Либерастия
Шрифт:
С другой стороны, что есть "Пагубная самонадеянность"? "Влияние рационализма и вправду было настолько глубоким и всепроникающим, что в принципе, чем умнее образованный человек, тем более вероятно, что он (или она) разделяет не только рационалистические, но и социалистические взгляды... Люди интеллектуальных профессий по большей части бывают социалистами..."[4] Подчеркиваю: "социалист"– не обязательно сторонник Мао или Фиделя Кастро. "Социалистическую агитацию" фон Хайек находит у Альберта Эйнштейна и Гордона Чайлда, крупнейшего археолога ХХ столетия, который существенно изменил наши представления об эволюции человеческого общества именно с экономических позиций.[5]
Меньше всего хотелось бы, чтобы мои собственные комментарии
И здесь достойно удивления, насколько точно, порою чуть ли не дословно фон Хайек воспроизводит другого, куда более раннего автора - известного критика Просвещения и Великой Французской революции Эдмунда Берка. "Предрассудки полезны, в них сконцентрированы вечные истины и добро, они помогают колеблющемуся принять решение, делают человеческие добродетели привычкой, а не рядом не связанных между собой поступков", - писал Берк в 1790 году, защищая устои монархии, аристократии и государственной церкви от "клики" "теоретиков" и "профессоров", которые "придают своим рассудочным проектам огромную ценность, не уважая современное государственное устройство".[6]
"Все привлекательные иллюзии, которые делали власть великодушной, повиновение добровольным, придавали гармонию разнообразным жизненным оттенкам, внушали чувства, украшающие и смягчающие частную жизнь, - все они исчезли от непреодолимого света разума. Все покровы, украшающие жизнь, были жестоко сорваны; навсегда были отброшены все возвышенные идеи, заимствованные из запасов нравственности, которые владели сердцами и были предназначены для сокрытия человеческих недостатков. Они были объявлены смешными, абсурдными и старомодными."
Берк- 1790: "Людей, обреченных влачить во мраке тяжелую трудовую жизнь, чудовищно обманывают, внушая им ложные идеи и напрасные надежды, делая реальное неравенство еще более горьким, ибо избавиться от него невозможно."[7] Хайек- 1988: "Требования, чтобы эти (рыночные - И.С.)процессы были справедливы или обладали другими моральными качествами, питает наивный антропоморфизм... При такой системе успехи одних оплачиваются неудачами других, приложивших не менее искренние и даже достойные усилия: вознаграждение дается отнюдь не за достоинства... Я не считаю, что получившее широкое хождение понятие "социальной справедливости" описывает какое-то возможное положение дел или хотя бы вообще имеет смысл."[8]
В своем антиреволюционном памфлете "Размышления о революции во Франции" Эдмунд Берк защищает собственность. В неприкосновенности ее он видит "закон природы" и одновременно "нравственный урок". Нарушение законов природы и нравственности грозит "величайшим злом".[9] Ср. у Хайека: "нормы морали (включая, в частности, наши институты собственности, свободы и справедливости) являются определенным дополнительным даром, которым наделила человека культурная эволюция"[10] Различие в том, что Берк имеет в виду феодальную собственность принцев крови и архиепископов, на которую покушается как раз либеральная буржуазия.
"Идет ветер к югу, и переходит к северу..."
Тогдашнему либералу легко и естественно было апеллировать к разуму, выступая от имени третьего сословия против привилегий выродившейся аристократии и церковных феодалов, которые сами не верили ни в Бога, ни в черта, но насаждали в народе невежество и предрассудки, чтобы вернее держать его в повиновении. У таких привилегий действительно не могло быть рационального обоснования - только ссылки на "трансцендентную традицию", недоступную уму.
