, терпящего на кресте муки. Бог Людовика был повсюду, но любовь Он не дарил.
– Ты получил предложение от Жоффруа Анжуйского относительно брака между Марией и его старшим сыном? – спросила Алиенора.