Личный ад мистера Уайта

Полицейские оттащили Уайта от окна, и только тогда он очнулся. Он и не заметил, сколько так простоял, наблюдая за Грейс. Его провели обратно в камеру, но уже не в ту, в которой повесился Рейслер, а в соседнюю одиночку. Уайт уселся на койку и долгое время смотрел в потолок, пока не опустил уставшие глаза и не обнаружил на полу, в самом темном углу камеры потрепанную книгу. Он нагнулся и достал ее из пыли. Она вся была в паутине и грязи, и Уайт долго оттирал ее рукавом тюремной робы, превратив край ткани в черную тряпку. Уайт внимательно оглядел находку и понял, что держит в руках ту самую книгу, что составляла ему компанию двумя неделями раньше, когда его только привели в этот участок. Он открыл форзац книги и замер: поверх автора и названия синим маркером был начерчен фирменный значок Протокола А, точь-в--точь копировавший печать с конверта, что Уайт достал со дна своей сумки. Уайт пролистал все страницы, но больше не нашел подобных значков. Проведя длинными пальцами по печати, Уайт смял лист и с чувством вырвал его из книги. Он поднялся с места и хотел, было, швырнуть комок бумаги, как швырнул днем раньше осколок стекла, доставшийся ему от Рейслера, но вдруг передумал.

Он вернулся на место, разгладил на коленях лист, аккуратно сложил его в несколько раз и положил в карман, где хранил конверт из Карантинной Зоны.

ГЛАВА 22. ПРОКЛЯТИЕ, КОТОРОЕ НЕ ОСТАВИТ ЕГО НИКОГДА.

– Ваше имя.

– Изабелла Фрайз.

– Год рождения?

– Две тысячи восемнадцатый.

– Род занятий?

– Домохозяйка. В прошлом – бухгалтер.

Следователь со скоростью пули набирал текст на ноутбуке, даже не глядя на клавиатуру. Идея, подкинутая Брассом, оказалась очень удачной: Рид сделал запрос в миграционную службу, и правительство Протокола А через два дня задержало и передало беглянку на родину. Изабелла Фрайз три дня давала показания разным офицерам, а теперь переносила величайшую пытку в своей жизни: участвовала в очной ставке, где ей составил компанию Уайт. Одетый в свой привычный костюм, он крутил в руке рукоять трости, с которой ему еще долго предстояло не расставаться, и глядел прямо перед собой. Изабелла Фрайз смотрела на Уайта диким взглядом, будто он представлял угрозу для ее жизни.

– Мистер Уайт, вы знакомы с миссис Фрайз? – спросил следователь.

– Первый раз вижу, - бесстрастно отозвался тот.

– Вы, миссис Фрайз, тоже не знакомы с мистером Уайтом?

– Естественно.

– Итак, мистер Уайт, еще раз озвучьте вкратце то, что вам сообщил МакИччин перед смертью.

Уайт тяжело вздохнул.

– Он сказал, что Фрайза заказал его собственный сын, который через него нашел исполнителя – Леонарда Рейслера, который якобы очень хорошо владел холодным оружием, и даже работал метателем ножей в цирке, а моя характеристика была схожа с некоторыми биографическими моментами моего брата, потому МакИччин и решил подставить меня.

– Миссис Фрайз? Прокомментируйте.

– Подставить Уайта предложила я, - ответила она, не глядя на соседа. – Специально искала по записям мужа клиента, которого удобней было бы подставить. На глаза попалось досье Уайта, и я решила – это то, что надо. Рейслера привел МакИччин, он же должен был доказать, что виновен именно Уайт.

– А убили вы его за то, что он проболтался?

– И за это тоже. Он решил выкрутиться и подставить нашего сына, который вообще ни о чем не должен был знать. Мне ничего не оставалось, как только его устранить.

