Лиловые бабочки

– Ты будешь смеяться, но судя по несорванной этикетке, так оно и есть.

– Ирония судьбы, или с лёгким паром! – философски изрекла я, швыряя мокрые штаны с трусами на пол и захлопывая дверцу душа.

Минут пять было относительно спокойно, а потом Ванька начал протяжно стонать.

– Ты совсем ебобо? – поинтересовалась я, с удовольствием подставляя лицо теплым душевым струям.

Мужчина ответил лишь минуты через две.

– Подслушивали, – пояснил он. – Бесят. С...ки натуральные... Как можно? А? У нас же такой интимный момент…

– Ясно.

– Кстати, я тебе трусишки принес чистенькие. В кармане штанов лежат.

– Очень заботливо. Просто по-братски.

– И не говори. Я их тебе на кабинку повешу.

– Благодарю.

– Не за что. Вылазь. Мне тоже надо помыться.

Я закрутила вентиль, вытерлась большим полотенцем, натянула труселя, обернулась полотенцем и открыла дверь.

– Ты уже мылся, придурок, – шлёпнула маленьким полотенцем я друга.

– Крошка Куся, а ты не такая умная, как я думал, – с сожалением в голосе произнес Ванька. – Мы выйдем из душа, а пахнем по-разному? Подозрительно. Короче, сиди, жди меня. Я быстро.

Ванька принялся намываться, что-то напевая себе под нос, а потом внезапно сам у себя задумчиво спросил:

– Побриться, что ли... Хм...

– Ага. Ноги, руки, подмышки... для симметрии, – охотно согласилась я. – А то что все мучения только на мою долю.

– Ща дошутишься, и я ночью побрею тебе лобок, – пробурчал Ванька, намыливая лицо.

– Незаметно не получится, – ехидно произнесла я. – Проснусь и ка-а-ак вмажу тебе по щам... С та-а-аким удовольствием...

– Ну ноги же тебе побрил, и с лобком как-нибудь справлюсь.

– Ой, иди ты в жопу, я вот вообще не удивлюсь, если ты реально это сделаешь, идиотина.

– Не сделаю. Я пошутил. Я ж не настолько отбитый.

Я цокнула.

– А чё так? Чувство стыда внезапно дало о себе знать? Приятно узнать о друге что-то новое.

– Ни фига. Просто у нас бритый лобок – это неотъемлемый знак женщины с низкой социальной ответственностью.

– У кого это «нас»?

– У китайцев. Лысый лобок либо у проституток, либо у маленьких девочек. Я проституток не люблю и к педофилам себя не причисляю.

– Развернуто, – заметила я.

– Угу. Мой кицик однозначно не путана.

Ванька надолго замолчал, принявшись брить лицо.

– На фига на ночь бриться, поясни? – удивилась я.

– А я тебя так люблю, язва, что буду всю ночь с тобой целоваться, усекла? – язвительно произнёс Ванька.

– А, то есть я такая сволота, что ты сама забота о партнере, а я нет?

– Именно, – постучал бритвой о стенку кабинки Ванька, стряхивая прилипшие волоски. – П...здец... Я ее, понимаешь, люблю, бреюсь для нее, а она ни фига не ценит мои усилия...

Я заулыбалась.

– Слушай, ты, романтик херов... в эту игру можно ведь играть и вдвоем. Я сейчас возьму и тоже побреюсь. Только ноги. И хренушки ты заботливый. Обычный бурчливый мудак.

– Ага, зай, всенепременнейше... Брейся. Порадуем друзей своими прекрасными лицами и ногами перед сном.

Могу сказать лишь одно: друзья оценили всё-о-о... И запах, и синяки по всему телу, и гладко выбритые рожу и ноги. Из душа первого этажа гордой походкой Ванька продефилировал на второй, сверкая семейными свободными приспущенными труселями, а я – полотенцем. На предпоследней ступеньке я споткнулась и застонала, прикусив губу от боли.

– Не переигрывай, – усмехнулся Ванька.

– Да реально больно, – сделала я большие глаза.

– А, я думал, ты решила подыграть в кои-то веки. Эх... Могла бы прихрамывать, падла.

Крик Костика, обнаружившего смазку, мокрую одежду и валяющиеся на полу завязанные презервативы, был бесподобен.

– Ничего не знаю, – ухмылялся Иван, ложась в свою кровать. – Это не я, это подкинули. И вообще мы спим. Детское время, горшок звенит.

Глава 8. Почти пара

Ночью Ваньке опять приснился кошмар. Но ко мне в кровать он не шел, лежал, трясся и пыхтел, как обычно бывало в таких случаях.

– Да твою же ж... – возмутилась я. – Ну плохо тебе и страшно, ну лег бы под бок, как обычно!

– Я думал, ты на меня обиделась, – страдальчески произнес Ванька.

– Не обиделась. Да даже если и так, то что лучше: не спать обоим всю ночь? Тупая логика.

– Ладно. Спасибо...

* * * * *

Я совсем не удивилась, обнаружив с утра, что дверь в спальню привычно полуоткрыта, а на пороге стоит Илья, с болезненным интересом приглядываясь к нам. Ночью Ваньке стало жарко, и он стянул с себя футболку. Потом раскапризничался и потребовал, чтобы я сделал то же самое. Я повздыхала, нацепила спортивный топ и улеглась в кровать. В этой ситуации реально проще было сделать так, как он говорит. Пусть лучше спит, чем истерит.

Ванька всё ещё дрых, прижимая меня к себе, как ребенок любимую большую игрушку.

– Что? – капризным тоном произнесла я, обращаясь к Илье.

– Да ничего... – растерялся парень.

– Ну вот и всё. Иди нах, видишь, у наслюбовь.

Я с нескрываемым наслаждением обняла Ивана. Тот охотно зафырчал, крепче меня обхватывая. Илья обалдело посмотрел на нас обоих.

– А...

– Нах, говорю иди, трахаться охота, – охотно пояснила я. – Или ты что, хочешь посмотреть, как это? Ну... Хорошо, слушай... Значит, одна – снизу, другой – сверху....

Пояснять не пришлось. Сонный Ванька слёту стал моститься сверху, вполне очевидно притираясь.

– Аккуратнее, я нежная, – делано-капризно возмутилась я.

– Мгм, – согласился китаец, без всякого стеснения кусая меня в шею, а затем ставя смачнейший засос.

Про себя я хмуро подумала, что когда Илья уйдет, я первым делом откушу Ивану нос. Обнаглел. Переигрывает, зараза коротковолосая. Ишь ты, раздухарился как, поглядите-ка на него, а?

– Да пошли вы оба! – психанул Илья, захлопывая дверь. – Ни стыда, ни совести! Е…анутые оба!

Убедившись, что Илья гарантированно спустился с лестницы, я язвительно произнесла:

– На хрена засос поставил, придурок?

– Для натуральности, – признался Ванька. – Типа бешеная страсть захватила нас, все дела. Теперь есть стопроцентный свидетель, что мы только и делаем, что сосёмся, как не в себя. Я теперь в этот засос буду постоянно тыкать и всем демонстрировать, как величайшее достижение сегодняшнего утра.

– Идиот, – сокрушённо цокнула я.

– Ты первая начала, – резонно заметил Ванька.