Лицензия на убийство
Шрифт:
– Для кого?
– Для нее, – быстро ответил ему.
– Уверен? Сейчас, когда она доверилась тебе, думаешь, делаешь правильно, что сваливаешь? – настаивал он.
– Тим, не надо… – устало потер я переносицу. Тело болело. Я даже гребанный броник так и не снял, и сейчас был в полном экипе.
– Ты думаешь, ей нужно твое сраное благородство? Ты бы лучше у нее спросил, надо ли оно все это ей? А если она узнает? – разозлился он, как я резко схватил его за грудки:
– Она не узнает, потому что ни ты, ни Мерч ей ничего не скажете, ясно? – зашипел на него.
Я знал, что они хотели как лучше,
– Нихуя мне не ясно! – толкнул он меня от себя.
– Тим, пообещай мне… – стал умолять я.
– Да нихуя, – психанул он. – Не буду я тебе нихуя обещать! Ты сам это дерьмо заварил, сам и расхлебывай, – огрызнулся в конце.
– Ты сможешь быстро переписать на нее квартиру? – перевел я тему, понимая, что не добьюсь от него желаемого. – Она уже совершеннолетняя, так что в интернат ей дорога закрыта. Да и не хочу я, чтобы она туда возвращалась. Хочу быть уверенным, что у нее будет своя крыша над головой. Сделаешь хотя бы это? – с надеждой спросил он.
– Это сделаю, – обреченно согласился он.
Я планировал отдать ей в квартиру, в которой мы провели потрясающую ночь.
– Спасибо, – вновь обнял его крепко, а потом развернулся, собираясь уходить.
– Малыш, – позвал Карамеля в хакерском стиле, и я вновь повернулся к нему. – Это твое, – протянул он мне фотографию, на которой были я и Алина на свадьбе Нестеровых. – И это тоже, – во второй ладони лежала… пуля. Смятая. Дыхание перехватило. – Я давно хотел тебе отдать ее. Я все это время хранил ее, после того, как врачи вытащили ее из ее груди. Думаю, она счастливая для вас обоих.
Он был прав. Для нас с Сахарочком эта гребаная пуля являлась началом нашей истории и для нее же стала концом.
Глава 62
Антон
– Че говорит? – спросил Мерч.
– Что ты гребанная прилипала, и не даешь нам уединиться, – фыркнул я, поправляя очки.
– По глазам вижу – пиздишь, – заржал он. – Она у тебя явно не такая заеба. Вообще она у тебя, блин, офигенная. Я только однажды видел ее фотку, но она реально огонь!
– Это ты сейчас решил по фото на надгробной плите? – офигел я. Вот мудозвон!
– Ну а что такого? Я объективен! Слушай, вы же близнецы, но почему тогда ты такой… – задумался он на мгновение. – Страшненький? Вы же должны быть похожи.
– С хера ли это я страшненький? – возмутился я.
– А я откуда знаю!? Родился таким, – его небрежный голос бесил. – Криси, вразуми хоть ты это ебанько и объясни ему, какую херню он натворил, – заговорил он с моей сестрой, на что я закатил глаза. Помнится Карамеля тоже с ней беседы вел.
Мерч выждал положенных пару секунд, а потом спросил у меня:
– Че она ответила? Быстро говори!
– Говорит, что ты заебал не только меня, но и всех покойников в диаметре километра.
– Если ссышь в уши, то хотя бы попадай, – толкнул он меня в плечо, посмеиваясь. – Как ты?
– Нормально, – соврал.
– Я же попросил – попадай, – фыркнул друг. – Попытка номер два: Как ты?
– Хуево…
– О! Это похоже на правду. Сколько ты здесь уже сидишь?
– Не знаю. Часа три, – пожал плечами. Сейчас за временем было следить тяжело.
– Жесть, я
за эти полчаса уже все яйца отморозил, а ты тут три часа торчишь. Чем планируешь дальше заниматься? Доказывать теорему о тщетности бытия и безысходности тлена?– Ты че доебался до меня? – отмахнулся от него.
– Скучно, – коротко ответил, и мы замолчали.
Эти две недели я каждый день навещал Кристину, но самым паршивым было то, что она все это время молчала. Меня пугало это до дикого ужаса.
– Как она? – не выдержал я. Собственно, я каждый раз не выдерживал, когда общался с ним или с Карамелей. А общался с ними я каждый день.
Одной рукой я теребил нашу с ней фотографию со свадьбы, а второй рефлекторно рванул к груди, сжимая пулю, из которой я сделал кулон.
– Заебись, – его небрежность в голосе меня раздражала. – Вчера, наконец-то, получила доки на хату. Решила сделать перестановку в своей новой – твоей бывшей квартире. На неделе запланировали выкинуть ненужный хлам. Сидит, шерстит в интернете и думает, в какой институт поступать в следующем году. Склоняется к филологическому. Ну, оно и логично, с ее-то знанием языков. Частенько жалуется на головные боли, но говорит, что становится легче. Тим подсел ей на уши и постоянно втюхивает ей про свои хакерские примочки. Мы-то с Туськой его всю жизнь нахер слали с этой темой, а тут он нашел новую жертву, но ей, кажется, нравится. Хотя я уверен, ей нравится все. А так она замутила с парнишкой, много гуляет, стала бегать по утрам с Ту…
– С каким парнишкой? – я весь диалог улыбался, слушая о жизни Алины, когда на этой фразе мне словно легкие вышибло. Да, я знал, что так рано или поздно и будет, но надеялся все же на «поздно»! Ладно, кому я пизжу? Я надеялся на «никогда». Но с другой стороны, я сам ушел. Сам оставил ее, чтобы ее жизнь была лучше – лучше без меня. И сейчас, услышав слова о каком-то постороннем парне, у меня кишки скрутило в узел от боли. Прошло всего две недели со дня операции, а у нее уже кто-то появился. Я хуй знает, чего я ожидал, но блять… Чего-то определенно ожидал. И точно не этого!
– Слушай, ниче такой. Брюнет. Прическа модная, как у меня почти! Высокий. Не такой, конечно, высокий как ты, но ей подходит, – начал он перечислять достоинства нового парня Алины. – Бывший спортсмен. Я не запомнил, чем он занимался, но по нему видно, что не дрищь… – продолжал он, пока я хватал жадно воздух.
– Ты серьезно? – спросил, а у самого аж губа дрогнула.
– Да нет, конечно, пизжу я! – после долгого молчания, заржал он.
Сука! У меня чуть сердце не остановилось. Тварина мохнатая, так и придушил бы!
– Но видел бы ты свою морду сейчас. Тох, я не устану спрашивать, нахуя ты это делаешь? – переменился он резко в настроении с шуточного до реально уставшего.
– Для нее, – в сотый раз повторил. – Для нее правда так будет лучше. Посмотри на меня, что я могу ей теперь дать? Моя жизнь сломалась много лет назад, и я не хочу ломать и ее. Прошлое преследует меня, и я так ничего и не знаю о своем посттравматическом синдроме.
– Это не прошлое преследует тебя. Это ты его преследуешь и держишься за свои воспоминания. Тох, как бы дерьмово мои слова не прозвучали, но Кристина мертва. Ее убийца наказан, и ты должен ее отпустить.