Уайт еле сдержал саркастический смешок. Какое, однако, стечение обстоятельств! МакИччин ведь не был дураком и быстро понял, что ему эта игра боком, но, тем не менее, решил рискнуть. Возможно, риск был и оправданным, но если уж Вуд МакИччин так тесно был связан с Изабеллой, то должен был знать, какого сорта этот человек и что она может сделать. Уже то, что она без сожаления нажала на курок, убирав с дороги своего собственного мужа, которого, быть может, когда-то и любила, говорило о ее предельной жестокости и расчетливости. Примером женщины-убийцы с холодным сердцем никого теперь уже не удивишь, современный мир воспроизвел таких тысячи, а МакИччин, будто с луны свалился, прохлопав все важные аспекты дела. Или же он сделал это намеренно, затеяв собственную не менее жестокую кампанию, но немного запоздал с ее реализацией? Теперь уже никто этого не узнает.

– Как вы узнали, что МакИччин оказался в офисе и не один?

– Если вы хорошо обыскали кабинет, - к Изабелле на некоторое время вернулось ее самолюбие, и на лице мелькнуло надменное выражение, - то наверняка знаете, что там находился подслушивающий жучок, такой же, как на машине. Я четко следила за всеми передвижениями МакИччина, а как узнала, что он начал плести, позвонила Рейслеру. Он должен был устранить свидетелей, а я – МакИччина. У меня получилось, у него – нет.

– Но за что вы заказали мужа? – Уайт повернулся к ней всем корпусом, пристально глядя в глаза.

– Мы с ним поругались, и он решил отобрать пакет акций, который был у меня, и передать этому болвану МакИччину… если бы он получил контрольный пакет, то стал бы владельцем компании.

«Да, ради такой наживы можно было и рискнуть» - промелькнуло в голове Уайта.

– Но и так им стал, - заметил следователь.

– Нет, он был руководителем, входил в члены правления, но не имел права распоряжаться самой компанией. Будь у него такое право, давно бы вся компания полетела в тартарары. Мой отец не затем строил эту империю, чтобы какой-то идиот ее развалил!

Уайт усмехнулся. Причиной всего дела стала какая-то банальщина, а развели столько грязи, сколько не разводят в политике. Оставалась только гадать, какими правдами и неправдами Фрайз получил равный с Изабеллой пакет акций, и чем бы, в конце концов, закончилась его очередная махинация. Возможно, ему бы пришлось снова бежать, ведь неосторожных шагов он сделал в десятки раз больше: одно дело – финансовые махинации, другое – убийства шантажистов, которых сподручней было бы отправить гулять более мягким способом.

Изабелла вцепилась костлявыми пальцами в колени и стала мять брюки на них. Следователь ожидал чего-то большего, как и Рид, стоявший за спинами Уайта и миссис Фрайз, но скоро понял, что ничего от нее не добьется. Это было неудивительно: три дня повторять одно и то же - как приговор. Все равно, если бы она каждый день говорила: «я умру». От такого давления было впору свихнуться даже ей, но вот будь Уайт на ее месте, он бы наверняка выдержал, не зависимо от того, убивал он кого-либо, или нет.

Следователь захлопнул массивную папку с делом, и отодвинул ее от себя, как будто не хотел ее видеть. Один из офицеров полиции еле надел на Изабеллу Фрайз наручники, но не смог заставить ее подняться с места, женщина сидела, как Авраам Линкольн в Вашингтоне², которого не отдерешь от своего места. Она поднялась только в тот момент, когда Уайт, опершись о трость, встал и двинулся в проход между ними. В ее руке блеснул осколок стекла, один в один как тот, что отдал Уайту Рейслер, и Уайт понял, что ее держали там же, где его и его покойного брата.

Она нанесла такой внезапный удар, какого не ожидал от нее Уайт, но он все же успел перехватить ее руку. Сделал Уайт это не вовремя, и лезвие вонзилось ему между ребер на какие-то миллиметры, однако, достаточные, чтобы Уайт почувствовал резкую боль. Приложив немало усилий, он отвел ее руку, крайне удивившись, с какой свирепостью и силой, вызванной потоком адреналина в крови, она сопротивлялась. Он будто был для нее опаснейшим из зол, от которого нужно избавиться во что бы то ни стало. Уайт попытался схватить женщину, но та увернулась, оттолкнула от себя офицера полиции, кинувшегося на помощь, и прижалась спиной к двери, угрожая всякому, кто намеревался подойти, окровавленным осколком. Уайт прижал ладонь к ране, из которой сочилась кровь, и сжал зубы не то от ярости, которая, казалось, передалась ему от Изабеллы, не то от боли.