Ликей. Новое время (роман второй)

Им некогда… и маме некогда подумать обо мне. И брату, и отцу, и подругам, и Элине, и всем здешним ликеидам. Им не до меня… они заняты спасением мира. А я - оказалась недостойной. И теперь я одна. Мне даже рассказать некому, что со мной произошло. Алька расскажет своему мужу, не очень хорошему, не очень любящему, но все-таки родному и самому близкому человеку. И он наверняка ее пожалеет, и напоит чаем, и прижмет к себе, утешит. Примочку принесет для синяка.

А кто пожалеет меня? Почему я не смею показаться на глаза родителям? Я знаю, что буду мешать им жить. Я не хочу им мешать. Почему у меня, кроме Альки, нет друзей? Почему ликеиды не говорят со мной? Муж? Джейн вспомнила Глеба. Нет… Глеб бы даже не посочувствовал.

Алексей…

Джейн даже села на диване.

Она чувствовала его взгляд - добрый, сочувствующий. Да, если бы он был с ней, он бы и чаю принес, и ухаживал бы за ней, и слезы бы вытирал. Сидел бы рядом и не говорил ни слова.

Только… почему-то Джейн казалось, что с ней вообще ничего подобного не могло случиться, если бы Алексей был рядом.

Он бы защитил ее. Если понадобилось, он дрался бы с этими гадами. Но - было здесь какое-то "но", которого Джейн пока не понимала.

Она прошла на кухню и поставила чайник. Взяла полотенце, намочила и, приложив к скуле, села у стола.

Вот в чем дело. Алексей был бы не только за нее…но и за них тоже. Он бы ничего не сказал, и вел бы себя как ликеид… конечно, ему бы и в голову не пришло ее упрекнуть. Но…

Но почему-то сейчас Джейн начала ощущать свою собственную вину в происшедшем.

Это было нелогично, нерационально. При чем здесь она? И все же какая-то вина существовала. Ведь Джейн была ликеидой. По крайней мере - была.

Мы превратили большую часть человечества в сытых, откормленных свиней… Мы заградили им путь к знаниям, к культуре… да и к религии тоже. Что же удивляться, что они реагируют так? Одни - так, как Алька. А другие - как эти бандиты. Мы удивляемся, что чем больше становятся полиция и Служба Безопасности, тем больше у них работы. Но чего же удивляться? Мы сами создали эту пропасть. А теперь мы еще приписываем это дьяволу… да дьявол хохочет, глядя на нас. В нас для него не меньше пищи, чем в этих хануриках.

Вы отказываетесь от насилия, словно говорил ей насмешливый спокойный голос Алексея, а это означает, что функцию насилия в вашем обществе берут на себя другие. По сути, бандиты и террористы вам необходимы для самоутверждения. Это они держат в страхе всех остальных - ваших прирученных свинок - и убеждают их в необходимости подчиниться вам, таким хорошим, образованным, духовным. Поэтому бандитов и не становится меньше.

А ведь он прав, подумала Джейн. Сейчас, когда можно смотреть на реальность без ликейских очков - да, он прав. Так оно и есть… Если бы мы поступали, как правители прошлого - расстреливали бы бандитов и сажали их в настоящие тюрьмы на настоящие сроки - их было бы значительно меньше. Совсем бы не было. Но тогда мы… ликеиды… не могли бы в глазах людей и в собственных глазах предстать незапятнанно чистыми и прекрасными.

Перевоспитать бандитов невозможно.

Да и зачем? Можно воспитывать ликеидов как воинов, и они будут чувствовать себя таковыми… ведь есть, с кем сражаться! Есть, куда сбросить излишек агрессии, где применить умения, полученные на тренировках…

Джейн усмехнулась, наливая чай. Ей становилось легко и спокойно.

Микроскоп, несомненно, работал. Однако вместо изображения на выводящем мониторе мерцала странная сетка. Джейн несколько раз перезапускала систему, сама подняла крышку и покопалась в электронике… Примерно через час она поняла, что анализов сегодня не будет и, тяжело вздохнув, набрала вызов техника. Молодой парень с сумрачным взглядом возник на экране.

