Лето Святого Мартина

— Вот как! — усмехнувшись и пожав плечами, произнес маркиз. — Ну, если вы так негодуете… — Его улыбка и жест дополнили смысл сказанного.

— Именно так, месье, — ответил Гарнаш. — Но я не дерусь с больными.

Флоримон наморщил лоб и озадаченно взглянул на него.

— С больными? — переспросил он. — Месье, не кажется ли вам, что вы похожи на пьяницу, который думает, что все вокруг пьяны, кроме него?

Гарнаш смотрел на него во все глаза. Сомнение, зародившееся в начале их встречи, стало медленно обращаться в уверенность.

— Я не знаю, отчего вы столь невоздержанны на язык, не от лихорадки ли? .. — начал было он, но маркиз прервал его.

— Вы ошибаетесь! — закричал он. — Нет у меня никакой лихорадки.

— Но как понимать тогда ваше письмо в Кондильяк? — спросил Гарнаш, от изумления не зная, что и думать.

— Письмо? Клянусь, я никогда не писал, что у меня лихорадка.

— А я клянусь, что писали.

— Значит, вы обвиняете меня во лжи?

Но Гарнаш сделал жест, призывающий маркиза прекратить взаимные оскорбления. Очевидно, произошло какое-то недоразумение, и от этой мысли гнев его остыл. Сейчас его единственным желанием было скорее все прояснить.

— Нет-нет, — воскликнул он. — Я только пытаюсь установить истину.

Флоримон улыбнулся.

— Я мог написать, что нас задержала лихорадка, но никогда не говорил, что больной — это я.

— Кто тогда? Кто еще? — выпалил Гарнаш.

— Ну, теперь мне все ясно, месье! Лихорадка у моей жены.

— Вашей? .. — Гарнаш не поверил своим ушам.

— У моей жены, месье, — повторил маркиз. — Путешествие оказалось слишком утомительным для нее, да еще при такой спешке.

Наступило молчание. Гарнаш с тоской думал о бедной невинной девочке, хранившей верность и преданность своему жениху, который вернулся из Италии… с женой.

Пока он так стоял, а Флоримон с любопытством разглядывал его, дверь открылась, и появился хозяин гостиницы.

— Месье маркиз, — сказал он, — прибыли два господина, которые хотят видеть вас. Один из них — месье Мариус де Кондильяк.

— Мариус? — удивился маркиз и свел брови на переносице.

— Мариус? — выдохнул Гарнаш, а затем, осознав, что убийцы наступают ему на пятки, выбросил из головы все лишнее. Ему самому надо было свести с ними счеты. Время пришло. Он повернулся на каблуках и выпалил, прежде чем успел все обдумать:

— Просите их наверх.

Флоримон удивленно взглянул на него.

— О, конечно, если месье угодно, — попытался сыронизировать он.

Гарнаш взглянул на него, а затем вновь на хозяина, стоящего в нерешительности.

— Вы слышали? — жестко сказал он. — Просите их наверх.

— Хорошо, месье, — ответил хозяин, закрывая за собой дверь.

— Ваше вмешательство в мои дела становится и в самом деле забавным, месье, — язвительно сказал маркиз.

— Когда вы узнаете, с какой целью я вмешиваюсь, вам это, возможно, не покажется таким уж забавным, — последовал столь же язвительный ответ. — В нашем распоряжении несколько минут, месье. Слушайте, я расскажу вам, зачем они прибыли сюда.

Глава XXI. ПРИЗРАК ИЗ ШКАФА

Первой мыслью Гарнаша было то, что теперь Флоримон мог бы, вместо того чтобы спасать Валери от Мариуса, поддержать своего брата и принудить ее к браку с ним. Но он вовремя вспомнил о том, что из рассказов самой Валери о Флоримоне сам же сделал вывод о его порядочности, и отогнал прочь свои сомнения. И все же парижанин не желал рисковать; его делом было служить Валери, одной лишь Валери, и любой ценой добиться ее окончательного освобождения из плена Кондильяков. Для этого он должен использовать даже гнев Флоримона, позволив ему узнать, что Мариус приехал в Ла-Рошет с намерением убить своего сводного брата. Гарнаш кратко рассказал ему о заговоре, с радостью отметив, что лицо маркиза вспыхнуло от гнева.

— Что побудило их решиться на это преступление? — воскликнул он, разрываемый негодованием и сомнением.

— Их непомерное тщеславие и алчность. Мариус страстно желает получить земли мадемуазель де Ла Воврэ.

— Неужели ради этого он пойдет на убийство? Неужели правда все то, что вы сказали мне?

— Клянусь честью, это правда, — утвердительно отчеканил Гарнаш.

Мгновение Флоримон пристально разглядывал его. Спокойный взгляд этих голубых глаз и тон этого жесткого голоса рассеяли последние его сомнения.

— Злодеи! — прокричал маркиз. — Дураки! — и затем добавил: — Я ничего не имел бы против брака Мариуса и Валери. Во мне он нашел бы союзника, помогающего ему ухаживать за ней. Но теперь…

Он поднял руки, сжатые в кулаки, и потряс ими в воздухе, как будто обещая дать им бой.

— Хорошо, — сказал Гарнаш. — Я слышу их шаги на лестнице. Будет лучше, если они не увидят нас вместе.

Секундой позже дверь отворилась, и Мариус, очень воинственно настроенный, решительно вошел в комнату в сопровождении Фортунио. Длинная царапина, оставленная шпагой Гарнаша, пересекала щеку капитана.

Когда они вошли, Флоримон спокойно сидел за столом. Увидев их, он не спеша встал и направился к ним, с дружеской улыбкой приветствуя своего брата. Чувство юмора вновь проснулось в нем, а поскольку к тому же во Флоримоне было кое-что от актера, то роль, которую ему выпало играть в этой предстоящей комедии, он исполнял с неким мрачным удовлетворением. Ему надо было самому убедиться в правоте слов господина Гарнаша относительно их намерений.

Мариус очень холодно принял приветствия брата, вяло пожав протянутую им руку и нехотя уступив его поцелуям. Но Флоримон сделал вид, что не заметил этой отчужденности.

— Мой дорогой Мариус, надеюсь, ты в добром здравии, — воскликнул он и, отойдя на расстояние вытянутой руки, критически осмотрел его. — Право, ты возмужал, каким стал славным юношей. А как твоя матушка? Полагаю, она тоже здорова?

— Благодарю вас, Флоримон, она здорова, — чопорно ответил Мариус.

Маркиз снял руки с плеч брата. Его добродушное лицо светилось улыбкой, как будто это был самый счастливый день его жизни.

— Какое счастье вновь увидеть Францию, мой дорогой Мариус, — сказал он. — Как глупо с моей стороны было отсутствовать так долго. Я жажду вновь оказаться в Кондильяке.

Мариус пристально разглядывал его, тщетно пытаясь найти признаки лихорадки. Он рассчитывал встретить ослабленного, истощенного болезнью человека, а вместо этого видел перед собой очень крепкого, здорового, энергичного субъекта, в хорошем настроении и, похоже, полного сил. Его затея начинала ему нравиться все меньше, несмотря на то, что он мог рассчитывать на поддержку Фортунио. И все же намеченное надо было исполнять.

— Вы писали нам, что у вас лихорадка… — полувопросительно сказал он.