Лилия между тернами

— Ты точно уверена, что не голодна, Ники? — хрипло прошептал он, прикусывая кожу на моей шее, от чего по коже тут же во все стороны побежала волна жара, отзываясь тягучей слабостью в ногах.

Я только и смогла, что помотать головой и ахнуть, когда он резко вклинил своё колено между моих ног, усаживая меня на своё мощное бедро.

— Это хорошо, Ники. Потому что я так голоден, что просто сил нет терпеть, — прорычал он и без всяких прелюдий содрал мою футболку через голову и, спустив лямки лифчика, дернул чашки вниз.

Заурчав, он приподнял своё колено вместе со мной, заставляя меня задрожать от давления между ног и подставляя мою грудь под свой рот.

— Рим! — охнула я, ощутив его твердые зубы и раскаленный язык на своем соске.

Он целовал мою грудь, сильно втягивая и прижимая чувствительную вершину языком к своим острым клыкам. Он слегка царапал и тут же утешал, и от этого контраста меня забила неконтролируемая дрожь. Я вцепилась в его волосы, даже не зная, чего хочу больше — оттолкнуть или прижать еще сильнее. Мои бедра с первого же его касания просто не могли быть неподвижны, и я ерзала по его ноге в поисках еще большей силы ощущений.

Римман переключился на вторую грудь, и мокрый сосок сжался еще больше от холодного воздуха после горячей влажности его рта.

— Р-и-и-им! — взмолилась я, и он резко вскинул голову, впившись в моё лицо пылающим вожделением взглядом.

— Что, моя принцесса? — прохрипел он. — Чего ты хочешь?

— Хочу, чтобы ты поцеловал меня… Но я не могу сдержаться и быть тихой, — смущение прилило к моим щекам вместе с возбуждением.

— Ну, так и не будь тихой, Ники. У меня реально крышу рвет от твоих стонов и криков. Так что кричи погромче!

— Снаружи твои ребята, — напомнила я. — Они нас услышат.

— В первый раз, что ли! — усмехнулся он и расстегнул мои джинсы.

А на меня словно ведро ледяной воды выплеснули. Ну, естественно, его байкеры слышали его, наверное, тысячу раз, с тысячей разных женщин до меня. Мои руки выскользнули из его волос, неожиданно став неимоверно тяжелыми. Вид его прекрасного, гибкого тела, вбивающегося в чужие женские тела, вызывало у меня желание уничтожить что-нибудь, просто разорвать на части.

Ники, Ники, ну, какое тебе до этого всего дело? Только отчего так больно в груди, словно там разливается кислота, выжигая сердце. Римман следил за моим лицом напряженным взглядом и вдруг отстранился и снова поднял меня на руки. Переступая через две ступеньки, он понес меня наверх, в спальню. Поставив меня на пол, он стянул по моим ногам джинсы вместе с трусиками и, став на колено, дернув за руку, вынуждая опереться на его плечо. Затем приподнял по очереди мои ноги, окончательно снимая штаны. Поднявшись, он быстрым движением расстегнул лифчик и отбросил его в сторону. Отступил на шаг и стал не торопясь раздеваться сам. Я следила за его движениями, и чувствовала, как, несмотря на все моё раздражение и ту горечь разочарования, что обжигала мой язык, внутри опять медленно, но неумолимо растет желание. Словно какой-то огромный маховик, набирая обороты, перемалывал меня со всеми страхами, заморочками и болью. Уничтожал без следа доводы разума, знание о прошлом этого мужчины и предчувствие неизбежной боли в будущем, превращая меня просто в сгусток плоти, послушно заходящийся в безумной похоти просто потому, что ему так хочется. Все это опять становилось незначительным и далеким. А единственным реальным в этом мире был Римман, медленно снимающий свои джинсы. Мои глаза неотрывно следовали за его руками, отмечая его эрекцию, дерзко ставящую меня в известность о том, что в любом случае произойдет прямо здесь и сейчас.

Оставшись совершенно обнаженным, Римман выпрямился, и, замерев, стал скользить по моему телу взглядом, полным темного вожделения. Его глаза не пропустили ни единого сантиметра моего тела, тщательно изучая и ощущаясь так, словно это его горячий рот поглощал и зажигал мою кожу. Когда его глаза встретились опять с моими, в них полыхало неприкрытое чувство собственника, имеющего исключительные и неоспоримые права на все, что он желает со мной сделать. И меня буквально затрясло от этого взгляда, и бедра сжались от мучительной боли и чувства пустоты внутри.

— Никого никогда не было в моем доме и в моей постели, Ники, — вдруг хрипло сказал он.

Больше он не произнес ни слова, а просто приблизился ко мне и, обхватив за талию, оторвал от пола, вжав в себя и сделав несколько шагов, поставил перед зеркалом. Развернув меня к нему лицом, схватил меня за руки и заставил опереться ладонями о его гладкую холодную поверхность.

— Ты не закроешь глаза, Ники. Ни на секунду! — резко выдохнул он в моё ухо и нажал на поясницу, принуждая прогнуться.

Его огромные ладони накрыли мои ягодицы и сжали их до боли несколько раз, заставляя застонать и делая у меня все внутри еще в разы горячее и влажнее. Потом каждая его рука пустилась в сольный танец по моему телу. Я не отрываясь наблюдала в зеркале, как одна поднялась к моей груди и накрыла её, и моя бледная кожа словно светилась из-под клетки его смуглых пальцев. Мои соски опять мучительно запульсировали, будто на них опять был язык и зубы Риммана. Я выгнулась, отдавая себя еще больше в его власть и желая её отчаянно сильно.

Но когда его вторая рука соскользнула по моему животу к лону, я дернулась, ударяясь головой о его грудь и громко вскрикивая. Одно его касание — и я уже на грани. Я задрожала, желая ощутить такой желанный взрыв прямо сию секунду. Но рука Риммана поднялась опять на мой живот.

— Глаза, Ники! — прорычал он сквозь зубы у моей щеки.

Я с огромным трудом заставила свои веки подняться, не особо понимая, чего он от меня требует.

— Вот так, моя принцесса, — и его рука вернулась так быстро, что я даже вдох сделать не успела.

Жесткие пальцы скользнули в меня, растягивая и лаская, и хватило всего нескольких его движений, чтобы я отчаянно закричала, и мои ноги подогнулись. Римман впился своими сильными руками в мои бедра, не давая упасть и буквально насаживая меня на себя.

Волна дикого оргазма не дала мне сжаться от воспоминания о прошлой боли, потому что в этом момент я не помнила даже своего имени. Римман замер, и наши взгляды встретились в зеркале. Мой — совершенно пьяный и его — яростно-голодный. Боли не было совсем. И он ощущался внутри совсем по-другому. Так, словно заполнил собою всю меня до такой степени, что еще чуть-чуть, и я бы кричала уже о не от шокирующего удовольствия.

— Тебе больно, Ники? — прохрипел Римман, двинувшись лишь слегка внутри, но даже это крошечное скольжение сбило моё дыхание.

— Не-е-ет! — ответила я, напряженно прислушиваясь к тому, что творилось с моим телом.

— Чего ты хочешь, моя принцесса? — повторил Римман свой вопрос и двинул бедра назад, почти покидая моё тело.

Неожиданно меня накрыл страх лишиться тех ощущений, что он давал мне прямо сейчас, и я жалобно заскулила, извиваясь в его руках.