Лица в масках

Императрица снова проигнорировала сына.

Прозвучало имя простого рода.

Император обратил свой взор на стремительно увеличивающуюся группу в центре зала:

— Вы помните, что несёте ответственность не только за себя, но и за своих детей?

В центр зала шагнул дряхлый старик из простых.

— И внуков! — гневно добавил император.

Но и это заявление не остановило решительно настроенных глав родов. Группа плавно превратилась в небольшую толпу. Однако ни одного низшего демориата среди перебежчиков не было.

— Я уже предвкушаю, как все эти холёные аристократы начнут возиться в земле, — с кривой улыбкой сообщил матери император. — Или вы собираетесь взять в оборот всех бескрылых?..

Императрица сделала вид, что не услышала сына, медленно осматривая зал.

— Род О’Ирль желает принести присягу вдовствующей императрице!

Из-за возвышения послышался короткий приглушённый вскрик. Император покосился на свиту своей невесты и встретился взглядом с ошарашенными глазами первой фрейлины, на фоне побелевшего лица кажущимися ещё более чёрными, чем обычно.

Не скрывая ярости, император повернулся к пожилой женщине рядом с собой:

— Мама, ты должна отречься от имени рода, иначе я, как глава императорского рода А’Арь, буду вынужден приказать тебе изменить своё решение!

Седовласая демориасса присела в неглубоком реверансе, не повернув головы в сторону сына:

— Мои император, я готова отречься от имени, полученного мною при вступлении в брак, но вы уже разрешили остаться как мне, так и всем высказавшимся демориатам. Неужели вы измените своё решение без веской на то причины?

Император сжал кулаки и отвернулся в сторону зала, едва сдерживая гнев.

А поток желающих поменять присягу всё не иссякал, и с каждым новым именем в глазах императрицы нарастало удивление.

Наконец, установилась гулкая тишина. Все затаили дыхание, отсчитывая секунды…

— Я принимаю присягу! — спустя минуту по залу гордо прокатился женский голос.

Главы родов, застывшие в неудобных позах, выпрямились и замерли снова. На лицах некоторых можно было прочесть волнение, но большинство были спокойны и даже довольны.

— Вы боитесь? — с ноткой угрозы обратился к своим бывшим подданным император. — Зря! Вы больше не принадлежите мне, теперь ваше благополучие, само ваше существование, зависит только от милости вашей императрицы.

Воздух в помещении сгустился, будто перед бурей.

— Но мне хотелось бы сказать вам несколько слов напутствия…

В зале ощутимо потемнело.

— Оставайтесь гнить здесь, изменники! Оставайтесь с изгоями, предателями и изгнанниками! Живите с людьми, этой миной замедленного действия!

Ярость вырвалась на свободу, изуродовав лицо императора. Собравшиеся инстинктивно попятились. И даже те, кому отступать было некуда, нашли возможность отдалиться от взбешённого правителя.

— Оставайтесь! Я не меняю своих решений и вам не позволю!

Эхо затихло где-то у дверей. Ошеломлённые гости затаили дыхание, ожидая продолжения буйства стихии.

Только императрица не убоялась гнева сына и тихо, но так, что каждое слово было чётко слышно даже в самых удалённых концах зала, сказала:

— Вы зря пытаетесь напугать демориатов, оставшихся верными вам, мой император. У них ведь есть ещё один день.

Правитель повернулся к собеседнице. На его лице не осталось и следа злости, не было заметно и разочарования. На губах играла лёгкая улыбка.

— Мне нужны только верные демориаты, остальные могут идти на все четыре стороны.

Женщина пожала плечами. А присутствующие с непониманием наблюдали неожиданные перепады настроения своего императора.

— На этом я удаляюсь, — возвестил правитель, беря безмолвную Никтамиру под руку.

Она встала, не оказав ни малейшего сопротивления, и последовала за женихом. Её род остался верен императору.

— Демориаты! Леди и лорды! Я была рада быть вашей императрицей, — седовласая демориасса обратилась к молчаливым гостям, расположившимся вдоль стен. — Ваш император предоставил вам целые сутки на размышления, поэтому завтра в это же время я буду ждать здесь тех глав, которые решат остаться, чтобы принять присягу. Обсудите всё с членами рода, близкими друзьями и соседями. Я не хочу ломать чьи-то судьбы.

Женщина улыбнулась, присела в лёгком поклоне и слетела со ступеней, вмиг помолодев лет на тридцать. Обогнав своего сына со спутницей, она скрылась за неприметной императорской дверью. Император же, напротив, никуда не торопился, ведя неспешную беседу со своей будущей супругой:

— Я рад, что ваш род, моя дорогая, оказался неспособен на предательство. Не хотелось бы нарушать очередную традицию и отнимать вас у родных раньше времени своим императорским правом.

— О, мой император…

— Как вы вообще находите эту ситуацию? Забавно, не так ли?

— Я не знаю… Это так неожиданно… Не могу представить себя на месте тех, кто высказывался сегодня…

— Понимаю. Мне тоже непонятны мотивы их поступков.

Император придержал невесту, помогая зарумянившейся девушке преодолеть последнюю ступеньку.

— Я хотел бы попросить у вас прощения за свою грубую прощальную речь, обращённую к предателям. Императору порой приходится быть жёстким, и мне жаль, что вам довелось увидеть меня в таком качестве. Отныне я постараюсь ограждать вас от подобных зрелищ и оберегать от проблем, с которыми мне приходится сталкиваться постоянно.

С лица Ники пропала улыбка.

— Вы не хотите, чтобы я участвовала в делах империи? — разочарованно протянула она.

— Я не хочу, чтобы ваша душа зачерствела. Решение проблем империи слишком грубое занятие для такой тонкой натуры с нежной внутренней организацией, как ваша. Мне безумно нравится ваш нынешний, чистый и незатемнённый, образ!

Растаяв от такого множества комплиментов, невеста императора опустила заалевшее лицо вниз и не видела улыбку жениха, способную ужаснуть любого своей истинно демонической сущностью… Вот только коридор был пуст.