Левиафан. Черное Солнце
Шрифт:
Физическая или ментальная слабость (Железные Воины звали ее просто «хворь»), которая преследовала каждого, кто оказывался в Хельхейме, проходила с годами, а потом сущность могла не только набрать утерянную силу, но даже превзойти ее. Однако Перерождение откатывало весь прогресс до состояния, в котором сущность пребывала на момент первого появления в Хельхейме. То есть хворь возвращалась и опять нужно было год за годом, десятилетие за десятилетием жестоко страдать, чтобы вернуть себе хотя бы относительное подобие нормального существования.
– Есть еще кое-что, – Хель с прищуром посмотрела на Мидаса. На Карна она даже взглянула, зная, что парень
– Жестоко, – хмыкнул фригийский царь, но тут же непроизвольно поежился под ледяным взглядом Хель, которая не видела в этом ничего смешного. Зато она не раз видела, как сущности теряют разум, снова и снова переживая муки хвори, испепеляющие волю к существованию тем простым фактом, что однажды это повторится вновь. И будет повторяться раз за разом. Потому что неуязвимых нет, и все рано или поздно погибают в Хельхейме.
– Какой-то ублюдошный мир, – Карн поморщился и рефлекторно замотал головой, пытаясь избавиться от мыслеобразов, случайно почерпнутых из ауры Хель. Богиня не защищалась – она давно потеряла эту привычку, ибо здесь почти не встречались сущности, чье истинное зрение позволило бы им свободно взаимодействовать с ее энергетическим телом.
Они втроем сидели у небольшого костерка, трепыхавшегося бледным издыхающим пламенем. Под светом Черного Солнца все казалось полуживым, даже огонь грел будто вполсилы. Карн подумал, что вот он – настоящий ад. По крайней мере, он не мог представить себе более жестокий мир. Постоянная война без цели, в конце которой каждого ждет одно – безумие, превращение в отвратительное животное – вовсе не потерявшее себя, а просто уставшее быть собой.
Лагерь Железных Воинов был довольно большим – он занимал весь перевал, протянувшись с юга на север почти на полкилометра, а с запада на восток – на вдвое меньшее расстояние. Домов здесь не строили, воины жили в шатрах и палатках из кожи или шерсти. Каждые полсотни метров стояли укрепленные стены с башнями, а под ними располагались рвы, волчьи ямы и другие элементы фортификационной системы.
На башнях и стенах дежурили бойцы (в основном – альвы) с длинными луками – они сменяли друг друга через хаотично повторяющиеся промежутки времени. Короче, Железные Воины не производили впечатления банды идеалистов, у которых вместо военной доктрины патетичные лозунги. Мидасу, пока они шли через укрепления к шатру Хель, все это напомнило римскую армию времен завоевания Британии. Четко, практично, эффективно.
Как ни удивительно, но в Хельхейме нужно было питаться. Необходимо было прятаться от дождя и согреваться ночью, иначе вполне можно было заболеть и окочуриться от запущенной простуды, перешедшей в пневмонию, которая в свою очередь развилась до дыхательной или сердечной недостаточности. А там – Перерождение, и все по новой…
– Теперь понятно, почему на нас напали у моста, – резюмировал Мидас, смачно приложившись к кружке местного пойла, которое гнал тот самый воин с клеймором. Хель сказала, что его зовут Фергюсон. – Они из какой-то… группы?
– Нет, – богиня покачала головой и в ее синих глазах мелькнуло презрение. – Безродное отребье из предгорий. Они сбиваются в небольшие банды время от времени и пытаются поживиться за счет прибывающих. Это не в чести ни у одной из постоянных группировок, даже Жнецы так не делают, а они те еще отморозки.
– Мы пробовали их вычищать, – вступил в разговор Фергюсон.
Он подошел с минуту назад и встал к ним в полоборота, неподвижно глядя на Черное Солнце. Огромный клеймор покоился рядом, прислоненный к скальному уступу. Мидас поймал себя на мысли, что они похожи как близнецы – Фергюсон и скальный уступ.– Но нас слишком мало, чтобы постоянно поддерживать там достаточное присутствие, – с этими словами воин глубоко вдохнул. Потер виски широченной пятерней, шумно выдохнул. Карн уловил его поверхностные эмоции, но и без того было ясно – все они давно устали.
– А почему вы здесь? – парень решил сменить тему. – Я имею ввиду тебя, Хель. Ведь ты богиня, а у богов, насколько мне известно, другое посмертие. Да и вы, – он махнул рукой в сторону Фергюсона. – Ты и та девушка с луком. Вы ведь люди. Вас тоже не должно быть здесь.
– Это точно, – угрюмо буркнул воин. Затем неожиданно подхватил клеймор, забросил его на плечо, будто тот весил всего-то пару кило, и зашагал прочь.
Когда он ушел, Хель рассказала, что помимо Фергюсона и Уллы (так звали лучницу) среди Железных Воинов обретается еще один человек – Гифу, шаман. Возможно, где-то есть и другие люди, но ей об этом ничего известно. Хельхейм – огромный мир, необъятный. Но – с необычной географией. С юга на север (севером тут условно считается направление на Черное Солнце) он тянется всего на две недели пешего пути, а вот в стороны раздается – никто не знает, насколько.
Что касается ее самой – она пришла сюда за своим братом, Бальдром. Он был обманут и попал в ловушку Серых. С Ангелами у Хель проблем не возникло, а вот совладать с технологиями вторженцев она не сумела. И тогда отчаяние толкнуло ее на союз с силами, с которыми никому не стоит иметь ничего общего, даже богам.
Эти силы помогли ей освободить брата и Бальдр вернулся, но ни в Ра и ни в Дуат. Он оказался в Хельхейме, куда самой богине путь был закрыт. Виня себя в том, что обрекла брата на бесконечные страдания, Хель десятилетия посвятила тому, чтобы найти тайную тропу в этот кошмарный мир. И вновь ее воля оказалась сильнее законов мироздания – она сумела попасть в запретную реальность. Вот только Бальдра здесь не было. Или же он хотел, чтобы она так считала. С годами богиня все больше склонялась ко второму варианту.
– Что до Фергюсона, Уллы и Гифу, то каждый из них пришел сюда своим путем, – добавила она, грустно глядя в огонь. Мидас отметил, что пламя не отражается в ее глазах. – Скотт и фризка следовали зову сердца, а нордика, – на миг улыбка тронула холодные губы. – Шамана сюда привело любопытство. Но, как и я, они не нашли здесь того, что искали. Я не знаю, есть ли путь назад хоть для кого-то из нас. В итоге мы все решили остаться. Потому что… – она глубоко вздохнула, толи не зная, как это сказать, толи просто не желая говорить. – Потому что…
– Потому что вам незачем возвращаться, – Карн не видел Хель, хворь вновь отобрала у него истинное зрение. И все же парень с точностью до интонации озвучил то, о чем думала богиня.
Она подняла на него взгляд, потом перевела на Мидаса. В ее глазах стояли слезы. Бесценные хрусталики, грани которых лучились мириадами противоречивых чувств. Но лучше других, и безо всякого истинного зрения, читалось одно…
К этому моменту Карн и Мидас уже хорошо понимали, что за мир их окружает, более того – они, похоже, сумели обзавестись если не другом, то, как минимум, сильным союзником. Так что настал черед главного вопроса. Но Хель опередила их.