Личный ад мистера Уайта

– Так вот значит что! – воскликнул Эрл, оборвав Уайта на полуслове. – Пытались выставить невиновных уголовниками, а сами-то не чище, чем драная дворовая кошка. Впрочем, неудивительно. Ротт всегда стлался за своими начальниками как последний коврик, ему было необходимо… да нет, ему и сейчас необходимо очистить от грязи Фрайза и всю его компанию и заляпать вас…

– Я уже понял это, - нетерпеливо прервал его Уайт. – Вы меня еще не дослушали.

– Я вас забыл спросить, отчего вы хромаете? – снова прервал его Эрл, заставив раздражение Уайта разлиться огромной волной по всему телу.

– Об этом я и собирался сообщить! – прошипел Уайт, сжимая кулаки. – А вы меня только перебиваете. Я не представляю, сколько еще человек замешано в этом деле, но уверен, что МакИччин не договорил. Скажу одно: ко всему, что случилось, приложила руку женщина.

– Женщина? – переспросил Рид, не веря своим ушам.

– Да, женщина, - подтвердил Брасс, нервно дергая ногой и глядя куда-то поверх голов Эрла и Рида. – Освальд сказал мне ждать его снаружи, что я и сделал. Где-то минут за десять до появления Освальда к дорожке подкатил серебристый Ниссан, оттуда вышли двое: мужчина и женщина. Она назвала его Леонардом, и сказала, что скоро из здания выйдет один из взломщиков. Она сказала: «его дружок уже смылся, но далеко без него уйти не мог, так что когда этот уродец выйдет, я прикончу его, а ты убери его дружка». Они несколько минут ждали, даже не закрыв дверцу автомобиля, а когда Освальд вышел из запасного входа, этот Леонард выстрелил ему в голень. Вы же знаете, офис стоит на возвышении, так вот Освальд упал и скатился вниз по этому возвышению, прямо туда, где я его и ждал. Я услышал, как та женщина сказала Леонарду прикончить Освальда, а она тем временем пойдет разберется с МакИччином. Позади нас к обочине были припаркованы две фуры, я оттащил Освальда за них, краем глаза видя, как этот Леонард спускается к нам. Освальд оттолкнул меня, поднялся на ноги, будто раны у него и не было, и, как только Леонард оказался совсем рядом, бросился на него, выбил из рук у него пистолет. Они довольно долго бились, пока Освальд не оглушил его. Я вспомнил, что там, перед дорожкой стоит незакрытый внедорожник, и уже на себе потащил Освальда к машине. До ближайшей больницы мы не доехали, по дороге попался травмпункт, где Освальду перевязали ногу, кость, слава Богу, оказалась не задета, и даже дали тросточку. Ну а затем мы отправились к вам.

– Ну из тебя и рассказчик! – проворчал Уайт. – Я подозреваю, что на меня как раз-таки напал тот самый Леонард Рейслер. Но кто эта женщина – понятия не имею.

– А где машина? – спохватился Эрл.

– Здесь, у конторы, - Брасс указал на окно.

Эрл подошел к проему и увидел переливающийся на солнце серебристый Ниссан. Он долго смотрел на машину, что-то обдумывая, но через несколько мгновений стукнул себя по лбу и рванул к Риду, схватив его за предплечье.

– Комиссар, вам нужно отвезти эту машину к своим, этот Ниссан может помочь нам найти второго подельника – в автомобиле наверняка остались отпечатки ее пальцев.

– Точно! – щелкнул пальцами Рид. – Сейчас свяжусь с ребятами, отгоним ее в участок.

Рид похлопал Эрла по плечу, будто всю работу проделал именно он, а Уайт и Брасс были просто декорацией, и пустился вниз к машине, опасаясь, что кому-нибудь взбредет в голову ее угнать, хоть Брасс и поставил ее на сигнализацию.

– Что ж получается? – продолжил Эрл. – Они не только машину оставили открытой, так еще и ключи в ней оставили?

– Когда торопишься, то можно наделать кучу ошибок, - пожал плечами Брасс.

Уайт поглядел на возбужденного и радостного Эрла, вдруг вскочил с места и, жутко хромая, понесся вслед за Ридом.

– Комиссар! – позвал Рида Уайт, когда он оказался снаружи. – Я бы на вашем месте не вез ее в участок.

