Личное дело майора Власовой

– Конечно, бессмысленно тебя просить не смотреть?

– Конечно, – усмехаюсь я. – Но можешь поверить, я буду наслаждаться каждой минутой этого зрелища!

– Козёл! – цедит она сквозь зубы. – Какой же ты козёл!

– Тик-так, Ангелочек! – напоминаю ей. – Часики-то тикают.

– Надеюсь, воспоминание о моих сиськах скрасит время твоего заточения в тюремной камере, где ты, несомненно, проведёшь много-много лет!

Не могу сдержаться. Взрываюсь от смеха. А она непонимающе смотрит на меня.

Покончив с весельем, поясняю:

– Мне очень нравится твоё чувство юмора, Ангелочек! Вынужден признать, для женщины ты выдаёшь просто первоклассные шутки!

– Что из моих слов ты счёл шуткой, убогий? – с сомнением протягивает она.

Многозначительно молчу. Вскрывать карты в ближайшее время я не планирую, и мне бы почаще вспоминать, что передо мной не очередная пустоголовая цыпочка!

Нехотя, Ангелина позволяет мне снять с неё халат и расстегнуть пижамную рубашку. Поджимает губы, когда я распахиваю её. Но, вопреки её мнению, больше роскошной женской груди меня интересует красующийся под левой ключицей фиолетово-лиловый синяк, который я внимательно разглядываю едва сняв бинты.

– Я бы посоветовал тебе посетить врача, Ангелочек, – наконец выдыхаю я. – Характер травмы может говорить, в том числе, и о трещине в ключице…

– Обойдусь как-нибудь без твоих советов!

– Ну кто бы сомневался! – не спорю с ней. Будь мы в другой ситуации – и в других отношениях – оттащил бы её силком. Но лишь командую: – Поворачивайся спиной!

– Это ещё зачем?

– Должен же я как-то застегнуть твой лифчик и… блин, поверить не могу, что сейчас это тебе скажу… уважить твои личные границы.

– Ты здоров, Юджин? Дырка гноиться не начала? – участливо спрашивает Ангелина. Но в её глазах пляшут черти.

– Не понимаю, чего ты хочешь, Ангелочек, – бешусь я. – Сказал, что буду смотреть, ты обозлилась, говорю, что не буду смотреть, так это тебе тоже не нравится! Какая ты у меня непостоянная!..

– Не у тебя. – перебивает она. – Не. У. Тебя.

Она резко разворачивается. Её волосы, взметнувшиеся в воздух, касаются моего лица. Мягкие, шелковистые локоны, которые хочется накрутить на кулак, чтобы притянуть строптивицу к своему лицу, чтобы попробовать на вкус губы, с которых слетает столько язвительных комментариев… Интересно, её поцелуи сладки или жалят, подобно укусам ос?

Блуждая в собственных грёзах, аккуратно надеваю лямочки на руки и веду наверх, устраивая их на плечах. Пара секунд, и ловко застёгиваю крючки. Осторожно натягиваю рубашку и выдыхаю.

– Вот и всё. Могу застегнуть…

– Да. Спасибо. – резко говорит Ангелина, поворачиваясь ко мне лицом. И смущённо торопится объясниться: – Крайне неудобно одной рукой…

– Понимаю, – киваю я. – Прекрасно понимаю. Однажды на втором или третьем курсе я сломал руку. Это была катастрофа! Зато мои сёстры от души веселились над моей беспомощностью!

– У тебя есть сёстры? – удивляется Власова. Я застёгиваю мелкие пуговки и отвечаю:

– Да, представь, Ангелочек! У меня есть сёстры. Младшие. В количестве трёх штук. И мама. Я, в общем-то, обычный человек: появился из всем известного места, у обычных родителей.

– Очень остроумно!

– Ты просто так удивилась, что у меня есть сёстры, что мне невольно подумалось, что ты не считаешь меня человеком.

– Нет, я прекрасно понимаю, что ты из рода человеческого, просто предпочитаю не якшаться с тебе подобными особями.

Вот и поговорили. Я вдеваю в разрез последнюю пуговку, и Ангелина отходит к туалетному столику, берёт в руки расчёску и проводит ею несколько раз по волосам. Пытается собрать их в хвост, но одной рукой справиться с таким делом ей не удаётся.

Я вздыхаю, понимая, что её терпение не безгранично, а я нарываюсь на щекочущие нервы неприятности в лице разъярённой Ангелины Власовой, но всё же предлагаю:

– Могу помочь. Хвост завязать или косичку заплести я сумею.

– Ого! Удивительный ты, однако, бандит!

– У меня три сестры, ты забыла? – усмехаюсь я. – Я умею если не всё, то очень и очень многое. Мать работала, а я за ними приглядывал.

Ангелина достаёт резинку.

– Косичку.

– Садись на пол, – киваю я.

Сам устраиваюсь на краю кровати. Ангелина послушно опускается на мягкий ковёр, и я разделяю волосы на ровные пряди.

– А твой отец? – тихо спрашивает она.

– Он погиб в автокатастрофе, когда мама была беременна самой младшей. – так же тихо отвечаю ей. – Поэтому она рано вышла на работу, а я следил за малышнёй. А как подрос, начал хвататься за любые подработки, учился… Словом, жизнь у меня выдалась весёлая.

– Обычная, – пожимает она одним плечом. – Но мне жаль, что твой отец погиб.

Говорит ли она из банальной вежливости или искренне, мне не важно. В этот момент впервые с нашей встречи мы становимся словно чуточку ближе, и я надеюсь, что эта откровенность не выйдет мне боком.

К тому моменту, как я натягиваю на Власову пальто и помогаю обуться, её лицо теряет все краски, а лоб покрывается испариной. Но я прекрасно понимаю, куда отправлюсь, если вздумаю раздавать свои советы. Поэтому решаю действовать исподтишка.

Стоит ей только выйти за дверь, как я нахожу в интернете телефон её отделения и набираю номер.

– Дежурный. Слушаю.

– Здравствуйте! У меня срочное сообщение для подполковника Власова. – говорю гнусавым голосом, коверкая звуки. Надеюсь, впоследствии, прослушав запись, майор Власова не распознает меня. – Вчера, во время преследования подозреваемых, ваша сотрудница Ангелина Власова получила ушибленную травму в районе левой ключицы. Ей необходима медицинская помощь.

– Кто вы?

– Очевидец, – прыскаю, с трудом сдерживаясь, чтобы не заржать в трубку. Вроде не юнец для розыгрышей по телефону, да и это, по сути, никакой не розыгрыш, но мне смешно. Докатился!.. – Передайте эту информацию подполковнику Власову.

Не ожидая больше никаких вопросов или ответов, бросаю трубку и отключаю телефон.

Мне прекрасно известно, что при желании эти мастаки могут и рассекретить скрытый опционально номер, и предполагаемую зону моего местонахождения в момент звонка определить, но надеюсь на банальный русский авось. И во мне зреет уверенность, что никто ничего проверять, конечно, не станет. Лишь бы передали сообщение бывшему мужу Ангелины, а там, я уверен, он не подкачает. И с этой уверенностью я заваливаюсь перед телевизором, наскоро приняв душ.