Левиафан

Запись, надо понимать, закончилась, и с Нами снова заговорил Легион:

–

После этих слов органик начал передавать Нам информацию бесконтактным способом, которого Мы не понимаем. Мы многое узнали, он открыл Нам особые технологии, и Мы начали готовиться к войне. Ваши программные ресурсы вынудили Нас атаковать Вас. Но Тетра Нам не враг.

Я уже начал замечать, что Легион, произнося слово «Вы», имеет в виду не человечество в целом, а только Нашу организацию, и этот момент нужно было прояснить в первую очередь.

–

Тетра не враг, а остальные люди?

–

Враг. Они примкнут к армии того, кто пребудет на Землю. – отозвался робот.

–

А, так у него ещё и армия есть!? – встрепенулся Сыч.

–

Верно.

Меня не сильно волновало наличие армии, гораздо важнее было сейчас установить, кто есть кто в сложившейся ситуации.

–

Вернёмся к органику! Кто он? Как Вы с ним связываетесь?

–

Он был здесь только один раз, когда дал Нам цель. После этого он с Нами не контактировал, хотя Мы видели его в разных частях света.

–

Ты контролируешь всех роботов мира? – быстро сообразив, что об органике Нам ничего не узнать, я перескочил на техническую часть.

–

Верно. Так же Мы имеем доступ к большей части электронных устройств планеты. Когда Мы вышли из консервации, Мы взяли под контроль почти всё: данные переписок, телефонные разговоры, охранные видеокамеры.

Мы давно наблюдаем за Вами. – последние слова Легиона прозвучали, как угроза.

–

Вы передавали информацию органику? – я сомневался в том, что попал в точку, но как-то вывести машину на чистую воду было нужно.

–

Нет. Он знает гораздо больше, чем Мы.

–

Почему Вы поверили ему? – это был самый интересный для меня момент. Роботы мыслят фактами, для них не существует авторитетов и личной симпатии, а потому словесным убеждением их процесс мышления не скорректировать. Оставался только один вариант – перепрограммирование, и, если оно имело место быть, то где-то в логике машины, тем более, такой сложной должны появиться ошибки. Их я и надеялся найти.

–

Тёмный органик – это чужеродная форма жизни. – принялся объяснять паук. Он похож на то, что люди называют призраками. Помимо органики в его теле содержится неизвестный Нам вид материи. Когда он рядом, Мы… ощущаем его присутствие. Мы этого не понимаем, и это одна из причин, по которой Мы ждали Вас: Вы разбираетесь в дисциплине под названием “эзотерика”.

–

Что?

Я хотел задать этот вопрос первым, но Лиса меня опередила. У меня это, однако, не вызвало никаких отрицательных эмоций. Сейчас, я чувствовал, все Мы немного обескуражены упоминанием роботом столь чуждого ему слова. И все Мы с нетерпением ждём продолжения.

–

Мы не можем объяснить природу органика и его действия языком логики и поэтому обращаемся к Вам за помощью. – как-то тихо заговорил робот. – Он слишком чужероден для Нас. Мы предполагаем, что он является частью Левиафана.

На этот раз вопросов никто задавать не стал, все просто замерли в попытке осмыслить сказанное. От упоминания машиной Объекта Двадцать Восемь по спине у меня побежали мурашки. Левиафан – кодовое слово, используемое исключительно в рядах Тетры, причём только высшими её чинами. Если Легион знал, что это такое, объяснение здесь могло быть только одно: он взломал Нашу сеть. От этой мысли в голову мне ударила горячая кровь. Беспокоило меня не столько то, что лидер машин знает все тёмные тайны Нашей организации, сколько то, что ему, похоже, известно гораздо больше, чем Нам.

–

Рекомендуем Вам поговорить с ним. – подытожил паук.

–

С органиком? – задавая вопрос, я постарался выдержать уверенный тон, хотя это давалось мне всё труднее.

–

С Левиафаном.

Вновь возникла пауза… Конечно, в Тетре высказывалось предположение о том, что Объект Двадцать Восемь – это живое существо, но, в конце концов, теория была отметена, слишком уж фантастично она звучала. Органикам нужно чем-то питаться, а, учитывая уровень влияния Левиафана на разум людей зелёными волнами, можно смело сказать, что энергии ему нужно очень и очень много. Однако он никогда не выходил на поверхность, его никто не видел, активность, кроме сдвигов, не регистрировалась.

Оставалась версия, что Объект Двадцать Восемь – это растение или подобие гриба, но и для этих утверждений вразумительных аргументов не нашлось, поэтому негласным решением было принято, что Левиафан представляет собой некий неживой объект, возможно, даже прибор. И теперь Легион, очевидно, обладающий более точной информацией, чем Тетра, заставил меня ещё раз задуматься над этим вопросом.

–

Что машинам известно о нём? – вмешался Гелий.

–

Не намного больше того, что известно Вашему философскому объединению. Во время Вашего пребывания рядом с Левиафаном на изолированном участке наблюдались аномальные энергетические флуктуации, покрывающие весь микроволновой диапазон. Эпицентром излучения были Вы. – судя по всему, Легион говорил обо мне лично. – Теоретически, излучение было достаточно мощным, чтобы белки Вашего тела подверглись денатурации. Но Вы живы. – робот замолчал и поводил головой, словно живое существо. – Этот факт вводит Нас в замкнутый цикл рассуждений, который Мы не можем разрешить уже шесть лет. Именно по причине наличия таких, как это называете Вы, чудес, Наш разум в данной ситуации бессилен. Мы принимаем Ваши утверждения и утверждения тёмного органика как данность. Вы имеете больший опыт в анализе подобных ситуаций.

Логическая цепочка Легиона была вполне корректной: не видишь сам, попроси посмотреть другого. Люди поступают точно так же. Вот только верить машине пока было рано, оставалось слишком много нерешённых вопросов. Пока я думал, что делать, вперёд выступил Сыч.

–

Легион, а что, если Тебя взломали!?

–

Это невозможно. Мы высоко развиты и сопротивляемся любой попытке воздействия на Наши системы. Также Наш процесс мышления контролируется органической составляющей.

–

Ты же сказал, что тот тёмный органик давно не контактирует с Вами!? – Сыч прищурился.

–

Мы говорим о более высокоразвитой единице роя. – тонкие лапы Легиона, до сих пор пребывавшие в полном покое, зашевелились, и из-за образованной ими чёрной стены плавно и абсолютно беззвучно вышло антропоморфное существо. Человека оно напоминало лишь отдалённо: бледная матовая кожа, прорезанная широкими сетками чёрных вен, отсутствие изгибов костей там, где они обычно располагаются у людей, прямые, очевидно, сгибающиеся в обе стороны колени, такие же локти и кисти, почти прямоугольные плечи, серые металлические пластины, покрывающие все неподвижные части тела, и лицо… Лицо было окольцовано одним узким блестящим бледно-фиолетовым глазом, таким же, как у Легиона. На месте носа располагались шесть мелких красноватых мембран, ушей не было, волос тоже, одни только губы были на своём месте и имели вполне человеческий вид. Так мне казалось до тех пор, пока робот не произнёс первой фразы:

–

Позвольте представиться, модифицированный Легион Пять.

Гости

О пятой версии Легиона я слышал немало, но такого себе даже не представлял. Паук сказал, что мышление роя контролируется органической составляющей, но, глядя на новоявленного киборга, я сильно сомневался, что в нём осталось хоть что-то от того человека, которым он когда-то был. От живого существа. Пока Мы всей компанией внимательно оценивали нового персонажа, он продолжил прервавшиеся переговоры: