Лето в большом городе

— Я не хочу ее, — Это, конечно, огромная ложь. Я хочу ее, и это плохо.

Я хочу что— то с этого дня рождения, вышедшего сплошным фиаско.

— Возьми ее, пожалуйста— , — просит он.

— Отдай ее Тинси. Она такая же, как ты, — я хочу уязвить его. Это как во сне — ты пытаешься ударить человека, но не можешь.

— Не будь дурой,— говорит он. Мы одетые стоим у двери, — — Возьми ее, Христа ради. Ты знаешь, что хочешь.—

— Она слишком взрослая, Бернард.—

— Вот— , — он пытается засунуть ее мне в руки, но я рывком открываю двери и жму на кнопку лифта, и затем скрещиваю руки.

Бернард заходит в лифт со мной: — Кэрри— , — гвоорит он, пытаясь разыграть сцену перед лифтером.

— Нет, — я качаю головой.

Он идет за мной на улицу, и поднимает руку, чтобы словить такси.

Почему, когда ты не хочешь уезжать, такси появляется мгновенно?

Потому что я наполовину еще надеюсь, что это происходит не на самом деле. Что случится чудо, и снова все станет нормально.

Но Бернард называет водителю мой адрес и дает десять долларов, чтобы он отвез меня домой.

Я сажусь на заднее сиденье, пылая.

— Возьми, — говорит он, тыча мне сумку снова.

— Я сказала. Я не хочу,— — кричу я.

И когда такси трогается, он открывает двери, и забрасывает ее внутрь.

Сумка падает к моим ногам. На секунду я собираюсь выбросить ее обратно в окно. Но не делаю этого.

Потому что я истерически рыдаю. Просто отлично, мне кажется, что рыдания сейчас разорвут меня изнутри.

— Эй— , — говорит водитель, — — Вы плачете? Вы плачете в моем такси?

Вам нужен повод, чтобы плакать, так я его предоставлю. Что насчет этих янки? Или этого чертового бейсбола?—

Хм?

Такси стоит перед домом Саманты. Я не спешу выходить, не в силах подавить слезы.

— Эй, леди,— ворчит водитель, — — Вы выходите? Я не буду здесь торчать всю ночь.—

Я вытираю глаза, и принимаю одно из тех опрометчивых решений, о которых впоследствии жалеешь: — Отвезите меня на Гринвич Стрит.—

— Но...—

— Гринвич Стрит.

Я подхожу к телефону, расположенному на углу.

Мой палец дрожит, когда я пытаюсь найти цифры и попасть в дырку. В трубке тянутся гудки. И наконец сонный голос произносит: — Алло.—

— Капоте?

— Да, — зевает он.

— Это я. Кэрри Брэдшоу.

— Да, Кэррри. Я знаю твою фамилию.

— Я могу подняться?

— Сейчас четыре утра.

— Пожалуйста!

— Ладно, — в его окне зажигается свет.

Его тень движется туда и сюда, туда и сюда.

Окно открывается и он сбрасывает мне ключи.

Я ловлю их в руки.

Глава 37

Я открыла один глаз и закрыла. Открыла глаза снова.

Где я черт возьми?

Это наверное один из тех кошмарных снов, где ты думаешь, что проснулся, но на самом деле еще спишь.

Я не чувствую, что сплю.

Кроме того, я обнаженная. И там немного болит.

Но это потому, то...Я улыбаюсь. Это случилось. Я официально больше не девственница.

Я в квартире Капота Дункана. Я в его постели. В кровати с пледом, который купила ему его мама.

И с двумя подушками (почему парни так скупы на подушки?), и колючим армейским одеялом, принадлежащим его деду.

Которому оно досталось от его отца, который участвовал в Гражданской Войне.

Капоте очень сентементальный. Я все еще слышу Пэтси Клайн, напевающую тихонько на стерео. "Я рассыпаюсь" Начиная с этого момента, каждый раз, когда я буду слышать эту песню, я буду думать о Капоте и о той ночи, что мы провели вместе.

Ночью он лишил меня девственности.

Я думаю, мне повезло, потому что это было почти так же, как я бы хотела, чтобы это случилось.

И в то время, когда мы делали это, я честно чувствовала, что влюблена в него. Он продолжал повторять, какая я красивая.

И что мне нечего бояться. И как он счастлив быть со мной.

И как он хотел быть со мной с самого начала, но он думала, что я терпеть его не могу. А потом, когда я начала встречаться с Бернардом, как он думал, что упустил свой шанс.

И когда я наконец-то дописала пьесу, он решил, что я считаю его "не достаточно классным". Потому что он много чего не успел написать.

Да, парни могут быть так неуверенны.

Естественно, я сказала ему, что он ошибался на мой счет, хотя по правде говоря - я ему об этом не сказала - но он мне не нравился изначально.

Теперь, конечно, я думаю, что он самое прекрасное создание на Земле.

Я взглянула на него. Он все еще спал, лежа на спине. Его лицо такое умиротворенное и расслабленное. Могу поклясться, я могла разглядеть улыбку на его губах. Без своих очков он выглядел невероятно ранимым.

Прошлой ночью, после того как мы недолго целовались, он как сексуальный библиотекарь снял очки, мы смотрели и смотрели друг другу в глаза. Мне казалось, я могу увидеть всю его историю в его зрачках.

Я могла узнать о нем все. Такое, чего я не знала ни о ком больше.

Это было жутковато, но в то же время очень проникновенно.

Думаю, самое удивительное, что я обнаружила в сексе - знание.

Как можно полностью понять человека и наоборот.

Я наклонилась через край кровати в поисках своего нижнего белья. Я хотела уйти, пока Капоте еще спит. Уговор есть уговор, и я сказала, что утром я сразу уйду.

Я медленно встала и аккуратно слезла с кровати, не покачивая матрац.

Этому матрацу уже 100 лет, его оставили прошлые владельцы. Я задумалась, сколько людей занимались сексом на этой кровати. И я надеюсь, у них все было так же здорово, как и у меня.

Я нашла свою одежду, разбросанную вокруг дивана.

Сумочка от Шанель была около двери, где я ее бросила, когда Капоте схватил мое лицо и, прижав к стене, целовал как сумасшедший. Я практически разодрала его одежду.

Но я никогда больше не увижу его, так что это не имеет значения. И теперь я должна встретиться со своим будущим - с Брауном.