Лицо света, лицо тьмы

– Эту зовут Ирина, и она не перебила, а уточнила для лучшего понимания рассказа. Ты тоже могла задать наводящий или уточняющий вопрос. Но ты предпочла едкое замечание. А для этого отводится другое время – после речи участника. – Мила молча опустила голову, признавая поражение. – Элла, продолжай, пожалуйста.

– В общем, – спасибо Миле и Ирине, я за это время придумала, как мне выйти сухой из воды, – мы все знаем, каким трудоголиком был наш любимый Ян, он вполне мог сильно устать и по вине перенапряжения и недосыпа увидеть то, что увидел, и услышать то, что услышал.

– Хорошо, – кивнул Макаров, – стресс. Это следующая версия, так и запишем. – Он реально записывал все наши ответы. Ума не приложу зачем. Он что, диссертацию потом защищать будет? – Кто-нибудь еще хочет высказаться? – В зале тишина. – Леонелла, если не ошибаюсь? – обратился он к женщине, сидящей за моей спиной.

– Да.

– Хотите что-нибудь сказать по теме?

– Я бы предложила какую-то версию, но у меня недостаточно исходных данных, – с грубой уверенностью, слегка походящей я бы даже сказала на дерзость, заговорила женщина некрасивым низким голосом. – Это как давать решение и ответ, не имея «Дано».

– А каких данных вам недостает?

– К примеру, есть же бабушка у Павлецкого. Почему бы ее не допросить? Она же лучше знает, спал или не спал он те дни, когда видел это, как предполагает последняя девушка. И употреблял ли что-то запрещенное, как сказали первые мальчики. И чем он вообще был занят в этот день. Он же написал дату! И мог ли кто-то к нему прийти и подсыпать что-то. У кого были ключи. Ну и так далее…

Судя по сленгу, женщина была или учительницей (все эти «дано»), или следователем («допросить»). А может, она преподавала в какой-нибудь школе МВД?

– Замечательно! – чему-то обрадовался наш «главный». Наверно, тому, что кто-то реально хочет разобраться. А все остальные, по его мнению, не были настолько заинтересованы. – Только вот Павлецкий жил в это время один и со своей бабушкой, Таисией Арсеньевной, практически не общался. Она жила со своим вторым мужем гражданским браком, и этого человека Ян недолюбливал. Это знают все его преданные фанаты. – Несмотря на смысл фразы, прозвучало это не с укором, а просто для справки. Но может, укор предполагался, но был тщательно завуалирован.

Леонелла, однако, отстояла себя:

– Я заинтересовалась творчеством этого мальчика тогда, когда он ударился в политику, то есть за полгода до его кончины. А то многие молчат! Страна рабов! А более раннее его творчество я не изучала.

– Хорошо, только давайте придерживаться правила – без политики. Да, Павлецкий в последние полгода только о ней и писал, но мы будем исследовать его творчество именно как творчество, без собственных оценок. Договорились? – Сидящие кивнули. – Ладно, раз все высказались, а Антон наш, как обычно, будет думать всю ночь и даст ответ только утром, – все хихикнули, видимо, так было и в прошлый раз, – объявляю перерыв пятнадцать минут. Затем читаем и обсуждаем еще одну запись, и на этом сегодняшние мероприятия закончатся. Отправитесь спать. Да! – пресек он возможные споры. – Не гулять, а спать, потому что завтра с утра репетиция!

«Господи, – поныла я мысленно, – с самого утра какая-то репетиция. Нужно свериться с расписанием, я вообще об этом забыла. Надеюсь, подготавливаться заранее не надо было? А то сольюсь очень быстро. В лучшем случае надо мной поржут, в худшем вычислят, а там уж как повезет».

В перерыв я решила не возвращаться в дом, а прогуляться по территории. Благо что все дорожки были худо-бедно освещены садовыми фонариками. Вблизи я смогла их рассмотреть, и возле недостроя они были в форме маленького замка. Так мило… Возле гостевого дома и калитки – обычные фонари цилиндрической формы, а вот дальше, за замком – стеклянные лилии и колибри с вставленными диодами, которые ярко светили, переливаясь всеми цветами радуги.

Итак, на участке (или участках) из зданий был еще сарай и небольшая баня из деревянного сруба. Обходя баню, я сверялась с часами в телефоне, потому не заметила, что я здесь не одна, и в итоге врезалась в блондина. Опять этот тип, будь он неладен!

– Ой, – от неожиданности выдала я. – Снова ты, – фыркнула себе под нос, собираясь молча его обойти и вернуться уже к замку, но он остановил меня, довольно грубо схватив за руку.

– Что ты здесь делаешь?

Неожиданный, однако, вопрос!

– В смысле? Гуляю. Или ты имеешь в виду не сейчас, а вообще?

– Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. Так что ты здесь делаешь?

Я посмотрела в его глаза. Строгий, напряженный взор. Он реально спрашивает о чем-то серьезном. Все шуточки разом выветрились из моего сознания. Он что-то знает! И он на что-то намекает! Но как заставить его сказать больше?

– То же, что и ты! – с вызовом ответила я, продолжая разглядывать его лицо.

Правильные черты исказились удивлением, уровень которого походил скорее на шок. Что его так поразило?

– Что?! – выдал он секунд через пять, настолько был парализован моим ответом. – Что ты несешь?

– Это ты что несешь? «Уходи, не то хуже будет»! – передразнила я текст записки, идя ва-банк, ведь я совсем не была уверена, что это написал и подбросил именно он. Скорее всего, даже не он, ведь те, кто предъявляет тебе претензии в лицо, и те, кто тайком подбрасывает угрожающие записки, предпочитая оставаться в тени и запугивать издалека, – это совершенно разные категории людей. – Детский сад какой-то!

– О чем ты говоришь?!

– О записке, вот о чем! Это ты мне ее подбросил.

Он в растерянности молчал. Затем медленно покачал головой.

– Во что ты опять вляпалась?

Вот оно! Мое сердце забилось быстрее. Кто бы мог подумать, что суровый блондин, вечно всем недовольный (будем честны – конкретно мной) являлся Эллиным доверенным лицом? Ведь фраза «Во что ты опять вляпалась» означает, что он в курсе каких-то ее предыдущих проделок. Но я не могу ему доверять всецело. Хоть он и ведет себя так, будто уверен, что я Элла, а значит, не может быть причастен к исчезновению. Но ведь не факт, что если я ему скажу, кто я, то он будет откровенен со мной. Я думаю, что больше информации я получу под видом Эллы.

– Ты знаешь, что тут творится что-то странное? – понизив голос до заговорщицкого шепота, кинула я пробный камень.

Он снова помолчал, внимательно меня разглядывая. Затем в его серых глазах заплескался луч догадки.

– Если ты специально это выдумала, чтобы… – Он закатил глаза. То есть я сама должна понимать, что он имеет в виду?

– Нет, – на всякий случай сказала я.

– Ладно, тогда после этого, хм, спектакля, – кивнул он в сторону замка, – зайди.

Сказав это, он резко развернулся, чтобы уйти, даже не дождавшись от меня ответа, будто был уверен, что я не стану спорить и обязательно прибегу по первому его зову. И я бы, кстати, прибежала – по своим мотивам, конечно, а не по тем, что он вообразил себе, – только существует одна загвоздка: я не знала куда!