Личный ад мистера Уайта

– Леонард Рейслер, две тысячи двадцать седьмого года рождения, уроженец штата Нью-Йорк. Имеет несколько судимостей, в том числе за разбой, грабеж, убийство, изнасилование, хранение наркотических средств и так далее. Родился в неблагополучной семье, в возрасте шестнадцати лет был усыновлен супружеской парой из Кентукки, перебравшейся с дочерью и сыном в Нью-Йорк за два года до усыновления. Не окончил технический колледж, и в высшее учебное заведение не попал. В семнадцать лет был впервые осужден за убийство, но получил срок вдвое меньший положенного, так как был признан невменяемым. По выходу из колонии стал употреблять и развозить наркотики, за что был опять арестован, но просидел меньше полугода и был отправлен в клинику из-за ухудшения здоровья. Потом была череда новых судимостей, последняя закончилась тем, что его освободили под подписку о невыезде. Три года назад устроился грузчиком в «Колберт Индастриз», а через год покойный Вуд МакИччин повысил его до курьера.

– Самый заурядный субъект, - заключил Рид, когда его напарник закончил раппорт. – Что же, если его вину докажут, то он сядет еще так лет на двадцать за два убийства, подельничество и покушение на убийство.

– Кстати, при обыске в его машине обнаружили холодное оружие – американский танто, которым предположительно убили Фрайза. И за два убийства его не осудят, только за одно. Ведь когда МакИччин был убит, Рейслер лежал без сознания, по показаниям ваших же свидетелей.

– Значит, нужно найти только его сообщницу. Мистер Уайт, вы сказали Рейслеру, что ему не впервой попадать за решетку, - обратился Рид к Уайту, угрюмо глядящему на его затылок. – Откуда вы знали, что он уже сидел? И потом: что он имел в виду, когда просил передать привет какой-то сестренке? Вы с ним знакомы?

– Да, я знаком с ним, - произнес Уайт, немного помолчав. Он дождался, когда Рид соизволит повернуться к нему лицом и добавил: - он мой брат.

В допросной комнате, где полчаса назад Уайт в который раз рассказывал все, что имело место быть прошлой ночью, воцарилась звонкая тишина. Все взоры обратились на Уайта, заставив его жутко пожалеть о том, что он вообще ввязался в это дело. Чтобы как-то разрядить обстановку, он продолжил:

– Мы оба приемные дети в семье, сейчас я живу там же, где и шесть лет назад – в доме родителей со своей сестрой. Мы давно уже не видели Лео. Он самый старший из нас – на четыре года старше моего, хоть мы и выглядим на один возраст. Я уже шесть лет не слышал о нем ничего – с тех пор, как его забрали в колонию.

– Угораздило же вас так встретиться! – воскликнул комиссар.

– Я не хочу больше об этом говорить. Тем более что ни моя, ни его биография никак не помогут делу.

Рид был недоволен резкой сменой Уайта, но принуждать его к продолжению разговора не решился. Он попросил Эрла отвезти Уайта и Брасса обратно к Грейс, вспоминая о том, что клятвенно пообещал достать Уайта до вечера.

На этот раз Эрл не стал сидеть с ними двоими у Грейс, полагая, что теперь Уайту уже не приспичит куда-либо уходить. Был уже седьмой час, а это значило, что его с Ридом миссия выполнена, и Грейс по приезду домой обнаружит Уайта и Брасса на месте. Пусть и не целыми и невредимыми, но живыми.

Захлопнув за Эрлом дверь, Уайт швырнул свою трость на диван и проковылял к комнате, которую из доброты своей душевной отдала ему Грейс. Он уселся прямо на пол, вытянув больную ногу, и принялся копаться в сумке. Брасс нашел себе маленький крутящийся стульчик на колесиках и примостился рядом с Уайтом, наблюдая за всеми его телодвижениями. Наконец, Уайт отыскал на самом дне квадратный конверт с синей печатью в виде огромной буквы А, окаймленной широкой круглой полосой и пересеченной прямоугольником, куда было вписано «Протокол». Уайт бережно разгладил конверт и прилепил обратно на остатки клея отстающий уголок. Поводив большими пальцами по бумаги, он перевернул конверт. На лицевой стороне вновь красовалась печать протокольной зоны и подпись от руки: «Мастеру Леонарду от дяди Макса».

