Лицензия на убийство

Этому по жизни было похер на все. Мерч тоже всегда был весел и беззаботен, но зная о его не такой уж и тайной безответной влюбленности, он казался более серьезным. Карамеля же был беззаботным мальчишкой, светящимся от счастья. Он видел только хорошее, а даже если и замечал плохое, никогда на этом не акцентировался. И меня очень парила вся эта история с Машей.

– Пойду покурю, – в какой-то момент сказал он и как ребенок упорхнул в сторону выхода. Это был тот самый момент.

– Ребята, присмотрите за Алиной? – попросил я Мерча и Туську, которые сидели рядом с нами. Леха кивнул и после того, как я сказал Алине, что отлучусь не на долго, я увидел, как Нат взяла Сахарочек в оборот и начала что-то оживленно ей рассказывать. Близнецы и Ника подтянулись в их диалог, и я понял, что опасаться сейчас за нее не стоит.

– Ты знаешь, что курение убивает? – нашел я Карамелю возле входа. Видеть его в классическом костюме было непривычно.

– А здоровым сдохнуть грустно, – нашелся он.

Постоянно курил только он и Мерч, мы же со Стасом только баловались, но сейчас мне очень хотелось затянуться. Друг поделился со мной сигаретой без вопросов.

– Здоровым ты точно не помрешь, учитывая, сколько ты бухаешь. Завязывать не планируешь? Печень то не вечная…

– Завязываю я только пакет с бухлом, – снова не растерялся Карамеля, и я засмеялся.

– Что за Маша? – спросил прямо в лоб.

– Да просто, – сдулся он. – Туська нас познакомила.

Нат, наверное, сама себя за это ненавидит.

– У вас все серьезно?

– Ну-у-у… – протянул он. – Вроде да.

– Прозвучало не слишком уверенно, – затянулся я. Конечно, я хотел бы, что бы он сказал что-то из разряда: «Не вникай, так, потрахаться на пару раз!». На такое желание у меня было аж две причины: Нат и то, что я спал с его девушкой.

– Серьезные отношения для меня в новинку.

– Кстати, чего это ты решил остепениться? Ты столько раз кричал, что ни за что в жизни.

– Так вы первые начали! Сначала Нестеров свернул с тропы блядства. Потом Стасон залип на Бэмби. Ты, вон с Алинкой осел, – выдохнул он дым. – И эти… – не договорил он и так скривился, будто ему кусок говна на лопате под нос подсунули. – А я что, рыжий что ли?

– Ты что, решил из-за нас завязать с разгульной и беззаботной жизнью? – удивился я.

– Да нет, – он замолчал. – Она реально мне нравилась. Сначала… – слова в прошедшем времени вызывали вопросы.

– Но?

– Не знаю, мне кажется это не мое. Еще и эти спелись вместе. Бесят… – заскрипел зубами он и отвернулся.

– «Эти» это кто? – уточнил я, хотя знал ответ.

– Мерч с Туськой! – не глядя на меня, выпалил.

Ого! Ну, наконец-то!

– Тебе не нравится, что они вместе?

– Конечно, не нравится! Он же блядун. Трахает все, что движется. А я не хочу, чтобы она из-за него ревела. Он наставит ей рога, а потом мне же ей и подтирать сопли со слюнями. Да и какого хуя? Они столько лет дружили, и он никогда к ней яйца не катил, а тут вдруг ему приперло. А она куда смотрит? Ей что, мужиков вокруг мало? Нет, он, конечно, клевый. Он мой лучший друг, в конце концов! Но вообще, почему он, а не я? Чем я хуже? – швырнул он окурок и психованно стал тушить его подошвой ботинка.

«Да потому что ты слепой идиот! Даже Алина с реальным отсутствием зрения видит больше, чем ты!»

Мне так хотелось приложить его лбом об белоснежный фасад дворца, и высказать все, но это было не мое дело. Мерч сам дожмет его, недолго осталось.

– Почему ты решил, что он наставит ей рога? Может у них все серьезно?

– Он Настю любит. И вообще, не хочу, чтобы у них было все серьезно, – как ребенок насупился он и запыхтел.

– Ты не говорил никогда, что она тебе нравится.

– А что, блядь, похоже, что я сам об этом раньше знал? Жил себе спокойненько. Дружили с ней всю жизнь, а тут «Лови фашист гранату!». Короче, я запутался, – схватился он за свою шевелюру, еще больше ее растрепывая.

– Так может, ты ревнуешь их чисто по-дружески? Вы же столько лет втроем просто дружили, а тут все так резко поменялось. Возможно, ты просто боишься, что из-за их отношений ты станешь третьим лишним? – уточнил у него.

Кажется, Карамеля реально запутался.

– Я тоже сначала так думал, а потом… – он отвел взгляд в сторону. – Потом увидел, как они целуются. И пиздец меня накрыло.

– Если ты так остро реагируешь на отношения Лехи и Наташи, значит с Машей у тебя точно не так все серьезно, – вновь я вернулся к предыдущей теме.

– Наверное, – не стал отрицать Тим.

– В таком случае озвучить то, что я собираюсь сказать, будет легче. Весной, после одной из наших попоек у меня был случайный секс с ней в машине, – произнес и напрягся в ожидании его реакции.

– Да знаю я, – отмахнулся он.

– Откуда?

– Она сказала сразу после вашего знакомства. Типа неудобно вышло, все дела, – он говорил это так спокойно и, очевидно было, что его это реально не особо парило.

Хоть какая-то радость.

– И знаешь, что меня больше всего бесит в этой ситуации? – спросил он, сложив руки. – Сравнивала ли она мой член с твоим, когда мы с ней занимались сексом? Черт, да после тебя вообще стремно к девчонкам подкатывать! У них же планка сразу до небес взлетает из-за твоего слоновьего хобота, – заявил с серьезной миной, а потом прыснул.

Вот же идиот! Мы еще несколько минут ржали, как придурки, а потом он неожиданно выдал:

– Слушай, стокгольмский синдром это же когда жертва влюбляется в своего мучителя? А как называется синдром, когда все происходит наоборот? – сощурился он, пристально на меня смотря.

Так.

Так, блядь!

– Это ты к чему сейчас? – Я напрягся.

Он, кстати, тоже.

Такого Карамелю я не видел никогда. Серьезного и злого. Хотя нет, вру. Видел однажды. Дома у предков Стаса, когда я чуть было не признался друзьям, что убил человека.

– Знаешь друг, я тебя очень люблю. Ты клевый и все дела, – подошел он ко мне, кладя ладонь на плечо и притягивая к себе, – но ты даже не представляешь, как давно я хотел это сделать, – замахнулся он и со всей дури кулаком вдарил мне в солнечное сплетение, отчего я непроизвольно сложился пополам.

Он чуть надавил мне на затылок и будничным тоном зашептал на ухо:

– Я за этот блядский период чуть не посидел из-за тебя, блядина ты мохнатая! Ты мне не просто должен ящик Чиваса и коробку печенек, ты, сука, мне целую фуру обязан пригнать!

«С тебя Чивас и печеньки!» – вспомнились мне слова.

Черт меня дери, черти!

Охуеть!

Это просто охуеть, товарищи!

– Карамеля? – удивленно вытаращился я на него, как будто впервые видел. А он стоит, такой довольный. Глазенками хлопает. Пельмени свои растянул до ушей. Мой друг-дебил, которому море по колено и яйца на елку. – Да ну нахуй? Но как? – я ошарашенно пялился на него.