Лицом на ветер

— А что — мать?

— Что — мать? Ты знаешь, что её мать!

— Она попала в руки римлян, и они убили её. Такое могло случиться с любой женщиной тут…

— С любой женщиной… — повторил Крикс негромко, отделяя слоги каждого слова, сказанного сыном, будто пробовал их на вкус, проверял их звучание на своём языке. — Он должен был защищать её… И свою жену, и свою дочь…

Рианн нахмурилась при этих его словах. О чём он говорит? Как он это говорит?

— Все мужчины здесь должны были защищать своих женщин, не позволять римлянам убивать и позорить их… — Гален явно не услышал последних слов отца, тех, на которые обратила внимание Рианн. Даже не сами слова, а то, как Крикс произнёс их. Возможно, переживаемый ею страх оголил её чувства, и она ощутила больше, чем просто слова. А в них звучала уже не злость, не ярость на сына, а боль… Вот её-то Рианн и почувствовала. Что это? Почему Крикс говорит о смерти её матери с болью? Что связывало её с этим человеком?

— Ты больше не появишься здесь… Я запрещаю тебе близко подходить к этому дому и к этой женщине…

— Иначе?

— Иначе… Иначе ты мне не сын больше. Я лучше убью её, чем позволю Риму забрать у меня и второго сына…

— Риму? Она — такая же свенка, как ты и я!

— Она уже не свенка! Она — римская подстилка!

— Ты сам сделал её такой! Ты продал её в крепости так, чтобы она попала в руки римских легионеров. Ты нарочно сделал это, чтобы я не женился на ней!

Вот тут уже Крикс не выдержал и ударил сына кулаком в лицо, раз, а потом ещё раз, опрокидывая на спину. А потом он обернулся к обомлевшей Рианн.

— Это всё ты виновата, римская сучка. Чем ты привязала его к себе? Каким древним колдовством?

— Что? — прошептала Рианн единственное, что нашлась спросить.

— Я выбью это из тебя! Я просто убью тебя… Римская тварь!

Он набросился на Рианн и принялся хлестать её рукой по лицу, она вскинула ладони, заслоняясь от свена, но тот бил её куда придётся: по рукам, по шее, по лицу, по голове…

— Нет! Отец! Нет!

Поднявшийся на ноги Гален буквально повис на руках отца, шептал окровавленными губами:

— Нет! Её нельзя бить… Нельзя! Она ждёт ребёнка…

— Что?

Крикс остановился с поднятой ладонью и глянул в упор в лицо сына.

— Откуда ты знаешь?.. Кто его отец?

— Я…

— Что? Когда ты успел? Ты совсем выжил из ума? О чём говоришь?

— Нет! — это закричала сама Рианн. — Это — ложь! Не надо, Гален, пожалуйста! У нас никогда ничего не было… Это римский… римский ребёнок…

— И зачем ты притащилась сюда со своим римским ублюдком в животе? — спросил Крикс резко, и Рианн выдохнула в ответ вопросом на вопрос:

— А куда мне было идти? У меня никого нет…

— Дак и здесь у тебя тоже никого нет! Зачем ты пришла сюда? Ты хочешь здесь жить и хочешь здесь родить и вырастить своего римского ублюдка? Ты этого хочешь?

Рианн не знала, что ответить и просто опустила глаза. Родить и вырастить? Она так далеко не загадывала, какое там, она даже не знала, что с ней будет завтра, не то что…

— Да вы оба выжили из ума, и ты, мой родной сынок, и она… — Глянул на Рианн, а до этого смотрел в лицо сына, пренебрежительно скривив губы. — Мы уходим, а завтра ты пойдёшь со мной. Понятно? А дома мы ещё поговорим…

Но Гален не пошёл с отцом сразу же, а принялся подбирать на руку разбросанные по земле дрова, намереваясь доделать ту работу, что начинал делать до прихода отца. И Крикс не стал его дожидаться, развернулся и ушёл.

Рианн молча наблюдала за руками Галена, собирающего берёзовые дрова с земли. Что теперь будет? Что будет? Крикс и так ненавидел её всё время, а сейчас что же, вообще жизни ей не даст?

