Лиловые бабочки

– Что у вас опять за ролевухи? – хихикнул Костик.

– Никаких ролевух, солнышко, – обманчиво-ласково произнесла я. – Только любовь. Чистая, неприкрытая любовь. Вот скажи, Константин, разве можно не любить моё креативное солнышко? Мою зайку? Мою сладкую булочку? Посмотри на эти усипусечные щечки... Какой деловитый хомячок... Как же мне с ним повезло... Какое славноеморемне на голове нарисовал… Я же так люблю море…

– Руслана, ты не в себе? – участливым тоном произнёс Илья.

– В подвал? – нервно облизнулся Ванька.

– Заюш, ты у меня такой догадливый... – зловеще расхохоталась я. – Тебе п...здец.

* * * * *

Из подвала мы вылезли мрачные и усталые. На Ванькиной щеке красовался отчетливый след от пощечины, а поверх старого синяка начал расплываться новый. Моя шея тоже была усыпана россыпью синяков, оставленными цепкими пальцами Ивана. В какой-то момент ему надоело терпеть избиения, и мужчина ринулся в атаку, принявшись меня душить.

Ах, эти милые дружеские потасовки... Колени убиты в г...вно, руки исцарапаны. Просто волшебно. Охрененно отдохнули.

Друзья в очередной раз, многозначительно поулыбавшись друг другу, сделали вид, что очень увлечены кино. Славно. Ну по крайней мере не подкалывают, как обычно.

* * * * *

Вялая, сидела я на ступеньках крыльца и курила. Было темно и ветрено, но чудо как хорошо. С неба, мягко кружась, падали снежинки. Сонно светила луна, чуть затянутая в пелену облачка, а звёзды были на удивление яркими.

Романтика. Но эта романтика меня ни черта не радовала.

С...ка... Ванька довел всё-таки до трясущихся пальцев. До искр в глазах. До курения. А я ведь думала, что навсегда избавилась от этой пагубной привычки.

– Прости моё любопытство, но кто из вас доминант, а кто – саб? – мягко поинтересовался вышедший на улицу Илья. – Коля утверждает, что ты саб. Олька и Костик – что доминатка. Остальные думают, что вы чередуете.

– А тебе какое дело? – огрызнулась я. – Опять ставки, кто кого ...бет? Ну зайдите с утра, посмотрите. Мне пох.

Я глубоко затянулась сигаретой и с непривычки закашлялась.

– Мне не всё равно, – в упор посмотрел на меня Илья. – И это не ради дурацкой ставки.

– Тогда зачем? Интерес ради интереса? Фе.

– Ну... Скажем так... Я думаю, у вас с этим психом ненадолго. Он совершенно отбитый. Вот оно тебе надо? Таких шрамов понаставил... А твоя кожа нежная, заживать будет долго…

– Шарики ко мне подкатывать не стоит, – усмехнулась я. – Я тетенька занятая.

– Вот именно, она тетенька занятая, – зло процедил Ванька, накидывая на меня плед. –Мной занятая. Усек, Мармелад?

– Да я так... Это просто забота, поверь, дружище, – замялся Илья.

– Ага, угу, – прошипел Ванька. – А я так и понял. Шестой день суетишься, а то я не вижу. Такойхороший друг... Чудно, чудно... Жаль, ничего не обломится.Это все моё.

Ванька собственническим жестом обвел мою скорбную фигуру.

– Еб...ть спасибо на х...й, – резюмировала я, снова выдыхая вонючий дым.

Илья громко хлопнул дверью.

– Вот уж не знал, что он интересуется БДСМ, – безразличным тоном сказала я.

– Прикинь. Будет яйки подкатывать – скажи. Найдем управу.

– Хорошо.

Я снова затянулась, а потом истерично расхохоталась. Ну п...здец. Мне только реальных отношенческих разборок за мою персону не хватает накануне Рождества. Ни фига себе новогодний подарочек!

– Не сиди на холодном, – проворчал Ванька.

– А то что, в угол поставишь?

– Всенепременнейше. И за курево отдельно накажу.

– Как скажешь, «папочка».

– С...ка, харэ играться, не смешно, – рявкнул Ванька.

– Да ладно? – скрипнула зубами я. – А что так? Ты ж угорал, угорал на БДСМ-тематику, а теперьдаже тебене смешно? Это что-то новенькое.

– Именно. Вставай. И ещё раз увижу с сигаретой – сидеть не сможешь, гарантирую. Нет, понимаю: в твоих пальцах и на губах зажженная сигарета смотрится п...здец эротично, смотрел бы и смотрел, но рак легких – штука неприятная. Ты меня поняла? Или доходчивей объяснить?

– Не надо, – проворчала я, выкидывая сигарету в сугроб. – Я девочка понятливая.

* * * * *

Перед сном я принципиально помылась гелем «Ореховый», чтобы выбесить Ваньку. И специально натянула на себя его серую футболку. Она была мне чуть тесновата, но в целом смотрелась неплохо. Обтягушечка. Пошлая такая обтягушечка. На Ване она так провокационно не смотрелась почему-то.

Удручённо разглядывала я себя в зеркале. М-да... Зелено-синие прядки – это нечто. А если подсушить, может, станет лучше?

Я оказалась права. В подсушенном виде волосы смотрелись довольно неплохо. Я чуть успокоилась и даже заулыбалась. Фига се я бунтарка, оказывается. Вот уж не знала. Вид такой хулиганский, ой, мама... Потом я обнаружила, что Ирка оставила в душе свой утюжок для волос. А что, если... а?

Ну, блин, хуже, чем есть, точно не будет. И я принялась выпрямлять волосы. Полученным результатом осталась вполне довольна.

Секси. Определённо.

Стопудово лучше, чем мои старые длинные волосы. На фига я вообще отращивала косу до пояса, не могу понять? Внезапно я вспомнила, как несколько месяцев назад разговаривала со старенькой бухгалтершей на эту тему в своей конторе, и захихикала...

* * * * *

В тот день после согласования материала с редактором я сидела и пила чай вместе с коллегой в местном аналоге кухоньки. Благодать. Бухгалтерши, искоса посматривая на меня, завели пространный разговор, мол, все, кто с пирсингом и тату – это лютые бездельники, всех срочно нужно в деревню сослать сельское хозяйство поднимать. Типа уродовать себя – это всё от безделья, поняли? Хах.

Я нехотя поинтересовалась:

– А это ничего, что я тут сижу, выслушиваю ваш бред? Я, к примеру, пирсингованная. В ушах серьги. Меня тоже за 70 км от города выслать? А работать кто в отделе будет?

Бухгалтерши поморщились:

– Ой, ну не ерунди, мы не про тебя, это так, к слову... Ты-то тут причём?

– Ну ладно.

Допили мы чай с коллегой, пошли чашки мыть. Но вскоре одна из бухгалтерш ядовито изрекла:

– Ты чё, в натуре китаянка, раз с такой косой ходишь?

Господа, у нас толерантность уровня «боженька». Я, недолго думая, ответила: