Летящий и спящий (сборник)

АВТОГЕН И КРЫСА

Один знаменитый русский поэт, живущий теперь в Америке, мне признался:

— Давно вижу мир из окна автомобиля. С плоских кожаных подушек он представляется совсем другим: комфортабельней, стерильней и спокойней. Дома аккуратно чередуются. Люди довольно далеко — на тротуарах или в других автомашинах, одни обгоняют, другие отстают. Полицейские неизменно вежливы. Луга и леса, как на картинке, цветы, правда, не пахнут. Солнце не жарит, дожди не секут — кондишн в салоне. Если у дороги митинг, авария или там убивают друг друга, всегда можно прибавить скорость — и все это кино уже позади.

Наблюдал я такую безобразную сцену на набережной Мисхора в Крыму. Двое сорокалетних парней вытащили на асфальт клетку, в которой металась здоровенная ржавая крыса. Сначала непонятно было — зачем? Не выпускать же на волю. Но вскоре недоумение разрешилось.

Синим пламенем загудела горелка автогена, баллон, оказывается, лежал совсем рядом. И стали лысеющие недоросли эту крысу в клетке выжигать. Вспыхнуло животное, закричало нечеловеческим голосом, другого эпитета подобрать не могу. И сгорело в минуту, скорчилось. Вытряхнули труп из клетки в кусты олеандров.

Посмотрел я и увидел: вместе со мной эту сцену наблюдали небо и море.

А главное, не мог я нажать на акселератор, чтобы все это кино замелькало — и осталось позади.

ПРО ЖИЗНЬ

Играли в снежки. Упал снег в снег. Смотрит, а он уже взрослый.

Подъехала машина, грязная решетка следов на снегу. Посмотрел в зеркальце сбоку — а он уже седой.

Много-много следов до калитки — весь снег истоптали. Не успел подумать: не меня ли выносят? Его и похоронили.

ВМЕСТО ЭПИЛОГА

Странно перечитывать эти рассказики. Только встретился — и уже расставаться. Но ведь и самый длинный роман когда-нибудь кончается. Понятное желание: продлить… Зато здесь ныряешь из жизни в жизнь, как дельфин в волнах.

КОРОТКИЕ РАССКАЗЫ — 96

ВОСТОЧНАЯ ПОВЕСТЬ

…за то что зажарили яичницу и услышали запах жа

…глубоко в земле, ноги мои знают, глубокую яму надо копать, в четыре лопаты колодец, глаза мои видят, там прячется э т о.

…услышали запах жареного и сказали друг другу…

Волчью шкуру растяните и потрясите хорошенько, сделали по слову его.

…нехороший плохой человек зажарил яич

Днем и ночью рыли, паслось овечье стадо, спали по очереди прямо в траве.

Думали звезды, гадали алмазы, оказалось, овечий горох.

…притянем к ответу, отведем к судье неправедному.

…снится им

Ну и отвели.

…ные звезды над горами и морем в тума

…скорый судья решил

…прикрыв ладонью лукавый глаз, судья погрузился в раз

Ни к какому решению не пришел судья, и сказал: «Этот человек должен уме

…стукнула лопата о доски, сквозь песок проступила вода. И ни один из них не увидел: в шерсти золотые самородки застряли, потому что не было

…должен уметь видеть будущее, должен знать, как оно пахнет, должен уметь его приготовить, должен умереть, в конце концов!»

…ни луны, ни звезд.

Закинули веревку на сук большого дерева, повесили его в темноте, повесили его при свете факела, дождались рассвета и повесили его отпустили на все четыре стороны: иди.

…как песок сквозь пальцы.

…одинокий человек в плаще на дороге между горами и морем одинок оди

ПРЫЖОК

…набегающий грохот… бьющимся сильно в груди, товарняк. Здесь уходит полого вниз, осыпаются камешки.

Жесткий поручень рвануло из руки, мотануло вместе с сумкой… летящий мешок с потрохами… затянуло… затянет… сейчас ударюсь в зеленую стену…

На исподе вагона, железе, обросшем щеткой, сосульками грязи, похоже — разбрызнутые чернила…

Пусть этот прыжок произошел в параллельной жизни. Но вбок и вверх за окном — ложечка в стакане, позвякивая, стерто в общем движении.

У БЕЛОЙ ЧЕРТЫ В МЕТРО

Ожидая поезда, привычно не разглядывая, черная сумка у ног ближе к белой черте, ничего, погодите, граждане.

…гул, нарастая, два слепящих. Толкну вот этого, такая самодовольная спина, нет, эту тоненькую, со спущенным, уже не заштопать. Да она и черту уже переступила…

Досадно. Опять не успел.

ПОД ЛЕСАМИ

Хожу привычно. Прогибаются пахнущие лесопилкой, свежие. Как сетка-батут в цирке. Мы и есть циркачи, циркачи-монтажники.

Вдруг дрогнуло все сооружение, и далеко внизу будто шлепок о твердую землю. Облегченно распрямились доски.

Кто сорвался? Кого?

Вот он. Сбежались.

Нет, не знаю такого. Десятник.

И бригадир не признал, не видел раньше. Увезли в морг.

Посторонний, чужой по лесам ходил, оказывается. А мы его за своего принимали. Не поостерегся. Или нарочно. Гляди, прогибаются и пружинят.

ИМЕНА

…подходя к родильному дому: «…император Адриан. Софья умерла на могиле своих дочерей с горя… Нет, не хочу, чтобы дочку мою обезглавили… все равно плохая примета».

— Ну, и как же, Наталья Андреевна?

— Иногда называет меня Верой, иногда Надеждой, чаще всего — Любой, Любовью. И глаза такие виноватые. Да я привыкла, отец все же.

ПЕРЕД РОЖДЕСТВОМ

Голова свисала… выпуклыми глазами на парижан… и рога до земли… Добро бы королевская охота… Представилось, кубок — пьет, двигая носом, и холеная бородка так и ходит, участвует.

«Кто бы позвал!.. Мадам, только два франка!.. Вспомнил, сегодня на рю де Темпль… Пожалуй, еще водки дадут, все-таки русский вернисаж…»

Быстро шел по улице Риволи. О Москве — ни звуком, ни намеком, просто себе не позволял.

ЕЩЕ О ЛЮБВИ

…прошел год. Она все равно приходила. Усаживалась на взгорке под березой — классический вид. У ног — рыжая собачка. Тоже глазами провожает.

«Вагоны шли привычной линией…» — будто она и не она. И не ждет никого, просто так — при собачке.