Сегодня место принцев крови заняли финансовые олигархи, а епископские кафедры - деятели масс-медиа и шоу-бизнеса. Право Сороса или братьев Черных вывозить в "оффшоры" сбережения сотен тысяч честных тружеников так же доказуемо, как право Марии Антуанетты проигрывать в карты Францию. И либерал конца ХХ столетия волей- неволей вынужден заимствовать у злейших противников либерализма их специфическую аргументацию.
Все повторяется. Замыкая круг, хвост кусает слишком умную голову. "Монархия как делегация Божественной воли" у последователей той самой церкви, которая когда-то тысячами жизней платила за гордый отказ участвовать в императорском культе. Почтительные ссылки теоретиков КПРФ на Ивана Ильина и Солоневича. Воинствующий антиинтеллектуализм у либералов...
Раздражение против "умников" тем сильнее, чем заметнее противоречия догматов с жизнью и между собой.
Если вы в самом деле против смертной казни, то почему убиваете югославов? если все обязаны платить налоги, то что такое "оффшор"? почему вотумы недоверия научному познанию вы оформляете в статьи и монографии (а не в шаманские пляски) и подписываете учеными степенями? И т.д. и т.п.
Перед хозяевами "открытого общества" встает та же проблема, что когда-то перед их предшественниками из ЦК КПСС. Конкретные ученые необходимы для решения конкретных задач, но наука как таковая с идеологией несовместима, а общественные дисциплины - просто разрушительны. Отсюда: установка на "узкую специализацию". Идеальный ученый - тот, кто знает все про 16-ю хромосому, наслышан про 15-ю, и смутно припоминает, что Шекспир - это ассистент Бэза Лурмана.
Отсюда же - настойчивые "реформы" научной методологии. Подчеркиваю: не "редактура" отдельных фрагментов: "такого-то царя надо похвалить, а того вообще не упоминайте!", а глубокое извращение принципов, по которым отдельные фрагменты-кирпичики складываются в здание.
Здесь необходимо оговорить, что наука - не коллектор информации, а система знаний. Как справедливо отмечал Александр Тарасов, "капитализм пытается подменить категорию знание категорией информация. Между тем это не одно и то же. Ученые, художники и общество в целом владеют именно знанием, в то время как информацией может владеть и частный собственник как товаром (бюрократ, например, традиционно владеет как товаром именно информацией). Ложное знание, как известно, вовсе не знание. А ложная информация может быть не менее ценной, чем истинная".[11] Система знаний строится по определенным правилам, которые как раз и называются скучным словом "методология". Дилетанта отличает от профессионала не то, что один знает меньше, а другой больше, а то, что первый не владеет методологией. Поэтому ему легче открывать новые "физические явления" (вроде "телекинеза") на основе свидетельских показаний, "славянскую письменность" при царе Миносе и пр. Естественно, методологии разных научных дисциплин существенно различаются (поскольку различается предмет и способы его исследования). Но если мы возьмем основные принципы исследовательской работы, как они изложены, например, у медиевиста В.Б. Кобрина (в статье "Где мы раздавили бабочку?" и в заключительной главе книги "Кому ты опасен, историк?"[12]), то под многими утверждениями с удовольствием подпишутся и биолог, и физик. Это как раз то, что отличает науку в целом как "сферу человеческой деятельности" от идеологии. Более того: возьму на себя смелость утверждать, что на тех же методологических принципах должны строиться и театральная рецензия, и судебный очерк... А для чего, в самом деле, нужна такая рецензия, в которой оценка спектакля заранее известна автору - или предписана ему редактором? Какой справедливости может способствовать судебный очерк по методике С. Доренко (гл. 4)?
В настоящей науке методология неотделима от этики. Это не комплимент. Просто такова производственная необходимость. Выражение "честный ученый" тавтологично, поскольку "нечестный ученый", то есть фальсификатор, не ученый вообще: "плохой человек не в состоянии бескорыстно служить истине"[13]
"Только наука ищет чистой истины, - писал Эрнст Ренан, -Только она дает точные доказательства истины и строго критически относится к способам убеждения".[14]