Лилия между тернами

— Она приняла тебя гораздо раньше меня, — шепчу я, откидываясь на его грудь.

— М-м-м-м, — Римман прикусывает мою кожу, а потом облизывает её как мороженное. — Потому что твоя кошка, в отличии от тебя, мудра и дальновидна. Она знает, что я лучший для тебя.

— Моя кошка просто похотливое животное, — улыбаюсь я, — и все, что ей нужно — это самец, который насытит её безмерный аппетит.

— А тебя, Ники? Тебе разве не нужен такой самец? — Римман толкается в мою поясницу твердеющей плотью.

— Мне нужен ты, Римман, — я снова говорю то, о чём рискую пожалеть позже. — Только ты один.

— И это хорошо, Ники, — мурлычет Римман. — Потому что других у тебя не будет. Никогда.

Он еще раз проводит открытым ртом по моей шее и со вздохом отстраняется.

— Нужно идти. Локи ждёт.

Римман уходит наверх и вскоре спускается полностью одетым. На нем кожаные штаны и куртка с мотозащитой, и в них он выглядит так, что у меня начинает ломить клыки от желания впиться в него и никуда не отпускать. Он снова подходит ко мне и целует короткими и жадными поцелуями в губы, каждый раз облизываясь, словно стараясь получше запомнить мой вкус.

— Я недолго. Без меня выйти на улице даже не пытайся — я все равно скажу парням, чтобы не выпускали. И не злись, мой дикий котенок, так пока нужно. Город патрулируют, и хотя Волков, вроде, не наблюдается, но я не собираюсь расслабляться. Без меня не ложись — не хочу, чтобы тебе было страшно, — между поцелуями быстро приказывает мне он.

Потом берет за плечи и решительно отстраняет.

— И умоляю, не вздумай сделать что — нибудь глупое, — я удивленно поднимаю брови, и он усмехается. — Короче, не целуй никого, чью голову не хочешь увидеть в спальне, когда я буду своим членом вколачивать в тебя, что я единственный, у кого есть право к тебе прикасаться.

— Боже, ты маньяк, Рим! Что за дикие фантазии?

— Это не фантазии, моя сладкая принцесса. Это предупреждение, — он нахально ухмыляется. — О моих диких фантазиях с твоим участием мы поговорим, когда я вернусь. И будем воплощать их долго-долго. Потому как их охренеть как много, Ники.

Римман, резко развернувшись, вышел из дома. Я последовала за ним на крыльцо, и вскоре ворота открылись, и его мощный байк со сдержанным урчанием выкатился со двора. Рядом замер на своем мотоцикле Локи. Остановившись на несколько секунд, Римман обернулся ко мне и прижал руку в перчатке в тому месту, где билось его сердце. Я не могла видеть его лица под шлемом, но точно знала, что он улыбается. И я улыбнулась в ответ и прижала свою руку к сердцу.

Ворота закрылись, и шестеро перевертышей уставились на меня. Выражение их лиц было самым разным. От мрачного неодобрения, до ехидных улыбок. Из них я знала только Януша. Он выглядел немного настороженным, но вполне дружелюбным.

— Ты ведь не доставишь нам проблем? — спросил он.

— Это не входит в мои планы, — пожала я плечами и сочла за благо уйти внутрь, чтобы избежать этого расчленяющего рассматривания со стороны всех этих мужчин.

Закончив уборку на кухне, я пошла в кабинет Риммана и открыла ноутбук. Какое-то время я просматривала все, что нашлось в новостных лентах о смерти Темиза.

Журналисты уже разнюхали, что его тело было найдено в какой-то съемной квартире, в постели. Как всегда, даже слили снимки с места преступления. Зрелище было не для слабонервных. Обнаженное тело Темиза распростерлось на большой кровати. Его руки были прикованы к изголовью наручниками, а глаза завязаны. Кругом была кровь. Очень много крови, которая, видимо, била потоком из его вырванного горла.

Меня затошнило при мысли о том, что его отец и мать увидят это. Так же, как и все, кто их знает. И почему только те, кто настолько сосредоточен на погоне за сенсацией, ни на секунду не задумываются о чувствах и боли, которую они причиняют близким жертвы? Неужели люди еще кровожаднее перевертышей и действительно хотят видеть подобные картинки? Агрессия была в крови перевертышей, и иногда с её вспышками было трудно справляться, но смаковать и с любопытством рассматривать чужое мертвое тело — это не в их натуре.

Я открыла очередную страницу, где достаточно подробно описывалась личная жизнь Темиза. И откуда только нарывают все эти мерзкие подробности? И как быстро меняется общественное мнение. Еще вчера его называли порядочным молодым человеком из приличной семьи, которому я наставляю рога, а сегодня уже вовсю трясут грязным бельем и взахлёб обсасывают особенности его интимной жизни. Бедные его родители. Темиз был любимцем своего отца, первенцем и наследником. Именно поэтому он должен был стать моим мужем.

Наши отцы видели в своих мечтах объединение двух домой, когда оба решат уйти на покой. Конечно, такая, как я, сама по себе, слабая полукровка, не была особо выгодным вариантом для мужчины с таким безупречным происхождением, как у Темиза. И я понимаю его вечное разочарование мной. Но у моего отца не было других детей, и заводить он их не собирался, хотя вполне был на это способен.

Я всегда себя спрашивала почему? Но сейчас, кажется, поняла, что он во что бы то ни стало хотел уберечь моё положение и права, даже если его вдруг не станет. Чтобы никто не смел их оспаривать, ставя мне в вину недостаточную чистоту крови.

Браки между людьми и перевертышами не приветствовались, как и рождение совместного потомства. И все из-за непредсказуемого поведения генов. Хотя связями с человеческими девушками перевертыши грешили постоянно. Особенно те, кто занимал не слишком высокое положение в обществе. Женщины нашего вида всегда были властными и заносчивыми, с большими амбициями, а главное генетическим стремлением вступать в связь только с сильнейшими мужчинами. Это было в крови у животной половины. Стремление выбрать лучшего самца было неистребимо. Поэтому те перевертыши, что находились внизу иерархии, почти не имели шансов на создание пары с чистокровной самкой. Они связывались с человеческими женщинами, и в основном это были случайные связи — ради секса, очень редко перераставшие в нечто постоянное. Но так как любой, даже самый захудалый перевертыш был привлекательней и сексуальней, чем 90 % человеческих парней, да и, как говорили, как любовники они определенно в разы выносливей и активней, понятно, что их временные избранницы хотели удержать их любой ценой. И пускали в ход самый древнейший и на их взгляд действенный метод. Они беременели, даже не понимая, на что обрекают себя и своих детей.

Дело в том, что с точки зрения человеческой физиологии дети-полукровки в большинстве своем рождались с некоторыми отклонениями. До момента активации генов они больше всего напоминали аутистов. Естественно, что их матери были в шоке. В большинстве своем они были молодыми девчонками, решившими по глупости удержать крутого парня.

Заставить остаться перевертыша подобным образом тоже чаще всего не выходило. Вот и оказывались эти дети в интернатах и спецшколах. Но никакие обычные методики воспитания и обучения с ними не срабатывали. И поэтому, когда гены, наконец, пробуждались, эти дети воспринимали окружающую их действительность как тюрьму или клетку и бежали при первой же возможности.