Лицензия на убийство

Друзья не гнушались постоянно меня подъебывать, тем самым смущая периодически Алинку, но мне было плевать. Не так давно я впервые в жизни ощутил чувство влюбленности, но именно сейчас я чувствовал и взаимность. И мое зачерствелое, как засохший хлеб, трепетало.

– Барс, как же тебе везет по жизни с друзьями, – лыбился Покровский, пока открывал тайную дверку в своем кабинете.

Окинул взглядом целый военный склад. В голове мелькнули множества воспоминаний в период службы, но я сразу стал гнать их от себя. Сейчас было совсем не до этого.

– Хоть в чем-то же мне должно вести по жизни, – ухмыльнулся невесело.

– Да я смотрю, у тебя вроде все налаживается. Красивая девочка, – повел он смешно бровями. И этот туда же.

Я закатил глаза, и мы шагнули в прошлое. Я больше четырех лет не примерял полный боевой комплект, но тело и мозг помнили все. Отточенными движениями закреплял железные наколенники, налокотники и броник на тело. Последнее изобретение человечества уже не раз меня спасало. Спецкарабины КС-23 с отъемным прикладом, которые чаще всего использовали менты при массовых беспорядках. Мы не знали точно, что нам пригодиться, поэтому брали почти полный запас. Любимая «Черемуха» – патрон с контейнером слезоточивого газа, «баррикада» – на тот случай, если ему удастся удрать и сесть в машину. «Звезда» – свето-звуковой патрон для психологического воздействия. От гранат отказались, было слишком тяжело и массивно, да и не думали, что дело дойдет до них. Хотя за столько лет службы уяснили одно: «лучше перебдеть, чем недобдеть».

– Словно и не было этого четырехлетнего перерыва на гражданке, – надевая противопульный шлем со стеклом, изрек Покровский в гарнитуру, проверяя связь.

– Не знаю как у тебя, но для меня они были бесконечными, – ответил ему, вспоминая то время, которое я бился в агонии, ища убийцу сестры.

– Теперь все изменится, – передавая мне ножи, произнес Ястреб.

– Очень на это надеюсь, только Кристину это все равно не вернет.

– Брать живым?

– Нет, – не раздумывая, ответил ему.

– Уверен? Тебе жить с этим, – в своем стиле уточнил он. Все он переживает за мое душевное состояние.

– Уверен. Он не заслужил жизни после всего, что сделал.

И дело было даже не в Кристине и моем желании мести. Карамеля давно нашел несколько похожих убийств молодых девушек по всей области, но никак не мог связать их между собой, так как каких-либо данных по их делу было слишком мало. Он не раз взламывал все госсистемы – и МВД, и ФСБ, – только по всем этим делам было сухо, будто кто-то подчищал основные факты и подробности убийства. Даже фотографий трупов, которых обычно много делают криминалисты, на каждую несчастную было по паре штук. И они были совсем не информативными.

– К тому же, Карамеля так и не смог ничего нарыть на его отца, ни считая странных переводов из Ливии четыре года назад. Этого слишком мало, чтобы прикрыть его, а пока он на свободе и на своей должности, легко сможет вытащить сыночка из любой задницы. Остается только одно – на тот свет.

– Там ему и место, – послышался голос Карамели в ухе.

– Понял. Собаке собачья смерть.

Я согласно кивнул, думая о том, что даже самый дикий пес заслуживает достойную смерть.

План был до безобразия прост, хотя Карамеля за эти сутки отлично над ним поработал, пока я отсыпался в объятьях Алины.

Он быстренько связался с Покровским, вывалив ему основные события последних недель, только сейчас раскрыв ему свое инкогнито. Связался с отцом Ника Нестерова, который был начальником службы МВД, и попросил у второго несколько бойцов. Как тот выделил людей, я понятия не имею, но мог предположить, что у Тима был на каждого свой туз.

Сначала мы хотели избавиться от младшего, так как с ним было разобраться легче всего, а вот потом по нашим планам был уже и старший. И тут мы упирались в тупик, так как Леон был кристально чист. У нас были только слова его сыночка, хоть и записанные Карамелей, но их для доказательств не хватило бы. Ни один суд бы не взялся завести дело только из-за того, что долбанутый парень называет своего отца самым известным криминальным авторитетом. К тому же у Леона было много связей как мафиозных, так и официальных. Плюс подвязки с Москвой он никогда не скрывал от общественности.

Мерч остался с Алиной в квартире, а так же еще двое бойцов, выделенные Нестеровым. Карамеля рванул домой, а вернее на квартиру к Туське, где все это время жил у нее, так как все основное оборудование у него было именно там. Оттуда работать ему было удобнее всего.

А вот я с Покровским и еще парочкой оперативников подъехали к мрачному зданию. Операция была неофициальной, поэтому просили сильно не шуметь. Мне хватит одной пули в тупой башке Михайлова. И еще одной в голове его отца, и вот тогда-то я смогу спокойно вздохнуть.

Заходили мы с черного хода, где совсем не было людей. Двое остались у главного, в случае, если мудак захочет улизнуть. Мы с Андрюхой проходили по темному коридору, держа в руках пистолеты. Автоматами пользоваться не планировали, но они висели за спиной, если все же придется пустить их в дело.

Еще в машине мы выучили план помещения, который добродушно подкинул Карамеля, а так же рассказал, что это за здание.

Шлюхий дом – назвал он его именно так. Конечно же, нелегальный шлюхий дом. Нелегальный, секретный и только для своих. И почти в самом центре города. Миллион раз проезжал мимо этого здания, но никогда бы не подумал, что происходит за его стенами. Со стороны это казался самый обычный дешманский отель.

Отель здесь и был – для обычных посетителей, а вот для известных папиков это был рай разврата, порнухи на любой вкус, наркотиков и прочего грязного дерьма. И Михайлов младший сегодня развлекался именно здесь.

По запасным коридорам, которыми пользовались только в случае неожиданных проверок, мы легко пробрались на нужный этаж к нужному номеру.

Работа в паре у нас была настроена до автоматизма. Мы молча знали что делать, в какой момент кто-кого должен прикрыть, поэтому страха не было никакого. Из закрытых соседних дверей слышались громкие стоны, вопли и крики. Трахались там или пытали кого-то, я не знал. Первостепенно у меня была другая цель. Подойдя вплотную к нужной двери, я потянул ручку, но очевидно, что она была закрыта. Пока работал отмычкой, прислушивался к болезненным женским стонам за дверью.

Когда замок характерно щелкнул, я отсчитал на пальцах до трех, рванул дверь вперед и Покровский, выставляя пистолет вперед, оповестил всех присутствующих:

– Мордой в пол, руки за голову!

Я окинул помещение взглядом. Огромный люксовый номер. Блядский гигантский траходром в центре. Все красное и бархатное, как в киношном борделе. Две девушки на кровати, привязанные, побитые и в кровоподтёках заскулили, а нависавший над ними Михалов дернулся.

Мразь просто их избивал и мучил.

Как и любил.

– На пол, живо! – повторил Покровский, не спуская его с мушки пистолета.

Сергей нервно сглотнул, искажая мерзко губы.

– Ты хоть знаешь, кто я такой? – зашипел он.

Мы были оба в касках с темным стеклом, поэтому он не видел наших лиц.

– Знаю, – ответил друг. – Мразь, которая сегодня сдохнет. На пол! – повторил он, подходя к кровати.

В взгляде девушек я прочел надежду на спасение.

– Только тронь меня, и мой отец… – Покровский схватил его за шкирку и рванул на красный, как и все вокруг, ковер, надавливая берцем ему на голову.