— Не надо, Гален, — заговорила первой, — я сама справлюсь, иди с отцом… Не зли его лишний раз…

Но Гален ничего не сказал, только ладонью стёр выступившую кровь из-под носа. Упрямый. Этим он напоминал своего отца. Рианн вздохнула, принялась дрожащими пальцами проверять все места, где попали удары Крикса. Кровь была только на губах, это был первый удар, который она пропустила, потом она уже закрывалась руками, вот они-то и болели сейчас больше всего, то там, то тут. Синяки, наверное, будут. У Крикса рука тяжёлая, Галену не позавидуешь.

— Иди, Гален, иди домой… Я сама всё уберу… Пожалуйста… — взмолилась, глядя в лицо молодого свена.

— Завтра мы уедем… Он договорился и купит этого римлянина, мы привезём его сюда…

Рианн не знала, что сказать, и просто вздохнула. События идут так, как идут, и от её желаний ничего не зависит.

— Я расскажу тебе, когда мы вернёмся…

Рианн спросила про другое и удивила Галена своим вопросом:

— Что у твоего отца было с моей матерью? Что ты знаешь об этом?

— Что? — Гален замер, даже перестал тянуться к последнему полену, что лежало дальше всех остальных от него. — Ты о чём?

— Мне показалось, он сказал о её смерти с жалостью…

Гален усмехнулся.

— Тебе показалось. Он всегда говорил о твоей семье дурно, он не любил твоего отца… Так что, тебе точно просто показалось… — Доложил последнее полено и поднялся на ноги.

— Может быть, — шепнула Рианн.

— Если хочешь, я могу спросить его при случае? — предложил сам.

— Не надо… Вдруг он ещё разозлится и снова изобьёт тебя…

Гален только фыркнул на её слова и ушёл уносить дрова.

Первая капля дождя сорвалась на руку, и Рианн вздрогнула, как от боли, но потом поняла, что это, и стёрла каплю ладонью. Капля была холодная, и кожа на руках тоже, горячая ладонь обжигала руки, голые от самых плечей. Более тёплыми были только те места, где сейчас наливались синяки от побоев Крикса.

Может быть, он прав? И она зря вернулась домой? Надо было остаться где-нибудь в крепости, найти себе какой-никакой угол… А на что бы она жила? Там ведь всё стоит денег! И никто бы ей там не помог, она там чужая. И что бы она там делала? Чем бы она зарабатывала себе на жизнь? Как сказал Крикс, стала бы уличной девкой, продавала бы себя всем желающим её мужчинам? Так, да?

Об этом ей и римский центурион говорил, что без мужчины в этом мире женщине не выжить, остаётся одна возможность — пойти на улицу… Зарабатывать телом… И он оказался прав, Рианн сейчас одна, и жизни впереди не видно, нет просвета. Что в крепости у римлян жизни бы ей не было, что здесь, в родном посёлке, тоже самое, свои же свены ненавидят её и желают ей только неприятностей и зла. Те люди, которых она знала с самого детства, видят в ней воплощение Рима, хоть она и пожила с римским центурионом всего лишь зиму. Сейчас же соплеменники не хотят дать ей даже возможности жить здесь. Всем было бы лучше, если бы Рианн не вернулась сюда.

— Не стой под дождём, намокнешь! — Гален переносил все дрова в дровенник и подошёл к ней. Дождь усилился, шёл теперь частыми крупными каплями.

— Мне ещё доить, всё равно намокну…

— Накинь плащ, зачем мокнуть зря? Я уже всё, ухожу, так что прячься…

— Ты же расскажешь мне, что это за человек? Я всё хочу знать о нём… Гален?

Свен понял, что она говорит о римском центурионе, и согласно кивнул, хотя и не до конца понимал её интереса к римлянину.

— Зачем тебе это? А если это будет он, что тогда? Что ты будешь делать? Будешь мстить или, наоборот, станешь носить ему куски хлеба? — Усмехнулся своим же словам, видя, как Рианн поморщилась.