– Этот конверт раньше принадлежал Рейслеру? – спросил Брасс, глядя на красиво выведенную подпись, под которой были пропечатаны данные адресата и получателя.

– Это моя вещь, - отрезал Уайт, засунув конверт во внутренний карман пиджака.

– Но ведь Рейслера зовут Леонард! – не унимался Брасс, обеспокоенный плохим настроение приятеля.

– Да, зовут. Я надеялся, что больше никогда мне не придется вспоминать своего прошлого, - Уайт затолкал все вещи обратно в сумку, не заботясь о сохранности их внешнего вида. – Понимаешь, я за свои двадцать четыре года прожил такую жизнь, как будто мне уже сто лет стукнуло. Я не хотел ничего вспоминать, потому что мало в моей жизни было хорошего, а меня опять окунают с головой в эту яму… Есть хочешь?

Брасс был сбит с толку такой резкой сменой темы, но естественные потребности активировались быстрей, чем мозг сумел отреагировать, и Брасс вместо дальнейших вопросов просто кивнул.

Уайт не без усилий поднялся на ноги и затолкал свою сумку в стенной шкаф-купе. Он думать забыл про свою трость, так бесцеремонно брошенную на диван, но Брасс решил, что ей там не место и пристроил около обеденного стола, надеясь, что она еще пригодится новому хозяину. Сам он, привыкши питаться по кафе и ресторанам, уселся рядом с уайтовской тростью, чтобы не мешать Уайту колдовать над продуктами, и принялся наблюдать за его действиями.

Надо сказать, Уайт оказался хорошим кулинаром. В холодильнике находилось огромное количество разнообразных наименований продуктов, но не было ни секунды, чтобы Освальд встал перед полками, не зная, что выбрать. Он быстро вытащил несколько продуктов с разных полок, будто это был его холодильник, а не Грейс, взгромоздил эту кучу на руки как младенца и ногой закрыл дверь. Не успел Брасс удивиться такой сноровке, как Уайт продолжил его удивлять, уже взявшись за нож и прочую посуду. Его движения оказались настолько точны и быстры, что Брасс, знай он про «бойцовский» талант Уайта, ни на секунду не засомневался бы в его мастерстве в обращении с холодным оружием.

Страдать от голода Брассу долго не пришлось, ибо Уайт позаботился о скорости готовки. Навалив несчастному курьеру кусков мяса, для себя он ограничился лишь несколькими ложечками овощного салата и стаканом апельсинового сока. Жалобным взглядом Брасс оглядел тарелку Уайта и решил, что тот наверняка сидит на какой-нибудь диете, чтобы поддерживать себя в форме, а мясо ест только в обед.

Одинокая и безрадостная трапеза в компании молчаливого и до крайности странного Уайта закончилась в тот момент, когда в противоположном конце дома послышался звук открывающихся замков. Уайт поглядел на наручные часы, ослабив немного ремешок на них, и удовлетворенно кивнул, как будто ожидал поезда.

– Хозяева уже вернулись, - произнес он торжественно. – Лекс, встреть мисс Китон, а то моя нога не простит мне, если я вздумаю прыгать туда-обратно.

Брасс тут же бросил вилку в тарелку, заставив ее звенеть хлеще десяти церковных колоколов, и бросился к двери, которая уже открывалась. Увидев совершенно незнакомое сияющее лицо Брасса, Грейс изрядно удивилась, но тут же поняла, что это, должно быть, новый приятель Уайта, и немного успокоилась. Брасс засуетился вокруг нее, сыпля бессвязными предложениями, которые в состоянии понять был только Уайт, закрыл за ней дверь и с не лишенной торжественности, которой заразился от Уайта, фразой «Мы вернулись!» забрал у Грейс ее сумку.

– Я решил накрыть и для вас, - произнес Уайт, когда Грейс освободилась от обуви и прошла к столу. – Вы выглядите очень утомленной.

– Спасибо, Освальд, - ответила Грейс, устало плюхнувшись на отодвинутый Брассом стул. – Моя работа сама по себе утомительна, но вы ведь знаете, что последнее время изматывает меня больше всего, верно?

Уайт наклонил голову набок и улыбнулся, поняв ее намек.

– Прошу меня извинить, если принес вам неудобства…

– О, еще какие неудобства! Я-то думала, что вы человек ответственный.