–  Здравствуйте, - сказала Джейн слегка заискивающе, - У меня тут проблема с компьютером… Когда вы сможете зайти?

Парень буркнул, что "щас придет" и невежливо растворился в глубине экрана.

Он действительно появился минут через пятнадцать, запустил систему, с минуту тупо глядел на экран, потом сказал:

–  Вы пока погуляйте. Часа два это займет, не меньше.

Джейн вышла. В приемной было на удивление пусто - всего одна старуха-маргиналка, одетая почему-то по-деревенски, в платке крест-накрест. Надька подняла голову.

–  О, Джейн! Ну что, не работает?

–  Нет. Теперь два часа гулять.

–  Везет же, - позавидовала Надька, - Слушай, Джейн, сделай доброе дело, а? Надоела мне эта бабка, с утра пристала, и не объяснишь… не туда забрела.

–  А куда ей надо?
– спросила Джейн и тут же смутилась, подумав, что нехорошо все-таки говорить о присутствующем в третьем лице. Впрочем, бабка, похоже, ничего не поняла из разговора.

–  Да хрен ее поймет… Если б я могла понять, давно бы выпроводила.

Джейн подошла к старухе. Внимательные блестящие серые глаза из-под нависших седых бровей глянули на нее. На одной из бровей повисла ярко-красная страшненькая бородавка.

–  Бабушка, вам куда надо?

–  Да я разве знаю, - прошамкала старуха. Во рту ее красовался один-единственный пожелтевший резец. Редко таких колоритных встретишь, - Меня доча пригласила, я и пришла.

–  А где ваша дочь живет? В городе?

–  Да… тута, мне сказали, как приемный пункт, что ли?

–  Так вы еще не зарегистрировались?
– Джейн старалась говорить погромче. У большинства старых маргиналов слух отказывал.

–  Не знаю я, что такое… гистриралась я, или нет. Я пришла утречком, сюда захожу - тут нету никого! Зашла вот к девке, подошла, а она на меня - как собака. Разве же можно?
– с обидой спросила старуха, - Как собака на меня!

Джейн бросила косой взгляд на Надьку, совершенно невозмутимо углубившуюся в компьютер.

–  Пойдемте, бабушка… Я вас отведу.

–  Вот спасибо, спасибо, доченька!
– обрадовалась старуха.

Джейн шла чуть впереди, стараясь замедлить шаг, маргиналка семенила сзади. Прошли по узкому, светлому коридору клиники, спустились по лестнице. Старуха на лестнице отстала, боязливо как-то ставила ноги на ступеньки. Для них лестница - и та в диковинку, подумала Джейн. Прожила всю жизнь в лесах, никому не нужная, в голоде, холоде, страданиях…

–  Бабушка, - обернулась Джейн, - Сколько у вас детей?

–  Чего?

–  Детей сколько у вас было?
– крикнула Джейн.

–  А… восемь. Да пятеро померли.

Вышли на улицу, старуха сощурилась от яркого солнечного света. Осень отступила сегодня, дала последний шанс солнцу согреть землю, уходящую в спячку. Джейн без куртки, в белом медицинском костюме ощущала лишь легкий холодок. Старуха затянула платок потуже.

–  А муж ваш жив?

–  Не… давно помер. Доча меня пригласила, она в город давно ушла…

Джейн знала, что в челябинскую колонию маргиналов принимают теперь не всех. Желающих стало много… В самом же деле это не такой быстрый процесс. Маргиналов много, плодятся они, как мухи, а ресурсы города ограничены. Принимают по результатам тестов, тех, кто сможет закрепиться, получить профессию. Но уж если кого-то приняли, он перетащит сюда всю семью.

–  А что же ваша дочь вам не поможет зарегистрироваться?

–  Да некогда ей. На работе ведь она. Сюда привела, а я вот заплутала…