– Почему это? – спросил, не оборачиваясь, Рид и продолжил осмотр автомобиля.

– На ней маячок слежения, Брасс не стал его снимать, потому что надеется, что хозяин объявится. Он же будет отслеживать авто по карте, а если увидит, где его припарковали, то вам точно не схватить одного из напавших.

Рид внимательно поглядел на Уайта, обдумывая его слова. Ночная выходка Уайта заставила Рида перестать доверять ему, но нынешние его слова определенно имели смысл. Рид кивнул и связался с одним и своих напарников, приказав ему ехать прямо к конторе.

– Подождем хозяев здесь, - обратился он к Уайту. – А вас сейчас Эрл отвезет с Брассом обратно к Грейс, и только попробуйте куда-нибудь еще улизнуть! Я вас посажу обратно в изолятор, чтобы уж точно знать, что не наделаете глупостей.

Уайт был страшно недоволен. Что он сделал для следствия, каких сил ему это стоило, а вместо благодарностей – упреки и угрозы засадить обратно в изолятор! Уайт с недовольной миной уселся в машину Эрла, положив трость на колени, и уставился на собственное отражение в тонированном стекле. Брасс присел рядом, но побоялся говорить что-либо, чувствуя, что сейчас не то время, когда можно Уайта дергать.

ГЛАВА 15. НОВАЯ СЕМЬЯ.

Привычные запахи и звуки, знакомые до боли пейзажи исчезли так же быстро, как появились. Цепляться за прошлое было нечего, тем более что это был не первый раз, когда обстановка столь резко и быстро меняется. Единственное напоминание о старом доме – запах салона автомобиля, везшего его теперь на север, за решетчатую ограду и колючую проволоку, по которой наверняка пустили ток. Еще несколько минут автомобиль простоит на границе Протокола А, пока охрана проверит все документы, и с прежней жизнью можно проститься навсегда.

Лео мог бы поделить свою жизнь на несколько частей: до смерти отца, после смерти отца, после смерти матери и после отъезда тети. Одна боль сменялась другой, еще более сильной, чем предыдущая. Тетя не умерла, она всего лишь уехала, но Лео страдал так, как не страдал после смерти матери. Очередная эра его жизни закончилась, карточный дом рухнул, и теперь его сознание бродило по руинам этого дома в надежде отыскать хоть крошечный осколок цветного стекла или хоть кусочек от фотографии, пусть на нем и не будет ничего. Лишь бы хоть что-то оставалось в руках, хоть какая-то память. Но этому не бывать. Когда не предлагают, а заставляют забыть, начинает теряться всякий смысл, а прошлое становится размытой картинкой.

Если до отъезда тети размытая картинка первых лет жизни устраивала Лео, то теперь он не хотел мириться с тем, что вскоре два года жизни с родственниками тоже превратятся в такую же картинку. У него не оставалось ничего кроме памяти, но без подпитки эта память с каждым днем потихоньку иссякала, как аккумулятор. Эту память до слез было жаль, как бывает жаль брошенного ребенка. Но сознание не желало мириться с будущей потерей, цепляясь за всякую соломинку, что торчала из-под руин карточного домика.

Но вот машина тронулась, граница переедена, и видение исчезает словно сон. Руины разобраны, под ними ничего нет кроме сырой земли, куда схоронены все воспоминания. Измотанное бесплодными поисками сознание падает на колени и рыдает по потерянному. Пожалуй, еще никогда Лео не было так больно, как сейчас. Именно теперь, когда нужно вновь привыкать к новой эре своей жизни, он готов выпрыгнуть из автомобиля, остаться один в прерии среди выжженной солнцем травы, лишь бы не приближаться к этой новой жизни.

В зеркало заднего вида Лео видит поблескивающие стекла очков дяди, его темно-карие, почти черные глаза, зорко следящие не только за дорогой, но и за всем, что находится по ее обочинам. Для него сейчас картина намного шире, чем для Лео. Он говорит, что пугаться нечему, ведь ничего страшного не произошло, но Лео, пережившего столько страданий за свою коротенькую жизнь, никому не обмануть. Он видит боль в глазах своего дяди, ибо отъезд жены ударил и по нему. Они не развелись, нет. Просто она уехала с намерением больше никогда не возвращаться. Стоило ли сомневаться, что она сдержит свое обещание?